Найдено стихов - 591.
На одной странице показано - 35.
Чтобы посмотреть как можно больше стихов из коллекции, переходите по страницам внизу экрана.
Стихи отсортированы так, что в начале Вы будете видеть более короткие стихи.
На последней странице Вы можете найти самые длинные стихи по теме.
Она ползет к нам ночь немая,
И скоро нас оденет тьмой.
С душой усталой, друг на друга —
Зевая смотрим мы с тобой.
Я стар и хил… ты постарела.
Нам не вернуть весенних дней!
Ты холодна… но зимний ходод
В моей груди еще сильней.
Мрачна развязка! Вслед за роем
Отрадных нам любви забот,
Уж без любви идут заботы
И вслед за жизнью — смерть идет.
О, если будешь ты, дитя, моей женой,
Не будешь ты ни в чем нуждаться никогда,
Ты неизменно будешь счастлива со мной,
И будет жизнь твоя забав полна всегда.
Ты будешь плакать, и кричать, меня бранить,
Капризы, крики, брань — я все снести готов,
Но раз стихи мои не будешь ты хвалить,
Я разведусь с тобой тотчас без дальних слов.
«О, глазки, прекрасныя смертныя звезды!»
Вот, сколько я нынче припомнить могу,
Как в песенке пелось, что́ слышал когда-то
В Италии я, на морском берегу.
Ту песенку пела, чиня свои сети,
Рыбачка — и взгляда шалунья моя
С меня не спускала, пока не прижался
Губами к пурпурному ротику я.
И песенка эта, и море, и сети —
В душе у меня все воскресло опять,
Когда я с тобой повстречался впервые;
Но должен я также тебя целовать.
«О, глазки, прекрасные смертные звезды!»
Вот, сколько я нынче припомнить могу,
Как в песенке пелось, что слышал когда-то
В Италии я, на морском берегу.
Ту песенку пела, чиня свои сети,
Рыбачка — и взгляда шалунья моя
С меня не спускала, пока не прижался
Губами к пурпурному ротику я.
И песенка эта, и море, и сети —
В душе у меня все воскресло опять,
Когда я с тобой повстречался впервые;
Но должен я также тебя целовать.
О, вечность, да как ты долга!
Длиннее, чем тысяча лет…
Уж тысячу лет я горю,
А все окончания нет.
O, вечность, да как ты долга!
Длиняее, чем тысяча лет…
В конце же концов сатаной
Сожрется с коcтями и кожей поэт.
Обятый туманными снами,
Глядел я на милый портрет,
И мне показалось: я вижу
В нем жизни таинственный след…
Как-будто печальной улыбкой
Раскрылись немыя уста,
И жемчугом слез оросилась
Любимых очей красота.
И сам я невольно заплакал —
Заплакал, грустя и любя…
Ах, страшно поверить!.. Неужто
Я точно утратил тебя?
Образ сфинкса наделен
Всеми женскими чертами,
Лишь придаток для него —
Тело львиное с когтями.
Смерть и сумрак! В этом, сфинкс, —
Вся загадка роковая,
И труднейшей не решал
Иокасты сын и Лайя.
К счастью, женщине самой
Дать разгадку не под силу,
А иначе — целый мир
Превратился бы в могилу.
Богатых можно приобресть
Лишь плоской лестью нам с тобой:
Ведь деньги плоски, милый мой,
И плоская нужна им лесть.
Усердней ладаном кури
Пред каждым золотым тельцом,
Лежи в пыли, в навозе лбом,
Лишь в меру не хвали смотри!
Хлеб дорог: все неурожай;
Слова ж не стоят ничего.
Пой мецената, пса его,
И с богом брюхо набивай!
Обо мне с тобою много,
Толковали, знаю я,
Но однако не сказали
Чем больна душа моя!
Все они меня бранили,
Называли хитрым, злым;
Головой качали важно,
И поверила ты им.
Только худшего — ты верно
Не узнаешь от людей.
Что всего глупей и хуже
Я таю в груди своей.
Ночь сошла на берег моря,
Берег весь безмолвья полн.
Месяц выглянул из тучи,
Шепот слышится из волн:
«Человек — влюблен он что ли,
Потерял он что ли ум?
