Когда я вам вверял души моей мученья,
Вы молча слушали, с зевотой утомленья;
Но в звучное я их излил стихотворенье,
И вы разсыпались в хвалах и восхищеньи.
Когда у милой я сижу,
Тогда мой дух орлом парит;
Тогда я богачом гляжу,
Мне целый мир принадлежит.
Когда же нужно оставлять
Заветный этот уголок,
Я унываю и опять,
Как прежде, нищенски убог.
Когда-то друг друга любили мы страстно…
Любили хоть страстно, а жили согласно.
Женой ее звал я, она меня мужем;
День целый, бывало, играем, не тужим.
И боже спаси, чтоб затеяли ссору!
Нет, все б целоваться — во всякую пору!
Играть наконец мы задумали в прятки,
И в чаще лесной разошлись без оглядки.
Да так-то сумели запрятаться оба,
Что, верно, друг друга не сыщем до гроба.
Когда-то в жизни, полной мрака,
Мне образ ласковый светил;
Но он погас, — и сумрак ночи
Меня тотчас же охватил.
Когда ждет впотьмах ребенок,
Невольный страх его гнетет,
И, чтоб прогнать свой страх гнетущий,
Он песню звонкую поет.
И я — такой ребенок глупый,
Средь ночи песню я пою,
И хоть звучит она уныло,
Я все ж прогнал ей скорбь мою.
Когда разлучаются двое,
То руку друг другу дают,
И громко вздыхать начинают,
И слезы горючие льют.
А мы не рыдали с тобою,
Без стонов прощанье снесли…
Тяжелые вздохи и слезы
Уж после разлуки пришли!
* * *
Когда разлучаются двое,
Жмут руки, с печалью лица,
И плакать они начинают,
Вздыхают они без конца.
Не плакали мы, не вздыхали,
Когда расставаться пришлось,
Но после, о, после, как много
Узнали мы вздохов и слез.
Когда подступает волшебный миг
И ширится грудь, вдохновенья родник,
Берусь за перо я, поспешен и дик, —
И образ чудесный из слова возник!
Когда настанет час, что в сердце вспыхнет жар,
И переполнится грудь от волшебных чар,
Тогда за карандаш схватиться я спешу
И образ полный чар словами я пишу.
Когда меня ты обняла украдкой,
Моя душа умчалась к небесам.
Ее лететь оставил я, а сам
Сосал с губ милых нектар сладкий.
Когда два сердца разобьются,
На небе звездочки смеются,
Смеются в выси голубой
И говорят между собой:
«От всей души друг друга любят
Бедняжки-люди, но и губят
Себя любовью; им она
На гибель только и дана.
«Из нас никто не ощущает
Любви, которая терзает
Людские души и умы
И оттого бессмертны мы».
Когда гляжу тебе в глаза,
Стихает на́ сердце гроза;
Когда в уста тебя целую,
Душою верю в жизнь иную.
Когда склонюсь на грудь твою,
Не на земле я, а в раю…
Скажи «люблю» — и сам не знаю,
О чем я горько зарыдаю.
Когда в Оттензене я был,
Могилу Клопштока я посетил.
Нарядные люди шли вереницей
И возлагали цветы на гробницу,
И все глядели друг другу в глаза,
Как будто вершились тут чудеса.
А я над святыней, безмолвен и тих,
Тоскуя, один стоял среди них,
Прикованный сердцем к могиле той,
Где спал немецкий певец святой.
Когда в глаза твои смотрю я,
Тоску, страданье прочь гоню я;
Когда целую ротик твой,
Совсем здоров я, ангел мой.
Когда на грудь твою склоняюсь,
Небесным счастьем наслаждаюсь,
Когда-ж «люблю» ты скажешь мне,
Я горько плачу в тишине.
Когда в глаза гляжу порой,
Тоска, тревога — все забыто мной;
В тот миг, когда уста твои целую,
Весь обновлен, вдвойне я существую;
Когда к твоей груди склоняюсь я,
Мечты былые сходят на меня;
Но, ах! когда любви одно лишь слово
Ты вымолвишь… я горько плачу снова!
К моей щеке своей щекой прижмись,
Тогда польются вместе наши слезы!
К моей груди — своею преклонись,
И вспыхнут ярче радужные грезы!
И в миг, когда с любовию сожмут
Твой стан мои трепещущие руки
И вместе наши слезы потекут, —
С улыбкой я умру от страстной муки!
Китти, Китти умирает!
Уж глаза ея мутятся…
Но еще пред смертью должен
Я, несчастный, с ней разстаться.
Китти, Китти умирает!
Что могила неизбежна —
Ей не тайна; но о ближних
Все она печется нежно.
Надевать всегда зимою, —
Те чулки мне приказала,
Что́ она из теплой шерсти
Для меня сама связала.
Китти, Китти умирает!
Уж глаза ее мутятся…
Но еще пред смертью должен
Я, несчастный, с ней расстаться.
Китти, Китти умирает!
Что могила неизбежна —
Ей не тайна; но о ближних
Все она печется нежно.
Надевать всегда зимою, —
Те чулки мне приказала,
Что она из теплой шерсти
Для меня сама связала.
К груди твоей белоснежной
Я голову тихо прижал,
И — что тебе сердце волнует,
В биеньи его угадал…
Чу, в город вступают гусары;
Нам слышен их музыки звук.
