Любовь, любовь, ты сердце к утехам взманя,
Любовь, ты уж полонила меня,
Тобою стал мой взор прельщен,
И весь мой ум:
Мой гордый дух совсем разжен
От сладких дум.
Можноль противиться мне тебе в младости?
Ты страсть приличная летам моимъ!
Рази, рази ты слабу грудь,
Кто мил, того ищу,
Доколе мне в сей грусти злой с любезной в разлученье жить,
Доколь вздыхать по всякий час,
Лишась ея дражайших глаз.
Хотя уже надежды нет, другую не могу любить,
Одна во мне всю кровь зажгла,
Одна меня пленить могла.
О злой случай, на что ты дал,
Чтоб я, ее увидев, знал,
И склонность получиль,
Чтоб после век грустил.я в тех местах, где зрел ее, потоки слез не вольно лью,
С голубкой голубь жил, среди прекрасной рощи:
В веселии шли дни,
В веселии шли нощи.
Всечасно там они,
Друг друга цаловали,
И в полных радостях, в той роще пребывали.
Но голубь от своей голубки прочь летит,
Колико дух ея отлетом ни мутитъ;
Угодно голубю, немножко прокатиться,
И возвратиться:
Опасно местию такой себя ласкать,
Которой больше льзя нещастия сыскать.
С оленем конь имел войну кроваву.
Оленю удалось победоносца славу
И лавры получить,
А именно коня гораздо проучить.
Возносится олень удачною судьбою,
Подобно как буян удачною борьбою,
Или удачею кулачна бою,
Иль будто Ахиллес,
Ты рушишь покой свободу отнявши,
А повод сама мне к любви подала,
Ты мне надежду подавши,
Опять взяла.
Почто было влечь, когда не склоняться,
Или то забавно, чтоб дух мой терзать.
Уж ты можешь смеяться
Нельзя отстать.
Или ты брав в плен того лишь желала,
Чтоб кровь моя тобою пылала,
О ты, крепкий, крепкий Бендер-град,
О разумный, храбрый Панин-граф!
Ждет Европа чуда славного,
Ждет Россия славы новыя:
Царь турецкий и не думает,
Чтобы Бендер было взяти льзя.
Петр Великий, храбрый мудрый Петр
Дал Петру свой ум и мужество,
И устами самодержицы,
Щедрой, мудрой и великия,
К больному лекарь шел: больной в жару:
Готов рецепт. Я денег не беру,
Он едак говорил, и протянул он лапу:
Упал червонной в шляпу.
Червонной говорит: пожалуй полечи:
А доктор говорит: пожалуй не кричи,
Молчи,
И не бренчи,
Да дай речей больнова мне послушать:
С тобой поговорим и после мы.
Жив праздности в уделе,
И в день ни во един
Не упражнялся в деле
Какой-то молодой и глупый господин.
Гораздо, кажется, там качества упруги,
Где нет отечеству ни малыя услуги.
На что родится человек,
Когда проводит он во тунеядстве век?
Он член ли общества? Моя на это справка,
Внесенная во протокол:
С великим малому иметь опаспо дружбу:
Загаркали: поход, война, идут на службу;
Но кто герои те? осел, лисица, лев:
И разъяряются геройски души.
Ружье лисице хвост, ослу большия уши,
А льву ужасный зев:
Из зева смерть и гнев:
Взор люта зверя блещет,
И лес
Трепещет:
Ты мила мне дарагая, я подвластен стал тебе
Ты пленила взор и сердце, чувствую любовь в себе,
Твой взорь палит меня,
А я горю стеня,
И возле тебя ищу.
Потерян мой покой,
Где нет тебя со мной,
Я во всех местах грущу.Нет во дни такой минуты, чтоб твой зрак ушел из глаз,
Нет в ночи мне сна покойна, пробужаюсь всякой чась:
Ты рану злу дала,
По всей земле пииты днесь плодятся,
Но редко истинны пииты где родятся,
Не всех на Геликон судьба возводит нас.
Виргилий, и Гомер, и Ариост, и Тасс,
Мильтон и Камоенс, сии пиитов предки
Во всей подсолнечной сколь славны, столько редки.
Иной ученый говорит:
«Климат горячий нам писцов таких творит»,
Но ложно он вещает.
Ведь солнце так, как юг, и север посещает.
Всяк делай то что с склонностию сходно,
Не то что лиш угодно,
Но то что сродно.
Не плавает медведь в Бальтийской глубине,
Синица не несет в Неве яиц на дне,
Белуга никогда не посещает рощи,
И на дубу себе гнезда не вьет олень:
Луна во время светит нощи,
А солнце в день:
Труды все разными вещами.
Стрелок убил у львицы сына,
Не львенка да левка.