Он и мрачен, он и светел,
Вместе ясен и угрюм…»
Но смеется месяц в небе
И дает такой ответ:
«И влюблен он, и помешан,
Да к тому ж еще, поэт».
Ночь глухая была холодна и страшна,
Я по лесу бродил все с тоской и проклятьем;
И деревья в лесу пробудил я от сна,
И они головой покачали с участьем…
Ночка темная, непроглядная,
Ночь осенняя, ночь дождливая!
Где-то милая, ненаглядная,
Где она, моя боязливая?
Вхожу в комнатку я уютную,
У окна сидит моя милая,
Смотрит пристально во мглу смутную,
Смотрит бледная и унылая!
Ночи теплый мрак гвоздики
Благовонием поят;
Точно рой златистых пчелок,
Звезды на небе блестят.
В белом домике, сквозь зелень
Вижу, гаснет огонек;
Слышу стук стеклянной двери,
Слышу милый голосок…
Сладкий трепет; робкий шепот,
Нега счастья и любви…
И — внимательнее розы,
Вдохновенней соловьи.
Никак я забыть не умею,
Ревнивой тоскою томим,
Что ты была прежде моею —
Душою и телом своим.
То тело — уста и ланиты —
Поныне мне жизни милей;
А душу свою схорони ты;
Довольно с меня и моей.
Я ей поделюся с тобою,
И в знойный свидания час
Пусть выйдет с единой душою
Единое тело из нас.
Никак позабыть не могу я,
Как прежде, мой друг дорогой,
Владел я тобой нераздельно
И телом владел, и душой.
Ах, телом твоим и поныне
Желал бы владеть я в тиши,
А душу зарой ты хоть в землю —
И так во мне много души.
Ее пополам я разрежу,
В тебя половину вдохну —
Тогда мы единое тело
И душу составим одну.
Неясно, туманным виденьем
Всплывают в дали голубой
Стариннаго города башни,
Вечерней одетыя мглой.
Сырой поднимается ветер,
И зыбь над водою встает,
И мерно со скрипом тяжелым
Моряк в моей лодке гребет.
Вот, вспыхнуло солнце еще раз,
И гаснущий отблеск упал
На то незабвенное место,
Где милую я потерял…
«Неужели ты ни разу
С ней в любви не обяснялся
И в глазах ея взаимность
Прочитать не догадался?
«Неужели к ней проникнуть
В душу не хватило силы?
Но ведь ты в делах подобных
Не осел же, друг мой милый!»
Не тревожься, нашей страсти
Людям я не выдаю,
Хоть всегда с большим восторгом
Красоту твою хвалю.
Нет! под лесом роз душистых
Глубоко зарыты мной
Эта пламенная тайна,
Этот пламень роковой.
Если искры и забрызжут
Из под роз —не бойся их…
Люди в пламень тот не верят:
Он —поэзия для них!
Нет, прелестная, не верю
Строгой речи уст твоих:
Добродетель не имеет
Черных глаз таких больших.
Я люблю тебя, — молчи же,
Брось прикрашенную ложь!
Сердцем чистым дай лобзанье, —
Сердцем ты меня поймешь!
Не тоскуй, не плачь, о, сердце,
Смело глянь в глаза судьбе:
Все, что зимний холод сгубит,
Новый Май отдаст тебе!
И как мир еще заманчив!
Сколько дивных в нем красот!
Все твое, что ты полюбишь,
Для тебя весь мир цветет!
Нет, ни одна на свете дева
Мной не была соблазнена,
И ни одной я женщины не тронул,
Когда я знал, что замужем она.
О, будь не так, мое бы имя надо
Из книги жизни вычеркнуть навек,
И наплевать в лицо мне право
Имел бы каждый человек.
Не теряй, мой друг, терпенья,
Что в стихах моих порой
Слышно старое мученье,
Веет прежнею тоской!..
Дай, умолкнет в сердце эхо
Прежних бед и мук моих —
Полон счастья, полон смеха,
Из души польется стих.
Несчастна ты — и ропот мой молчит.
Любовь моя, несчастны оба мы!
Пока нам смерть сердец не сокрушит,
Любовь моя, несчастны оба мы!
