Священный союз заключили
Горячие наши сердца —
И тесно с друг другом сомкнулись,
Чтоб биться вдвоем до конца.
Была на груди твоей роза
Посредницей наших сердец…
Мы очень теснили бедняжку —
И смяли совсем наконец.
Священный союз заключили
Горячия наши сердца —
И тесно с друг другом сомкнулись,
Чтоб биться вдвоем до конца.
Была на груди твоей роза
Посредницей наших сердец…
Мы очень теснили бедняжку —
И смяли совсем наконец.
Уж слишком отрывочна жизнь и вселенная;
К профессору немцу пойду непременно я;
Верно ее не оставит он так:
Системы придумает, даст им названия…
Шлафрок надевши и спальный колпак,
Он штопает дырки всего мироздания.
Живыя чувства разцветают
И отцветают в свой черед;
И вновь цветут… и вянут снова…
И так до гроба все идет…
Я это знаю… Мыслью этой
Смущен мой мир, моя любовь,
И к сердцу, умному некстати,
Тревожно приливает кровь…
* * *
Из моих скорбей великих
Песни малые сотку я,
Вот они на звонких крыльях
В сердце к ней летят, ликуя.
Полетели, прилетели,
Возвратились, и скорбят,
Были в сердце, — что там в сердце,
Рассказать мне не хотят.
Как лилейно белы руки,
Волоса, что грезы вьются,
Оттеняя лик румяный!
Красота здесь в совершенстве.
Но сегодня (почему-то)
Показалось мне, что талья
Уж не так стройна, как прежде.
Будь потоньше — было б лучше.
Весенней ночью, в теплый час
Так много цветов народилось!
За сердцем нужен глаз да глаз,
Чтоб снова оно не влюбилось.
Теперь который из цветов
Заставит сердце биться?
Велят мне напевы соловьев
Лилии сторониться.
Из великих страданий слагаю
Невеликие песенки я;
Расправляю звучащие крылья
И летят они к сердцу ея.
И нашли они к милой дорогу,
Но оттуда вернулись ко мне
И, тоскуя, сказать не хотели,
Что увидели в сердце оне.
Так бледностью не выдал я
Сердечного страданья?
Ты хочешь, чтоб гордые уста
Просили подаянья?
О, слишком горды они! Любо им
Шутить да целоваться!
С них может насмешка слететь в тот миг,
Как будет сердце рваться.
О, вечность, да как ты долга!
Длиннее, чем тысяча лет…
Уж тысячу лет я горю,
А все окончания нет.
O, вечность, да как ты долга!
Длиняее, чем тысяча лет…
В конце же концов сатаной
Сожрется с коcтями и кожей поэт.
Иные молятся Мадонне,
Иные Павлу и Петру,
А я, прекрасное ты солнце,
Тебе лишь в ночь и поутру.
Дай поцелуев, дай блаженства,
Гони свою холодность, гнев,
Меж дев прекраснейшее солнце,
Под солнцем лучшая из дев!
Плачу я, в лесу блуждая.
Дрозд за мной по веткам скачет,
На меня он все косится
И щебечет: «Что он плачет?»
«Ты спроси своих сестричек,
Умных ласточек спроси ты,
У которых гнезда прямо
Над окошком милой свиты!»
По лесу брожу я и плачу,
А дрозд сквозь густыя листы
Мне свищет, порхая по веткам:
«О чем закручинился ты?»
Узнай у сестриц, у касаток —
Оне тебе скажут — о чем:
Весной оне гнезда лепили
У милой моей под окном.
Печален по роще брожу;
А дрозд мне с кудрявой березы
Щебечет: «О чем твои слезы?»
Да что тебе, птица, скажу?
Ведь, верно, печаль мою знают
Касатки, сестрицы твои,
Что умные гнезда свои
Над окнами милой свивают.
Письмо, что она написала,
Весьма умилительно было:
Любить она будет безмерно,
Ужасно, до самой могилы!
Жестоко скучает бедняжка:
«Совсем от разлуки больна я,
Ты в Англию должен приехать,
Минуты одной не теряя».
Когда гляжу тебе в глаза,
Стихает на́ сердце гроза;
Когда в уста тебя целую,
Душою верю в жизнь иную.
Когда склонюсь на грудь твою,
Не на земле я, а в раю…
Скажи «люблю» — и сам не знаю,
О чем я горько зарыдаю.
Милый друг мой! Ты влюблен,
Новых мук познал ты жало,
В голове твоей темней,
И светлее в сердце стало.
Милый друг мой! Ты влюблен,
Не скрывай, мне все открылось:
Пламя сердца твоего
Сквозь жилет уже пробилось.
* * *
Утром, встав, я вопрошаю: —
Встречу ль ту, что мне мила?
Грустным вечером вздыхаю: —
И сегодня не пришла.
Ночью долго, истомленный,
Я тоскую и не сплю,
Днем влюбленный, полусонный,
Все мечтаю, все люблю.
Был некогда царь Висвамитра
Одним пожираем желаньем:
Добиться коровы Васишты
Войной иль своим покаяньем.
О, царь Висвамитра, каким же
Ты истым быком оказался,
Когда ради только коровы
И каялся ты, и сражался!
Все пламя любви,
Так ярко горевшее в нашей крови —
Куда улетает оно,
Когда наше сердце совсем сожжено?
Туда улетает назад,
Откуда впервые явилося — в ад,
Его посылающий к нам,
И вечно, проклятое, жарится там.