Сияет небо солнцем ясным,
Играет быстрая волна,
Прозрачным полднем, нежно-красным,
Цепь снежных гор озарена:
Земля, стряхнув оковы сна,
Блаженством почек дышит снова,
В ветрах и в пенье птиц — весна,
И в звуках рокота морского.
Здесь нежен даже гул смятенья городского.
Иносказание
Первый дух
Ты весь — крылатое стремленье,
Сдержи свой огненный полет,
К тебе крадется Привиденье, —
Уж ночь идет!
Как чудно-светел мир надзвездный,
Как нежно ветер там поет,
Но нам нельзя скользить над бездной, —
Уж ночь идет!
Приснилось мне, что я один блуждал,
И вдруг зима сменилася весною,
Душистый запах сердце услаждал,
Играл ручей певучею волною,
И ветер что-то зарослям шептал;
Мерцая изумрудной пеленою,
Они едва касались нежных струй,
Спешили дать им беглый поцелуй.
Цветы сплетались точно в пестром свитке,
ГИМН ВОЗСТАВШИХ ГРЕКОВ.
Вставайте, эллины! вставайте, вставайте!
В крови наши нивы—нет хлеба на них.
Из ран, как из плачущих глав, орошайте
Слезами кровавыми мертвых своих!
Отмстите. Что праведней мщенья на свете!
Погибли в крови ваши жоны и дети:
Невинных враги перерезали их!
Проснитесь, эллины! проснитесь, проснитесь!
Враги от рождения—раб и тиран.
Смелее, смелее, смелей!
Есть кровь на земле, отказавшей вам в пище.
Пусть кровь ваших ран, как рыданье очей,
Оплачет нашедших приют на кладбище.
Какая же скорбь справедливей — такой?
Тот с другом расстался, тот с братом, с женой.
Кто скажет, что битва их смыла волной?
Проснитесь, проснитесь, проснитесь!
Тиран и невольник — враги-близнецы;
Я удержал нахлынувшия слезы,
Я твердым был, и лишь слегка вздохнул,
Свои глаза, как бы страшась угрозы,
Я от твоих в испуге отвернул,
И я не знал, что ты, меня жалея,
Глядела и любила, не робея.
Согнуть себя и бешенство души,
Что лишь своим питается мученьем,
Проклятья повторять в глухой тиши,
Я удержал нахлынувшие слезы,
Я твердым был и лишь слегка вздохнул,
Свои глаза, как бы страшась угрозы,
Я от твоих в испуге отвернул,
И я не знал, что ты, меня жалея,
Глядела и любила, не робея.
Согнуть себя и бешенство души,
Что лишь своим питается мученьем,
Проклятья повторять в глухой тиши,
Песня
Ты умчался навсегда,
Счастья светлый дух!
Точно яркая звезда,
Вспыхнул и потух.
От меня умчался прочь,
Превратил мой полдень в ночь!
Как увидеться с тобой,
Нежный сын Утех?
Британцы, зачем вы волочите плуг
Для лордов, что в тесный замкнули вас круг?
Зачем вы готовите пышные платья
Тиранам, которые шлют вам проклятья?
Зачем бережете вы, жалко стеня,
От первого дня до последнего дня
Шершней беззастенчивых, пот ваш сосущих,
Не пот ваш сосущих, а кровь вашу пьющих?
В слезах вынесу бездольную долю.Эврипид. Ипполит.
Живут нездешней жизнью где-то
Толпы блуждающих теней,
Созданья воздуха и света,
С очами — звезд ночных светлей:
Чтоб встретить нежные виденья,
Людей ты покидал и шел в уединенье.
Ты вел безмолвный разговор
По западной зыби приди издалека,
Дух Ночи, скорей!
Из дымно-туманной пещеры востока,
Где днем, притаившись от ярких лучей,
Сплетаешь ты сны из улыбок и страха,
Ты, страшная, нежная к детищам праха, —
Покров свой развей!
В нем яркие звезды: звезда оттеняет
Живую звезду!
Усни, усни! Забудь страданья
И власть руки моей прими!
Мой дух сковал твои мечтанья,
Усни и ласку состраданья
Разбитым сердцем восприми!
