Сия котора здесь погребена,
Друг верный, нежна мать и верная жена:
И сверьх того была она
Любительница муз: они ее любили,
И собеседницы ея всегдашни были.
Ея супруг
Любил ее, и быо любовник ей и друг:
Лишась ее, не мог он горьких слез отерти,
И будеть помнить он ее до самой смерти,
Еще он часто вопиет:
На век тебя я трачу:
Воспомню лиш тебя, воспомню и заплачу:
Прости любезная, прости, тебя уж нет.
На месте семь лежит твой образ добродетель:
Все знавши посреди. Младых увядшу дней,
И истинна сама тому свидетель.
Прохожий! Зри сей гробь, и воздохни о ней.
Член члену в обществе помога,
А общий труд ко щастию дорога.
Послушайте, какой был некогда советъ!
Сказала голова желудку: ты, мой свет,
Изрядно работаеш:
Мы мучимся, а ты глотаеш.
Что мы ни накопимъ; стремишся ты прибрать,
И наши добычи стараешся сожрать.
Какой боярин ты, чтоб мы тебе служили?
Все члены, весь совет желудку извещал:
Мы твердо положили,
Чтоб, так как ты живеш, и мы покойно жили.
Но что последуетъ? желудок истощал,
И в гроб пошел: при ево особе,
Увянув купно с ним подобно как трава,
Все члены, и сама безмозгла голова,
Покоятся во гробе.
Без Филисы очи сиры,
Сиры все сии места;
Отлетайте вы, зефиры,
Без нея страна пуста;
Наступайте вы, морозы,
Увядайте, нежны розы! Пожелтей, зелено поле,
Не журчите вы, струи,
Не вспевайте ныне боле
Сладких песней, соловьи;
Стонь со мною, эхо, ныне
Всеминутно в сей пустыне.С горестью ль часы ты числишь
В отдаленной стороне?
Часто ль ты, ах! часто ль мыслишь,
Дорогая, обо мне?
Тужишь ли, воспоминая,
Как расстались мы, стоная? В час тот, как ты мыться станешь,
Хоть немного потоскуй,
И когда в потоки взглянешь,
Молви ты у ясных струй:
«Зрима я перед собою,
Но не зрима я тобою».
Когда вступил я в свет, вступив в него, вопил,
Как рос, в младенчестве, влекомый к добру нраву,
Со плачем пременял младенческу забаву.
Растя, быв отроком, наукой мучим был.Возрос, познал себя, влюблялся и любил
И часто я вкушал любовную отраву.
Я в мужестве хотел имети честь и славу,
Но тщанием тогда я их не получил.При старости пришли честь, слава и богатство,
Но скорбь мне сделала в довольствии препятство.
Теперь приходит смерть и дух мой гонит вон.Но как ни горестен был век мой, а стонаю,
Что скончевается сей долгий страшный сон.
Родился, жил в слезах, в слезах и умираю.
Монарха Русских стран металл сей представляет,
Зрак мужа славнаго потомкам оставляет.
Се есть Великий ПЕТРЪ, отечества Отец,
Благополучия Российскаго творец.
Весь век трудилася глава его и руки:
Посеял, возрастил, художества, науки.
Он войско обучил, состроил корабли,
Был страшен на водах, был страшен на земли.
Полезнейшие дал народу он уставы,
Победы одержав, спокойство утвердил,
Брал грады, распростер концы своей державы,
И Императором в России первый был.
В храм славы показал он подданным дорогу.
И паче смертнаго он был подобен Богу.
Приплыла к нам на берег собака
Из-за полночного моря,
Из-за холодна океяна.
Прилетел оттоль и соловейка.
Спрашивали гостью приезжу,
За морем какие обряды.
Гостья приезжа отвечала:
«Многое хулы там достойно.
Я бы рассказати то умела,
Если бы сатиры петь я смела,
А теперь я пети не желаю,
Только на пороки я полаю».
Соловей, давай и ты оброки,
Просвищи заморские пороки.
За морем, хам, хам, хам, хам, хам, хам.
Хам, хам, хам, хам, за морем, хам, хам, хам.
За морем, хам, хам, хам, хам, хам, хам.
Хам, хам, хам, хам, за морем, хам, хам, хам.
За морем, хам, хам, хам, хам, хам, хам.
Попалось рыбаку, на рыбной ловле, в руки,
Из невода полщуки.
Однако рыбы часть не такова;
У етова куска и хвост и голова;
Так ето штучка,
А именно была не щука то, да щучка.
Была гораздо молода;
Однако в невода
Раходит и щенок, да только лиш не сучей,
Но жителей воды, а здесь попался щучей.
