О, как быстро возникает
Из минутных чувств небрежных
Столько страсти безграничной
И привязанностей нежных.
С каждым днем все больше сердцем
К этой даме я склоняюсь,
И что я в нее влюбился,
Я уже не сомневаюсь.
Высока душой. Однако
Это лишь предположенье.
Но в ее красотах внешних
Я уверен, без сомненья.
Этот нос! Улыбка эта,
Раскрывающая губы!
Эта гордая осанка!
Эти бедра! Эти зубы!
Мой паж, вставай, седлай скорей
И на коня садись
И чрез леса, и чрез поля
К Дункану в замок мчись.
В конюшню там пройди тайком,
И конюх как взойдет,
Спроси: «Которую Дункан
Дочь замуж выдает?»
Коль скажет он: «брюнетку» — ты
Сейчас же с вестью мчись;
Коль скажет он: «блондинку» — ты
Не слишком торопись.
Сперва у мастера купи
Веревку для меня
И, молча, мне ее вези,
Не торопя коня.
На той на горе на высокой
Есть замок, на замке шпиц.
Живут там три девицы,
А я люблю трех девиц.
В субботу целует Иетта,
В воскресенье — Юлия,
В понедельник — Кунигунда,
И жмет к груди меня.
А во вторник был там праздник,
На горе, у моих девиц.
В возках, верхом, в каретах
Наехало много лиц.
Меня туда не позвали,
А тут-то и вышел грех,
Заметили тетки и дяди —
И подняли их на смех.
Мы здесь построим на скале
Храм третьего завета:
Нам третий, новый дан завет;
Страдание отпето.
Душа от двойственности злой
Навек освободилась,
И наконец-то глупость мук
Телесных прекратилась!
Ты слышишь бога в мраке воли?
Стоусто он вещает.
Над нашей головой мильон
Его огней сверкает!
Его присутствие равно
И свет и мрак волнует;
Бог — все что в них заключено,
Он в нашем поцелуе.
Сегодня я провел чудесно день,
И вечером ко мне судьба благоволила:
Как Китти хороша, как хорошо вино!
А сердце ненасытно все же было.
Коралловые губки жгли меня
Лобзаньями так страсно, так мятежно,
И темные глаза в мое лицо
Смотрели так умильно, кротко, нежно…
И из ее обятий ускользнуть
Успел я, лишь благодаря уловке:
Ей руки крепко-накрепко связал
Я собственной косой плутовки.
О, как быстро возникает
Из минутных ощущений
Много связей неразрывных
Безграничных увлечений!
Этой дамой ежедневно
Я все больше увлекаюсь;
И что я в нее влюбился,
В этом я не сомневаюсь.
Что душа ее прекрасна —
Это лишь предположенье;
Но насчет красот телесных
Я в глубоком убежденье.
Эти бедра! эти губы
С их чарующей улыбкой!
Этот лоб и нос! Какая
Прелесть в этой талье гибкой!
Уж светлеет на востоке,
Всходит солнце золотое,
И далеких гор вершины
Осветились, в их покое.
Сапоги бы самоходы,
И тогда б, как ветер дикий,
Полетел я к той вершине,
Где ее спит домик тихий.
Осторожно б у постели
Разодвинул я гардины,
Тихо лоб поцеловал бы,
Тихо — уст ее рубины.
И еще бы тише в ухо
Ей шепнул я, без печали:
Грезь во сне, что мы друг друга
Никогда не покидали.
Как прекрасна ты, всю душу
Предо мною открывая
И возвышенные чувства
В сладкой речи изливая!
Повествуя мне, что душу
В чистоте всегда хранила,
Что громаднейшие жертвы
Чести сердца приносила!
Что тебя и за мильоны б,
Как все женщины ни слабы,
Не купил никто на свете —
Что скорей ты умерла бы!
Я стою перед тобою
И впиваю эти звуки,
И, немой статуей веры,
Набожно скресил я руки.
Слуга! Вставай, возьми коня,
В седло скорей садись
И через лес, через поля
К Дункану в замок мчись.
Конюшего ты подзовешь
И порасспросишь так:
«Скажи, какая из принцесс
Вступает нынче в брак?»
Коль «Черноокая», то ты
Мне привезешь ответ,
Коль «Златокудрая», то здесь
Такой уж спешки нет.
Тогда веревку для меня
У мастера сыщи
И с ней вернись, не торопясь,
И мне без слов вручи.
Мне снилось снова, что царская дочь,
Полна непонятной тоскою,
Со мною под липой сидела всю ночь,
Безумно обнявшис со мною.
«Не нужно мне трона отца твоего,
Не нужно его самовластья,
Ни тяжкой короны, ни скиптра его —
Мне нужно тебя, мое счастье!»
— «Лежу я в могиле; нельзя тому быть;
И крепко мой гроб заколочен;
Но буду я ночью к тебе приходить —
Затем, что люблю тебя очень».
