Средь трав распустился на поле цветок
Душистый, нарядный, красивый…
Порхает над ним золотой мотылек
Под грустной, плакучею ивой.
Тот чудный цветок это ты, милый друг,
Стоишь, красотою блестя,
Златой мотылек — это он, твой супруг,
А ива плакучая — я.
О, я несчастный Атлас! Целый мир,
Да, целый мир скорбей нести я должен.
Я это бремя не снесу, — и сердце
Готово сокрушиться!
Ты ж, сердце гордое, того хотело!
Ты жаждало иль счастья без конца,
Или хоть бесконечного несчастья.
Ну, вот ты и несчастно!
Красавица-рыбачка,
Причаль свою ладью,
Поди и сядь со мною,
Дай руку мне свою.
Доверчиво головкой
На грудь склонись ко мне:
Ведь ты ж себя вверяешь
Безпечно глубине.
С приливом и отливом,
Что́ море — грудь моя,
И много чудных перлов
Во глубине ея.
На небе звезды ярко
Сквозь тьму веков горят
И на землю печально
И ласково глядят.
И говорят друг с другом,
И чуден их язык,
Но ни один филолог
В их говор не проник.
А я отлично понял
Язык их с давних пор:
Грамматикой служил мне
Чарующий твой взор.
Кастраты все бранили
Меня за песнь мою,
И жалобно твердили,
Что грубо я пою.
И нежно все запели;
Их ди́сканты неслись…
И, как кристаллы, трели
Так тонко в них лились…
И пели о стремлении
И сладости — любить…
И дамы в умилении
Все плакали навзрыд.
Красавицу Лилею
Пугает блеск дневной;
Главу клони к дремоте,
Ждет мглы она ночной.
Ждет месяца младого
С чарующим лучом,
К нему в тревоге нежной
Льнет ласково челом.
Растет в его сияньи,
Душистых слез полна̀,
И в милаго лобзаньи
Трепещет вся она.
Прекрасная рыбачка,
Причаль свою ладью,
Приди и сядь со мною,
Дай руку мне свою.
Не бойся и головкой
Склонись на сердце мне.
Ты ж на́ море беспечно
Вверяешься волне.
Что море — мое сердце,
То тихо, то кипит,
И светлых в нем немало
Жемчужинок лежит.
Коль быть ты захочешь моею женой, —
Узнаешь завидную долю:
Тебе я доставлю веселостей рой,
И дам тебе полную волю.
И брань, и капризы сносить я готов
Без ропота, с кроткой душою;
Но если моих ты не взлюбишь стихов,
То знай, — разведусь я с тобою.
На дальнем горизонте
Туманною грядой
Встает старинный город,
Обят вечерней мглой.
Кудрявит влажный ветер
Равнину синих вод;
Гребец мой однозвучно
Веслом по влаге бьет.
Сверкнул закат последний
И место показал,
Где сердцу дорогую
Навек я потерял.
Корабль мой на черных плывет парусах
По дикой пустыне морей…
Ты знаешь, как больно мне горе мое:
Зачем его делать больней?
Как ветер, изменчиво сердце твое,
Волны оно вольной беглей!..
Корабль мой на черных плывет парусах
По дикой пустыне морей.
Краса моя, рыбачка,
Причаль сюда челнок,
Садись, рука с рукою,
Со мной на бережок.
Прижмись ко мне головкой,
Не бойся ничего!
Вверяешься ж ты морю —
Страшнее ль я его?
Ах, сердце — тоже море!
И бьется, и бурлит,
И так же дорогие
Жемчужины таит!
На тебе ль не блистает алмаз,
Всем на зависть, средь нити жемчужной,
Твоих черных, смеющихся глаз
Нет прекрасней… чего ж тебе нужно?
Провела ты чрез муки огня
Мое сердце их лаской наружной,
Не любя, ты сгубила меня…
Так чего же еще тебе нужно?..
Тебе, равнодушной и вялой, всегда
Должна была странной казаться
Моя необузданно дикая страсть
Готовая всюду прорваться.
Удобства шоссейной дороги в любви
Искала ты, встретясь со мною;
Я вижу, ты под руку с мужем идешь
Почтенной, брюхатой женою.
Пел соловей, и липа цвела,
Приветно смеялось светило дня;
К себе на грудь ты меня привлекла
И, обняв, целовала меня.
Угрюмо туманился солнечный лик,
Листы опадали под хрип ворон;
И холоден был расставанья миг,
И ты мне отвесила светский поклон.
Глаза весны синеют
Сквозь нежную траву.
То милые фиалки,
Из них букет я рву.
Я рву их и мечтаю,
И вздох мечты моей
Протяжно разглашает
По лесу соловей.
Да, все, о чем мечтал я,
Он громко разболтал;
Разгадку нежной тайны
Весь лес теперь узнал.
Ведь свет наш глуп, ведь свет наш слеп
Своею пошлостью безмерной:
Он говорит, что у тебя
Характер, милая, прескверный.
Но свет наш слеп, но свет наш глуп:
Он не поймет тебя, не зная —
Как жжешь огнем ты свежих губ —
И как ласкаешь, изнывая!..
Свет близорук, свет недалек,
И скаждым днем пошлеет!
Представь, прелестный мой дружок:
Бранить твой характер смеет!
Свет близорук, свет недалек!
Он глупо тебя отвергает:
Что твой поцелуй так блаженно глубок,
Так сладостно жгуч, — он не знает!
Стоят недвижно звезды
Уж много тысяч лет
И шлют, смотря с любовью,
Друг другу свой привет.
Оне ведут беседу, —
И чуден их язык;
Но ни один филолог
Их речи не постиг.
Но я язык тот понял
И изучил вполне;
Был образ моей милой
Грамматикою мне.
И если ты будешь моею женой,
Завидную выберешь долю:
Начнутся забавы одна за другой,
Плезиров и радостей вволю.
Бранись и шути, сколько хочешь, — я тих,
Безмолвно всему покорюся;
Но, если стихов не похвалишь моих,
Я тут же с тобой разведуся.
Притворными любовными речами
Тебя увлечь сумев искусно, я
Опутался своими же сетями,
Серьезной стала шуточка моя.
И ежели — мне должная награда! —
Меня, шутя, прогонишь ты — боюсь,
Что явятся за мною силы ада,
И я тогда серьезно застрелюсь.