Рыбак был прост, или сказать ясняй, рыбак
Был некакой дурак.
Щучонка бросил в воду,
И говорил он так:
К предбудущему году,
Рости и вырости, а я тебе явлю,
Что я прямой рыбак, и щук больших ловлю.
А я скажу: большая в небе птица,
Похуже нежели в руке синица.
Не трать, красавица, ты времени напрасно,
Любися; без любви всё в свете суеты,
Жалей и не теряй прелестной красоты,
Чтоб больше не тужить, что век прошел несчастно.
Любися в младости, доколе сердце страстно:
Как младость пролетит, ты будешь уж не ты.
Плети себе венки, покамест есть цветы,
Гуляй в садах весной, а осенью ненастно.
Взгляни когда, взгляни на розовый цветок,
Тогда когда уже завял ея листок:
И красота твоя, подобно ей, завянет.
Не трать своих ты дней, доколь ты нестара,
И знай, что на тебя никто тогда не взглянет,
Когда, как розы сей, пройдет твоя пора.
Брал мальчика отец с собою в маскарад,
А мальчик узнавать умел людей под маской
Пляской,
Какой бы кто ни вздел сокрыть себя наряд.
Неладно прыгая, всей тушей там тряхнулся,
Упал, расшиб он лоб, расквасил мозг, рехнулся,
Но выздоровел бы по-прежнему плясать,
Когда бы без ума не стал стихов писать.
Склад был безмерно гнусен,
Не видывал еще никто подобных врак.
О мальчик! узнавать ты был людей искусен,
Но знаешь ли теперь, что ты парнасский рак?
Ты в масках прежде знал людей по виду пляски,
А ныне сам себя не знаешь и без маски.
Брось музу, если быть не хочешь ты дурак.
Не устремляйтеся того критиковать,
Кого немножечко трудненько подкопать,
Все ваши сборы
И наплетенны вздоры
Не сделают ему малейшего вреда,
А вам наделают премножество стыда.
Змея нашла Пилу: зверок ея то взгляду.
Змея не думает усердно ни о ком
И не скупится тратить яду,
Грызет Пилу и лижет языком.
Что больше вкруг Пилы она яряся вьется,
То больше крови льется,
И, проливая кровь потоком из себя,
Пилу губя,
Кровь собенну за кровь чужую почитает
И кровью тает,
Пилу пилит,
Язык болит,
Истрескалися губы.
Увидела Змея, переломавши зубы,
Что тронута она была,
А не Пила.
Неверен некто был, жену имев дурную,
И не любил ее женився молодец.
Не сам ли своево нещаетья он творецъ?
Вить лутче б было то, когда бы взял иную.
Спросили, для чево он так себя связал,
Не любишь ты жены, с охотой кою взялъ?
Он на ето сказал:
В убожестве почти я помиру таскался;
Так я не жеищииой, но деньгами ласкался,
И больше бедности я ныне не терплю,
Я с харей хоть и сплю;
А что любил тогда, и ныне то люблю.
Жену люблю, жена моя, на все мне леты.
Дурной сей женщины монеты:
А ета женщина приданое монет,
Так и неверности моей супруге нет.
ПАУЛЬ ФЛЕМИНГВсегда ты в тишине теки в своих брегах
И града омывай великолепна стены;
Мы в них в другой уж раз зрим ласку без премены,
Которой чаем мы в восточных быть странах.Коль возвращуся здрав, как был в стране я сей,
Каков от берегов твоих я отлучаюсь,
Устами я тебе и сердцем обещаюсь,
Что ты не выйдешь ввек из памяти моей.Воспеть хвалу твоим струям я не оставлю.
Как Мульда славится, так я тебя прославлю,
Но тамо я уже не чаю больше быть.Прими сей малый труд. По времени я миру
Потщуся о тебе громчае возгласить.
Нет, буду петь теперь! подай, Эрата, лиру!
Ты подлый, дерзкий человек,
Незапно коего природа
Извергла на блаженный век
Ко бедству многого народа.
Забыв и правду и себя
И только сатану любя,
О боге мыслил без боязни
И шел противу естества,
Отечества и божества,
Не помня неизбежной казни;
Не знал ни малой ты приязни,
В разбой стремясь людей привлечь,
Но днесь отбросил ты свой меч,
И в наши предан ныне руки.
То мало, чтоб тебя сожечь
К отмщению невинных муки.
Но можно ль то вообразить,
Какою мукою разить
Достойного мученья вечна?
Твоей подобья злобе нет.
И не видал доныне свет
Злодея, толь бесчеловечна.