Тихая ночь, на улицах дрема,
В этом доме жила моя звезда;
Она ушла из этого дома,
А он стоит, как стоял всегда.
Там стоит человек, заломивший руки,
Не сводит глаз с высоты ночной;
Мне страшен лик, полный смертной муки, —
Мои черты под неверной луной.
Двойник! Ты — призрак! Иль не довольно
Ломаться в муках тех страстей?
От них давно мне было больно
На этом месте столько ночей!
Всем внушает состраданье
Мальчик с мертвенным челом;
Отпечатаны страданья
На лице его больном.
Он пылает — и с прохладой
Воздух носится над ним,
И его утешить рада
Дева, гордая с другим.
Вот от шума городского
Он укрыться в лес спешит…
Шепчет весело дуброва,
Звонко пташек хор гремит.
Но стихает скоро пенье,
Стал грустнее шум листов:
Лес почуял приближенье
Тихих юноши шагов.
Когда-то друг друга любили мы страстно…
Любили хоть страстно, а жили согласно.
Женой ее звал я, она меня мужем;
День целый, бывало, играем, не тужим.
И боже спаси, чтоб затеяли ссору!
Нет, все б целоваться — во всякую пору!
Играть наконец мы задумали в прятки,
И в чаще лесной разошлись без оглядки.
Да так-то сумели запрятаться оба,
Что, верно, друг друга не сыщем до гроба.
Мне снилось, что месяц так грустно светил,
И звезды так грустно светили;
И был унесен я в тот град, где любил,
За многие тысячи милей.
И к дому любезной моей приведен,
Крыльца целовал я ступени,
Которых краями касался хитон,
Ее покрывавший колени.
И хлад того камня мне в душу проник,
И долго я видел, смущенный,
В открытом окне пред собой бледный лик,
Сияньем луны освещенный.
Зеленеют лес и поле,
Свищет птичка в высоте —
Вот весна в своей блестящей
Ароматной красоте.
И от свиста птички тает,
Мой замерзший дух — и вот
У меня из сердца грустно
Песня-жалоба встает.
Птичка свищет: «Что поешь ты
Так печально, так чудно́?»
Ах, малютка, эту песню
Я пою уже давно.
Я пою, с печалью в сердце,
В темной роще у ручья —
Эту песню уж слыхала
Даже бабушка твоя!
Мама учит пчелку-дочь:
«От свечей лети ты прочь!»
Только мамины слова
Пчелка слушает едва.
Не сидится смирно ей —
Все летает вкруг свечей,
Мама сколько ни кричи:
«Пчелка, дальше от свечи!»
Кровь у пчелки горяча —
Прямо в пламя! И свеча
Быстро дурочку взяла…
Пчелка, пчелка умерла!
Раз в огонь кто попадет —
Смертью огненной умрет…
Будь от девочек далек,
Мой сынок, мой сынок!
Над морем позднею порой
Еще лучи блестели,
А мы близ хижины с тобой
В безмолвии сидели.
Туман вставал, росла волна,
И чайка пролетала,
А у тебя, любви полна,
Из глаз слеза упала.
Катилась по руке твоей —
И на колени пал я,
И медленно с руки твоей
Твою слезу спивал я.
С тех пор сгораю телом я,
Душа в тоске изныла —
Ах, эта женщина меня
Слезою отравила.
В облаках скользит луна
Померанцем колоссальным,
Золотою полосой
Отражаясь в море дальнем.
Я вдоль берега брожу,
Волны пенятся и бьются,
Звуки нежных сладких слов
Из воды ко мне несутся.
Ах, как эта ночь длинна!
Сердце полно жаждой ласки…
Нимфы, выйдите ко мне
Петь, скользя в волшебной пляске!
Заласкайте вы меня,
Овладейте мной всецело,
Поцелуями мою
Душу выпейте из тела!
Блеклый розан, пыльный локон,
Кончик банта голубого,
Позабытые записки,
Бредни сердца молодого, —
В пламя яркое камина
Я бросаю без участья,
И трещат в огне остатки
Неудач моих и счастья.
Лживо-ветренные клятвы
Улетают струйкой дыма,
И божок любви лукавый
Улыбается незримо.
И гляжу, в мечтах о прошлом,
Я на пламя. Без следа
Догорают в пепле искры, —
Доброй ночи! Навсегда!
Он уж снился мне когда-то,
Этот самый сон любви!..
Воздух, полный аромата…
Поцелуи… соловьи…
Так же месяц всплыл двурогий,
И белеет водопад…
Так же мраморные боги
Сторожат у входа в сад…
Ах! я знаю, как жестоко
Изменяют эти сны!
Как заносит снег глубоко
Поле, полное весны…
Как мы сами сон свой губим,
Забываем и клянем, —
Мы, которые так любим
И блаженством жизнь зовем!..