Довольно смелости у етова стрелка;
Лев сильная скотина,
А мой убил детина,
Не поросенка.
Не львенка,
Левка.
Забыла львица,
Угрызла серце ей печаль:
Любовник ластяся к возлюбленной своей,
Осмелился открыть свою горячность ей,
Она ему на то скззала без обману:
Я для ради тебя, что хочеш делать стану,
Единому тому не можно только быть,
Чтоб стала я тебя когда-нибудь любить.
Попросиш денег ты и часто слово в слово
Услышиш ты ответ:
К услугам серце все твоим мое готово,
А денег нет.
И так и сяк, жена с сожителем жила,
Но другом никогда с супругом не была;
И чувствовал супруг колонье злое шила:
Досады новыя она вседневно шила:
Ево крушила,
И изсушила.
Но что бы злобу всю в последок совершила,
И скончала бы супруговой судьбой,
Зовет пойдем купаться мы с тобой;
И больше на тебя дружечик не сержуся;
Я больше сердцем не владею,
Коль ты его пленить могла;
Ты склонностью ко мне своею
Пронзив мне грудь, всю кровь зажгла.
Мой дуъ тобой стал вечно страстен,
Я вечно стал тебе подвластен,
Веселость мне любовь твоя;
Лишь ты мне будь верна драгая,
Никто мя не пленит другая,
Доколь продлится жизнь моя.Лишась любовных разговоров,
У мужика в чулане поставлены лукошки,
Забилася тут мышь, не устрашуся кошки.
Кричала мышь, бодрясь, подай ее сюда.
Отколе ни взялась, пришла она туда:
Насилу унесла геройка в подпол ножки.
Коль ета притча не сладка,
Лишь только для тово что очень коротка;
Во вкус войти не льзя всево мне света:
Подоле ета:
Боярин был, боярыня была,
Пиит,
Зовомый Симонид,
Был делать принужден великолепну оду
Какому-то Уроду.
Но что писать, хотя в Пиите жар кипел?
Что ж делать? Он запел,
Хотя ко помощи и тщетно музу просит.
Он в оде Кастора и Поллукса возносит,
Слагая оду, он довольно потерпел.
А об Уроде
Сулить и не держати слова,
История не нова,
Кто едак посулит,
Тот суетой меня надеждой веселит:
Открытым образом, безстыдно, лицемерит.
А на конец ему ни кто не верит.
И даже ни чево
На свете нет ево.
Какой-то человек во время бури в море,
Когда скончается не пагубой то горе,
Болтаньем мы добра во веки не найдем,
И часто только им мы в пагубу идем.
Намерилася черепаха,
Из царства русскова зевать:
В пути себе не видя страха,
В Париже хочет побывать.
Не говорит уже по Русски,
И врет и бредит по Французски.
С ней больше о Руси ни кто не говори,
И только сто ври:
Простым довольствуйся солдат мундиром,
Коль быть тебе не льзя, дружечик, командиромъ;
В велику может честь,
Великой только ум отечество вознесть:
А голой чин рождаст только лесть;
Ползя травою,
Змеин поссорился хвост люто с головою,
И говорит: не все тебе меня водить:
Изволиш иногда сама за мной ходить;
Какое право ты имееш,
Не на зеленой ветке,
Пел негде соловей, но в золоченой клетке.
Меж пенья своево,
Взирает из окошка.
Влюбилася в нево,
Хозяйска кошка.
Послушать песен подошла,
И мыслит, я себе обед хорошенькой нашла.
Подшедша говорит: пречуднова ты нрава,
Любезный соловей:
Всё в пустом лишь только цвете,
Что ни видим, — суета.
Добродетель, ты на свете
Нам едина красота!
Кто страстям себя вверяет,
Только время он теряет
И ругательство влечет;
В той бесчестие забаве,
Кая непричастна славе;
Счастье с славою течет.Чувствуют сердца то наши,
Я чаял, что свои я узы разрешил,
И мыслил, что любовь я в дружбу пременилъ;
Уж мысли нежныя меня не восхищали;
Заразы глаз драгих в уме не пребывали.
И скука и тоска из серца вышли вон.
Я радостны часы как сладкий помнил сонъ;
А дни, в которыя разстался я с тобою,
Драгая… Почитал я стратною мечтою.
Но только лиш сей взор что серце мне пронзал,
Который тмы утех и грустей приключал,
От несклонности твоей
Дух во мне мятется;
Я люблю, но в страсти сей
Только сердце рвется.
Для тоголь тебя позналь.
И на толь твой пленникь сталь,
Чтоб вздыхать всечасно.
Иль мя рок мой осудил,
Чтоб я вечно мучим быль
И вздыхал напрасно.Как пастух с морских брегов