Не грусти, мой свет! Мне грустно и самой,
Что давно я не видалася с тобой, —
Муж ревнивый не пускает никуда;
Отвернусь лишь, так и он идет туда.Принуждает, чтоб я с ним всегда была;
Говорит он: «Отчего невесела?»
Я вздыхаю по тебе, мой свет, всегда,
Ты из мыслей не выходишь никогда.Ах, несчастье, ах, несносная беда,
Что досталась я такому, молода;
Мне в совете с ним вовеки не живать,
Никакого мне веселья не видать.Сокрушил злодей всю молодость мою;
Но поверь, что в мыслях крепко я стою;
Хоть бы он меня и пуще стал губить,
Я тебя, мой свет, вовек буду любить.
Вид, богиня, твой всегда очень всем весь нравный,
Уязвляет, оный бы ни увидел кто.
Изо всех красот везде он всегда есть славный,
Говорю без лести я предо всеми то.
Всяко се наряд твой есть весь чистоприправный,
А хотя же твой убор был бы и ничто,
Был, однак, бы на тебе злату он не равный,
Раз бы адаманта был драгоценней сто.Ти покорный я слуга много и премного,
Пышно хоть одета ты иль хотя убого.
Полюби же ты меня, ах! немного хоть.
Объяви, прекрасна бровь, о любви всей прямо,
И на час ко мне хотя, о богиня, подь
Иль позволь прийти к себе поклониться тамо.
Герой от кореня преславна,
Надутый спесью паче мер,
От витязей влек род издавна,
Которых воспевал Гомер:
Герой узрел вола к досаде
Велика жирна толста в стаде:
И тако рыцарь говорил:
О жители, во грязном море!.
Как лапы я в воле багрил,
Сие увидите вы вскоре.——Но прежде буду раздуваться, ,
И буду так велик как он:
Повсюду станет раздаваться,
Сей глас: лягушка стала слон.
Вздувается; но тело мало, .
Ни чудь еще быком не стало;
Говядины нет вида тут:
Все силы собирает душка;
Но множа сей претяжкий труд,
О боги! треснула лягушка.
Волк ел — не знаю, что, — и костью подавился,
Метался от тоски, и чуть он не вздурился.
Увидел журавля и слезно стал просить,
Чтоб он потщился в том ему помощник быть,
И всю он на него надежду полагает.
Журавль свой долгий нос в гортань ему пускает
И вынимает кость. Потом он просит мзды,
Что он от таковой спас злой его беды.
«Довольствуйся ты тем, — зверь хищный отвечает, —
Что Волк тебя в таком здоровье оставляет,
Какое до сея услуги ты имел,
И радуйся тому, что нос остался цел».
Тот права честности немало собрегает,
Кто людям никогда худым не помогает.
О существа состав, без образа смешенный,
Младенчик, что мою утробу бременил,
И, не родясь еще, смерть жалостно вкусил
К закрытию стыда девичества лишенной! О ты, несчастный плод, любовью сотворенный!
Тебя посеял грех, и грех и погубил.
Вещь бедная, что жар любви производил!
Дар чести, горестно на жертву принесенный! Я вижу в жалобах тебя и во слезах.
Не вображайся ты толь живо мне в глазах,
Чтоб меньше беспокойств я, плачуща, имела.То два мучителя старались учинить:
Любовь, сразивши честь, тебе дать жизнь велела,
А честь, сразив любовь, велела умертвить.
О знаки нежности явленной прежде мне!
Свидетели моей утехи в сей стране,
Которыми я все свое спокойство рушу,
Примите днесь мою страдающую душу.
Жила и се моей последний части день,
И в преисподнюю моя нисходит тень.
Воздвигла славный град и зрела стены града;
Отмстила мужа я низшедшаго в внутрь ада:
И щастливаб была, когдаб до сей земли,
Не прикоснулися Троянски корабли.
Умруль не отомстив соделанныя лести?
Умрем, так хочет рок, умрем, умрем без мести.
Жестокой! зри на мой горящий с моря прах,
И понеси с собой сей жалкой смерти страх.
Был отрок, да была еще отроковица;
А просто молодец, да девка, иль девица.
Детинка был ей брат, она ему сестрица;
Она была прекрасна, да тупа,
А по просту глупа;
А тот был дурен, да не туп,
А по просту не глуп.
Сын был в отца, а дочь вся в матере родилася,
И вся в безумие по матери вдалася.
Родитель некогда красавицу журил,
И говорил,
Чтоб я статуйщик быд, я етова не чаял,
Однакоо статую изрядную изваялъ;
А ты женидьбою, мой сын, не провинись,
На дуре не женись:
Болвана не бери ко отягченью века,
И тищися ты иметь женою человека.