Они наплели немало
Тебе и вкривь и вкось;
О том, что мне душу терзало,
Им все ж умолчать пришлось.
Они головой качали,
Мои разбирая черты,
И злым меня называли, —
Всему поверила ты.
А худшего к тому же
Никто из них не знал:
Что было глупей и хуже
Всего, — то в груди я скрывал.
Опустясь головкой сонной
Под огнем дневных лучей,
Тихо лотос благовонный
Ждет мерцающих ночей.
И лишь только выплывает
В небо кроткая луна,
Он головку поднимает,
Пробуждаясь ото сна.
На листах душистых блещет
Чистых слез его роса,
И любовью он трепещет,
Грустно глядя в небеса.
Коль обманулся ты в любви,
Скорей опять влюбись,
А лучше — посох свой возьми
И странствовать пустись.
Увидишь горы и моря, —
И новый быт людей
Волною шумною зальет
Огонь любви твоей.
Орла услышишь мощный крик
Высоко в небесах
И позабудешь о своих
Ребяческих скорбях.
Июнь 1875
От уста твоих—прощай—я оторвался,
Из нежных рук я вырвался твоих.
Охотно б я денек еще остался,
Но почтальйонь ведет ужь кляч своих.
Вот жизнь, дитя!… Встречаться и прощаться,
Прощался,—грустить и горевать…
Как?.. и с тобой мне надобно разстаться?
И ты меня не можешь удержать.
О твоих пурпурных губках,
О глазах, светлее дня,
О тебе, моя малютка,
День и ночь мечтаю я.
Длинен нынче зимний вечер…
Я б хотел, друг милый мой,
В нашей комнатке уютной
Посидеть теперь с тобой.
Я к устам своим прижал бы
Ручку белую твою,
Орошал бы я слезами
Ручку белую твою.
Мир так прекрасен, небо безмятежно,
И ветер веет так тепло, так нежно.
И в утренней росе цветы сияют,
И светлыми головками кивают,
И все кругом, куда ни погляжу я,
Так радостно поют, смеясь, ликуя, —
И все же я б хотел в могиле скрыться,
Чтоб в поцелуях с милой мертвой слиться.
Ты знаешь, что живу я,
И спишь спокойным сном!
Мой старый гнев проснется,
И я сломлю мой ярем.
Ты знаешь — в старой песне:
Однажды в час ночной
Подругу юноша мертвый
В могилу взял с собой?
Поверь, краса и диво,
Ты, чистое дитя,
Я жив, у меня есть сила,
Сильней всех мертвых я!
Сердца людские рвутся,
А звездам смешно бесстрастным;
Лепечут и смеются
Они на небе ясном:
«Да, всей душой друг друга
Несчастные люди любят,
Томятся от недуга
И жизнь любовью губят.
Мы вечно знать не будем
Томительной истомы,
Несущей гибель людям, —
Со смертью мы не знакомы».
Прекрасная звезда средь ночи мне сияет,
С улыбкой ясною я взор к ней устремляю,
И счастье новое она мне обещает, —
О, не солги мне, умоляю!
Как океан луну в обятья принимает,
Так сердце нежное тебе я предлагаю,
И блеск твоих очей мне ласково сияет, —
О, не солги мне, умоляю!
В молодые тоже годы
Знал я тяжкия невзгоды,
Как пылал, не раз;
Но дровам цена безмерна, —
И огонь потухнет верно,
! — и в добрый час.
Вспомни это, друг прекрасный,
Устыдись слезы напрасной
И нелепаго огня:
Если жизнь ты сохранила,
То забудь, что ты любила, —
! — обняв меня.
Смеркался вечер голубой
Над зеркалом залива.
В челне сидели мы с тобой
И плыли молчаливо.
В лучах луны лежал вдали
Волшебный остров, пышный;
Там тучи легкия текли
И песни были слышны.
Неслися по̀ ветру оне
Так весело, игриво;
А мы грустили и в челне
Скользили вдоль залива.
Застыло сердце в скуке безотрадной,
В холодный мир вступаю как чужой,
В исходе осень, и туманной мглой
Окутан край окрестный неприглядный.
И ветер, воя, вьет с тоскою жадной
И покрасневших листьев крутит рой,
Вздыхает лес, дымится луг нагой,
К тому же — дождик беспощадный.
Не помню я зла, хоть душа разрывается
Теряя тебя, — да, уж все прощено…
Наряд твой так пышен, он так развевается,
А в сердце печальном темно.
Во сне ты явилась мне, горем убитая;
Я знаю, как тьма на душе глубока.
Как грудь твою гложет змея ядовитая
И как твоя участь горька.
Да, путь, что ты избрал, конечно, правый,
Но не спеши создать себе кумира;
Не ароматом мускуса и мирры
Мне веет чрез германскую заставу.
Повременим трубить победы славу,
Пока при сабле ходят наши сбиры;
Боюсь: змея поет любовь на лире,
Свободу — волк с ослом поют гнусаво.
При первой же встрече по голосу, взглядам,
Что я тебе нравлюсь, я понял как раз;
И если бы матери не было рядом,
Поцеловались бы мы тотчас.
И завтра уеду я вновь спозаранку
И вдаль помчусь во весь опор.
И только в окошко увидя белянку,
Пошлю ей приветный, прощальный взор.
И липы цвели, и гремел соловей,
И солнце рвалось веселее блеснуть, —
А ты обнимала меня горячей,
И знойно лобзала, и льнула на грудь.
Но глянула осень… уж лист упадал,
Послало и солнце прощальный привет, —
Тогда я «прощайте» учтиво сказал,
А ты мне учтиво присела в ответ.
Жил-был король суровый,
Старик седой, угрюм душой;
И жил король суровый
С женою молодой.
И жил-был паж веселый
Кудряв, и юн, и смел душой;
Носил он шлейф тяжелый
За юной госпожой.
Ты помнишь эту песню?
Она грустна, она светла!
Они погибли вместе, —
Любовь обоих сожгла.
День и ночь я все мечтаю
О тебе друг милый мой;
О твоих прекрасных глазках
Об улыбке молодой.
Как бы я хотел с тобою
Вечер длинный разделить;
В уголке твоем уютном
Посидеть, поговорить!
И к губам прижать хотел бы
Ручку белую твою;
Оросить ее слезами
Ручку белую твою!..
Липа их могилу тенью покрывает;
Меж кудрявых веток пташка распевает.
На траве зеленой сели у могилы
Парень деревенский со своею милой.
Тихо и печально ветерок лепечет,
Сладко и уныло пташечка щебечет.
Приумолкли парень и его зазноба…
Отчего — не знаю, только плачут оба.
Над долиной, над горами,
Разстилается туман,
Обнажил в лесу деревья
Злой осенний ураган.
У одной березки только
Уцелел еще наряд.
Будто смочены слезами,
Листья нежные блестят.
Как душа моя, печален
Этот мертвый вид полей,
Это — деревцо, живущий
Неизменно, образ в ней!