И завтра меня ты покинешь,
Мой милый, прекрасный мой друг…
Пусть завтра меня ты покинешь;
За то ты сегодня моя…
Сегодня в обятиях милой
Вдвойне хочу счастлив быть я.
Прекрасная звезда средь ночи мне сияет,
С улыбкой ясною я взор к ней устремляю,
И счастье новое она мне обещает, —
О, не солги мне, умоляю!
Как океан луну в обятья принимает,
Так сердце нежное тебе я предлагаю,
И блеск твоих очей мне ласково сияет, —
О, не солги мне, умоляю!
Кастраты все бранили
Меня за песнь мою,
И жалобно твердили,
Что грубо я пою.
И нежно все запели;
Их ди́сканты неслись…
И, как кристаллы, трели
Так тонко в них лились…
И пели о стремлении
И сладости — любить…
И дамы в умилении
Все плакали навзрыд.
Лессинга-да Винчи «Натан» и «Галотти»,
Шиллера-Рафа́эля «Валленштейн» и «Поза»,
«Фауст» и «Эгмонт» Гете-Буонаротти —
Вот что образцы тебе, Гувальд-Спинароза!
Как цветы, расцветают желанья
Лишь затем, чтоб потом отцвести,
И опять расцветают и блекнут,
И так будет до гроба идти.
Это мне отравляет веселье,
Отравляет любовь мне давно...
Как умно мое сердце что кровью
Наконец истекает оно!
Как цветы разцветают желанья —
Лишь затем, чтоб потом отцвести,
И опят разцветают и блекнут
И так будет до гроба идти.
Это мне отравляет веселье,
Отравляет любовь мне давно…
Как умно мое сердце, что кровью,
Наконец, истекает оно!
Как ты можешь спать спокойно,
Зная ведь, что я живу?
Старый гнев мой вновь проснется.
Иго я свое порву.
Знаешь песню — как к подруге
Мертвый юноша пришел
И ее к себе в могилу
В полночь силою увел?
Верь, красавица-малютка,
Ненаглядная моя,
Верь — еще я полон жизни,
И сильней всех мертвых я.
Как ты можешь спать покойно?
Ведь ты знаешь, что я жив
И храню в душе досаду,
Прежних ран не позабыв.
Помнишь старую балладу,
Как пришол ночной порой
Мертвый юноша из гроба
За подругой молодой?
Берегись, моя красотка!
Я отмстить тебе готов:
Я не умер —и сильнее
Всех на свете мертвецов.
Как ты и хнычешь, и смеешься,
И как сердито губы дуешь,
Когда, не будучи влюбленной
Сама, однако же, ревнуешь!
Подай тебе в такое время
Понюхать розу — ты оставишь
Ее листки, в шипы уткнешься,
Покуда нос не раскровавишь.
Как трепещет, отражаясь
В море плещущем, луна;
А сама идет по небу
И спокойна и ясна, —
Так и ты идешь, спокойна
И ясна, своим путем;
Но дрожит твой светлый образ
В сердце трепетном моем.
Как-то раз в потемках жизни
Засиял передо мной
Светлый образ; но погас он —
И я вновь окутан тьмой.
Дети малые в потемках,
Чтобы страх преодолеть
И унять тревогу сердца,
Начинают громко петь.
Вот и я — ребенок глупый —
Точно так пою впотьмах…
Пусть утехи в песне мало,
Да зато прошел мой страх!
Как старик, с одним, кровавым
Глазом, смотрят небеса.
Облака на лоб нависли,
Как седые волоса.
Под суровымь этим взглядом
Вянут листья и цветы…
Вянут в сердце человека
Песни, чувства и мечты!
Как разстаются двое —
Друг другу руки жмут,
И нет конца прощанью:
Вздыхают, слезы льют.
Без вздохов и без плача
Пошли мы в розный путь…
А вот и слезы льются,
И вздохи давят грудь.
Как расстаются двое,
Друг другу руки жмут,
И нет конца прощанью:
Вздыхают, слезы льют.
Без вздохов и без плача
Пошли мы в ро́зный путь…
А вот и слезы льются,
И вздохи давят грудь.
Как пришлось с тобой разстаться,
Разучился я смеяться…
Был в насмешках я жесток,
А смеяться все не мог.
Как с тобою разлучился,
Я и плакать разучился…
Много сердцу горьких бед,
А слезы все нет как нет.
Как пришлось с тобой расстаться,
Разучился я смеяться…
Был в насмешках я жесток,
А смеяться все не мог.
Как с тобою разлучился
Я и плакать разучился…
Много сердцу горьких бед,
А слезы все нет как нет.
Какое желтых роз значенье?
Любовь с досадою в борьбе,
Досада — для любви мученье,
Любить и портить кровь себе.
Как можешь ты спокойно спать,
Меж тем, как я еще живу? —
Ведь старый гнев придет опять —
И я все узы разорву!..
Слыхала песню ты не раз,
Как рыцарь — сумрачный мертвец
Свою любовь в полночный час
Увлек в могилу под венец.
Страшись меня, мое дитя:
И я в полно́чь прийти готов;
Но я ведь жив и, не шутя,
Сильнее всяких мертвецов.