Как ни играй насмешка на устах,
Как гордо ни вздымайся грудь твоя,
Как ни гори упорный блеск в глазах,
Несчастна ты, — несчастна, как и я.
Незримо скорбь уста твои мертвит,
Глаза пылают, горечь слез тая,
От скрытой язвы грудь твоя болит;
Несчастны оба мы, любовь моя!
Не страшись, души отрада,
Безопасно здесь, поверь;
Не страшись, что нас украдут, —
На замок я запер дверь.
Как ни дует ветер яро,
Дом сломать не хватит сил;
Я, чтоб не было пожара,
Нашу лампу подушил.
Ах, позволь, пусть обвивает
Шейку милую рука, —
Ведь легко заболевают
При отсутствии платка.
Не сердитесь в нетерпеньи,
Что еще из сердца рвется
Старой боли стон и громко
В новых песнях отдается.
Подождите — это эхо
Старой скорби расплывется, —
И из груди исцеленной
Песнь веселая польется.
Не пугайся, дорогая!
Не похитят нас теперь:
Твой покой оберегая,
На замок я запер дверь.
Как бы вихрь ни злился яро,
Дом ему не сокрушить;
Но чтоб не было пожара,
Лучше лампу затушит…
Ах, позволь покрепче шею
Мне твою обвить вокруг,
Шали нет — так я согрею,
Чтоб не зябла ты, мой друг!
Не помню я зла, хоть душа разрывается
Теряя тебя, — да, уж все прощено…
Наряд твой так пышен, он так развевается,
А в сердце печальном темно.
Во сне ты явилась мне, горем убитая;
Я знаю, как тьма на душе глубока.
Как грудь твою гложет змея ядовитая
И как твоя участь горька.
Неподвижныя от века,
Звезды на небе стоят
И с любовною тоскою
Друг на друга все глядят.
Говорят оне прекрасным
И богатым языком.
Но язык их никакому
Филологу не знаком.
Я же тот язык прекрасный
В совершенстве изучил:
Дорогой подруги образ
Мне грамматикой служил.
Неподвижные от века
Звезды на небе стоят
И с любовною тоскою
Друг на друга все глядят.
Говорят они прекрасным
И богатым языком,
Но язык их никакому
Филоло́гу незнаком.
Я же тот язык прекрасный
В совершенстве изучил:
Дорогой подруги образ
Мне грамматикой служил.
Не любишь ты, не любишь ты,
Но мне совсем не больно.
Глядеть на милые черты —
С меня уже довольно.
Что ты мне враг, что ты мне враг,
Лепечешь ты невинно,
Но я прощу и боль и мрак
За поцелуй единый.
Не любишь ты меня, меня не любишь ты!
Мне горя мало в том, я все же рад сердечно:
Лишь только я взгляну на милые черты, —
И счастлив я, как бог, и счастлив бесконечно!
«Но ненавижу я, не только не люблю!»
Так губки розовые шепчут мне с досадой.
Дитя, подставь мне их: за ненависть твою
Мне будет поцелуй достаточной наградой!
Не досадуйте напрасно,
Если старые печали
У меня и в новых песнях
Все еще не отзвучали.
Погодите, скоро эхо
Горя моего утихнет,
И весна счастливых песен
В исцеленном сердце вспыхнет.
Недолог счастья был обман
Обещанного ложно,
И образ твой, как лживый сон,
В душе прошел тревожно.
Блеснуло солнце, и туман
Бесследно разогнало,
И мы покончили с тобой,
Едва познав начало.
Не долго счастье лгало мне,
Что лживо ты сулила,
Твой образ, как неверный сон,
Душа не сохранила.
Уж утро, солнце льет лучи,
Туман клубится, тая,
И мы покончили с тобой,
Почти не начиная.
Недвижно, в далеком эѳире,
Блестящия звезды стоят,
И сотни столетий с любовью
Одна на другую глядят.
Оне говорят нежь собою,
И дивно богат их язык;
И нет на земле филолога,
Кто б тайну их речи проник.
Но мне стал язык их понятен,
Я долго его изучал:
В глазах моей милой подруги
Я верный словарь отыскал.