Песни мои ядовиты:
Как же в них яду не быть?
Цвет моей жизни отравой
Ты облила мне, мой друг!..
Песни мои ядовиты:
Как же в них яду не быть?
Множество змей в моем сердце,
Да еще ты, милый друг!..
Снова роща зеленеет,
Неги девственной полна;
Солнце весело смеется…
Здраствуй, юная весна!
Соловей! и твой унылый,
Страстный голос слышен вновь;
Звуки плачут и рыдают,
И вся песнь твоя — любовь!
Из слез моих выходит много
Благоухающих цветов,
И стоны сердца переходят
В хор сладкозвучных соловьев.
Люби меня, и подарю я,
Дитя, тебе цветы мои,
И под окошками твоими
Зальются звонко соловьи.
Радость — резвая гризетка —
Посидит на месте редко…
Раз-другой поцеловала —
И, гляди, уж убежала!
А старуха Горе дружно
Приласкает, приголубит:
Торопиться ей не нужно —
Посидеть с работой любит.
В волшебный, светлый месяц Май
Цветы благоухали,
И грезы нежные любви
В моей душе сияли.
В волшебный, светлый месяц Май
Весь мир шумел, смеялся,
Пел соловей, — и я тебе
В своей любви признался.
Разлучен я с милой был,
С той поры и смех забыл;
И меня плохой остряк
Насмешить не мог никак.
Лишь ее я потерял —
И слезам отставку дал;
В сердце горе, в сердце мрак, —
Не заплакать мне никак.
Подождите терпеливо:
Еще все из сердца рвется
Старой боли стон, и живо
В новых песнях отдается.
Подождите, в жизни новой
Эхо боли расплывется, —
Из груди моей здоровой
Песнь весенняя польется.
Жил на свете черт; к нему
Обезьянка раз явилась
И назойливо за хвост
Дергать бедного пустилась.
Растерялся черт; не знал,
Как спровадить гостью злую,
Выл, ревел — и наконец
Дал монету золотую.
Жил на свете чорт; к нему
Обезьянка раз явилась
И назойливо за хвост
Дергать беднаго пустилась.
Растерялся чорт; не знал,
Как спровадить гостью злую,
Выл, ревел — и наконец
Дал монету золотую.
Самоубийц хоронят
В скрещенье двух дорог;
Цветок растет там синий,
Тоски предсмертной цветок.
В скрещенье дорог стоял я,
Безмолвен и одинок.
В сиянье лунном качался
Тоски предсмертной цветок.
Как старик, с одним, кровавым
Глазом, смотрят небеса.
Облака на лоб нависли,
Как седые волоса.
Под суровымь этим взглядом
Вянут листья и цветы…
Вянут в сердце человека
Песни, чувства и мечты!
Трубят голубые гусары
Везжают, пыля и звеня,
И завтра, наверно, покинет
Моя дорогая меня,
Пусть завтра меня ты покинешь
Сегодня еще ты моя,
И в этих обятьях прелестных
Вдвойне наслаждаюся я.
На груди букет трехцветный;
Означает вольность он;
Да, я рабство ненавижу,
Для свободы я рожден.
Не забудь, Мария третья,
Королева чувств моих:
Низложил не раз позорно
Я предшественниц твоих.
Потерпите, если отзвук,
Невеселый и больной,
Старой скорби в новых песнях
Внятно слышится порой.
Дайте срок! Былых страданий
Эхо грустное замрет,
И весна мелодий в сердце
Исцеленном зацветет.
Девица, стоя у моря,
Вздыхала сто раз подряд —
Такое внушал ей горе
Солнечный закат.
Девица, будьте спокойней,
Не стоит об этом вздыхать;
Вот здесь оно, спереди, тонет
И всходит сзади опять.
Здесь место есть… Самоубийц
Тела там зарываются…
На месте том плакун-трава
Одна, как тень, качается…
Я там стоял… Душа моя
Тоскою надрывалася…
Плакун-трава в лучах луны
Таинственно качалася.
Когда у милой я сижу,
Тогда мой дух орлом парит;
Тогда я богачом гляжу,
Мне целый мир принадлежит.
Когда же нужно оставлять
Заветный этот уголок,
Я унываю и опять,
Как прежде, нищенски убог.
Дождь осенний льется; ветер
Ходит, воя и свистя…
Где теперь моя бедняжка —
Боязливое дитя?
Вижу — в комнате уютной
Прислонившись у окна,
В ночь угрюмую, сквозь слезы,
Смотрит пристально она.
Погребен на перекрестке
Тот, кто кончил сам с собой;
На его могиле вырос
Грешноцветник голубой.
Я стоял на перекрестке
И вздохнул… В ночи немой
При луне качался тихо
Грешноцветник голубой.
Если ты имеешь много,
Так тебе еще дадут,
Если мало, — так и это
Очень малое возьмут.
Если-ж нищий ты, — в могилу
Полезай и жизнь забудь: —
Жить лишь тот имеет право,
Кто имеет что нибудь.