Как утром сумрак, муки тают,
И силы жизни возрастают,
Растет моих надежд прибой;
Они вокруг тебя витают,
Хотя не слиться им с тобой.
Третья вариация
Песня юношей
Чтоб сны приникли к изголовью,
Зажгите, звезды, все огни,
И ты, о, ночь, своей любовью
Слиянье страсти осени!
Еще природа не вверяла
Любви — такую красоту,
Еще луна не озаряла
Такую верную чету.
Воззванье к Свободе
О, Боже, храни и спаси,
В Английском гробу воскреси
Покойницу, труп Королевы!
Пошли ей блестящих побед,
Пусть выйдет Свобода на свет,
Чье имя Британцам — завет,
Название их Королевы!
Ее ослепительный трон
Другая вариация
Чтоб сны приникли к изголовью,
Зажгите, звезды, все огни,
И ты, о, Ночь, своей любовью
Слиянье страсти осени.
Ужель природа доверяла
Любви — такую красоту?
Луна ужели озаряла
Такую верную чету?
О, пусть во мгле самозабвенья
Лечлэд, Глостершир.
Горит закат, блистает янтарями,
Чуть дышит ветер, облачко гоня,
И светлый вечер с темными кудрями
Прильнул к немым устам бледнеющего дня.
Безмолвие и мгла, четой влюбленной,
Приходят из долины отдаленной.
Приносят дню последний свой привет.
Покорны власти их необычайной
В шумящем просторе
Запенилось море,
И буря трепещет,
И молния блещет —
Бежим!
И гром возрастает,
И гром пропадает,
Как будто он тонет,
И тонет и стонет —
Спешим!
"Спи же, спи! Забудь недуг.
Я лба коснусь рукой —
В твой мозг сойдет мой дух.
Я жалостью овею грудь;
Вот — льется жизнь струей
С перстов, и ты укрыт за ней,
Запечатлен от боли злой.
Но эту жизнь не сомкнуть
С твоей.
Горит закат, блистает янтарями,
Чуть дышит ветер, облачко гоня,
И светлый вечер с темными кудрями
Прильнул к немым устам бледнеющего дня.
Безмолвие и мгла, четой влюбленной,
Приходят из долины отдаленной,
Приносят дню последний свой привет.
Покорны власти их необычайной
Лазурь, земля, движенье, звук и свет;
На улице камни остыли,
И холодны трупы в могиле,
И выброски мертвы, и лица у их матерей
Так бледны, как берег седой Альбиона,
Где нет больше ласки, о, Воля, твоей,
Где нет ни суда, ни закона.
Сыны Альбиона мертвей
Холодных дорожных камней,
Их топчут как глину, недвижны они, год от года,
Строки
Если луч отблистает,
Светлый след беспощадные тени сотрут.
Если туча растает,
Ослепительной радуги краски умрут.
Если лютня разбита,
Песнопений волна замолчит навсегда.
Если чувство изжито,
Не сорвутся признания с уст никогда.
Если луч отблистает,
Светлый след беспощадные тени сотрут,
Если туча растает,
Ослепительной радуги краски умрут,
Если лютня разбита,
Песнопений волна замолчит навсегда,
Если чувство изжито,
Не сорвутся признания с уст никогда.
Нет ни звуков, ни смеха,
Из лесов и с утесов
Мы спешим, мы спешим,
С островов и откосов,
Где простор водяной недвижим,
Услажденный моею свирелью,
Ветер в густых камышах,
Пчела над цветочною кущей,
Птички близ мирты, в кустах,
Цикада на липе цветущей,
Строки
Холодное небо сверкало над нами;
Обята морозом, дремала земля.
Кругом и луга, и леса, и поля,
Окованы льдом и покрыты снегами,
Как шепотом смерти, какими-то звуками были полны,
Облиты лучами
Холодной луны.
Тяжелые снежные хлопья висели
Я любил. Что́ значит жить? — Любить.
Но когда в нас больше нет дыханья,
И любовь не может дольше быть,
Я мечтал. Но те мои мечтанья
Не такие, как они сейчас,
В них горело яркое сознанье,
Мысли, знанье всех, кто жил до нас,
Были в них несчетные виденья,
Все, что есть в природе, — звенья, звенья.