В чистом море солнечного света
Тучки цепью стройною плывут,
Нежат душу ласкою привета,
Вдаль ее таинственно влекут.
И в душе опять проснулись грезы,
Вновь гроза над нею пронеслась:
Я смеюсь, сквозь радостные слезы,
Я рыдаю, радостно смеясь.
Я один на воле,
Перекати-поле.
Пляшет, скачет шар-клубок.
Корни дуба крепки,
Мне ни в чем зацепки.
Путь свободен, мир широк.
У иного сила
Вся ушла в стропила,
Как гробницу строит дом.
Как метель опушила деревья,
И одела все сосны парчой —
Как туман, собираясь в кочевья,
Расцветает горячей грозой, —
Так мечта, набросав нам созвучий,
Показала в изломе своем,
Как красив наш таинственный случай,
Как нам нежно и дружно вдвоем.
Вознеслась над Морем, золотая,
Разлилась на Запад и Восток,
Расцветила с края и до края,
Засветила в сердце огонек.
Там на дне несохнущей криницы,
В глубине, где все схоронено́,
Как напев, зажгла огонь зарницы,
И, сгорев, златым явила дно.
Ты чаша, полная вина,
Но та мне радость не дана,
Вздохнув, испить ее до дна.
Ты не пролитый желтый мед,
И мой хотящий алый рот
Застыл! Когда ж его испьет?
Ты птица вольная, но мгла
Твои сковала два крыла,
Как стало тихо на горах
От свеже-выпавшаго снега.
В каких медлительных кругах
Восходит дым. И в небесах
Какая ласковая нега.
И хоть зима, дышу тобой,
Веснянка, свет мой голубой.
Как будто мы, в преддверьи храма,
Глядим на струи ѳимиама.
О, Мироздатель,
Жизнеподатель,
Солнце, тебя я пою!
Ты в полногласной
Сказке прекрасной
Сделало страстной
Душу мою!
Жизни податель,
Бог и Создатель,
Туманные видения
Искателей земли
Для жадного стремления
Преграду здесь нашли.
И были здесь отвергнуты
Холодною волной,
Отвергнуты, повергнуты
Пустыней ледяной.
«Слово и Дело» — ваш клич против нас.
Что ж, мы достойно вас встретим.
Мы на мигания вражеских глаз
Словом и делом ответим.
В душу людскую дороги вам нет.
Можете мучить лишь тело.
Делайте ж черное, — будет в ответ
Красное Слово и Дело!
Туманныя видения
Искателей земли
Для жаднаго стремления
Преграду здесь нашли.
И были здесь отвергнуты
Холодною волной,
Отвергнуты, повергнуты
Пустыней ледяной.
— Что было у вас за пирами?
— Цветочные чаши, любовь.
— Что выше? — Все звезды над нами.
— Что в чашах? — Поющая кровь.
— Своя иль чужая? — Смешались.
— А песни? — Всегда об одном.
— В какой же стране вы остались?
— Осанну, Осанну поем.
Немыя ветви сон мой закачали,
Цветами доходя из темноты,
Каждением из дыма и печали,—
Видением из дальних дней, где ты,
Куда ужь больше досягнуть нельзя мне,
Где я с тобой лишь в зеркале мечты,—
Безвестный знак на придорожном камне.
Немые ветви сон мой закачали,
Цветами доходя до темноты,
Каждением из дыма и печали, —
Видением из дальних дней, где ты,
Куда уж больше досягнуть нельзя мне,
Где я с тобой лишь в зеркале мечты, —
Безвестный знак на придорожном камне.
Тонкий бисер капелек росистых
На растеньи с множеством кистей.
В небесах лазурно-свеже-чистых
Тихий смех оконченных дождей.
Сердце-уводящая улыбка,
Хризолит ликующий разлит.
И вдали, за садом, чья-то скрипка
О далеких-близких говорит.
Из бездны отдаления,
Искатели земли,
Встают, как привидения,
Немые корабли.
И мачтами возносятся
Высо́ко в небеса,
И точно в битву просятся
Седые паруса.
„Слово и Дело“—ваш клич против нас.
Что жь, мы достойно вас встретим.
Мы на мигания вражеских глаз
Словом и делом ответим.
В душу людскую дороги вам нет.
Можете мучить лишь тело.
Делайте жь черное,—будет в ответ
Красное Слово и Дело!
Ветры зиму строят на высотах.
В бледном, в серебристом, в позолотах.
Много рассыпают белых роз.
Звонкий укрепляется мороз.
Горы увенчали в снеговое.
Белым озарили голубое.
Скованность скрепили как закон.
Белой смерти дали вышний трон.
Ты далеко, но говоришь со мной.
В чужих краях, но мы с тобою близки.
Так не сумеет, в час ночной,
Араб быть близким к одалиске.
Цветочный сон! Кто там идет, спеша?
Какая мысль меня сейчас волнует!
Твоя освобожденная душа
Меня целует.
Не погасай, она сказала,
Твой свет восторг. Не погасай. —
О, нашей власти слишком мало,
Чтоб не уйти в закатный край.
Закат алеет нежной кровью,
И стынет в бездне голубой.
Не плачь, припавши к изголовью.
Я умер, пусть. Я был с тобой.
Бог везде, куда ни глянь,
Всюду видит, всюду слышит,
Богу все приносит дань,
Слон, пчела, и лев, и лань,
Богом все живет и дышит.
Разрывая ночи грань,
Солнце встало. Верный, встань.
И молись. И верь. И глянь,
Как волна волну колышет.
Мне жаль. Бледнеют лепестки.
Мне жаль. Кругом все меньше света.
Я вижу, в зеркале реки
Печаль в туманности одета.
Зажглась Вечерняя Звезда,
И сколько слез в ее мерцаньях.
Прощай. Бездонно. Навсегда.
Застынь звездой в своих рыданьях.
Она была из сказок света,
Из сказок сумрака в лучах.
И как зима вступает в лето,
Вступила в вальс, кружилась в снах.
Вся в кружевах, как лебедь черный,
С его узорностью крыла.
А в тот же час, за мир надгорный,
Звезда Вечерняя зашла.
Кто заглянет в лоно вод,
Где в прозрачности зеркальной,
В вечно-близкой — вечно-дальный
Опрокинут небосвод,
Легкий, светлый и печальный,
Тот на миг душой поймет,
Что, как эти полутени,
Он лишь след иных видений,
Что и он уже не тот.
Клокочет огненное море,
Горят зловещие румянцы,
На Солнце рушатся в просторе
Вскипанья чувств, протуберанцы.
Что в Солнце в этот миг боролось?
Узнать ли нам, теням пожара!
Но в нем горел гигантский колос,
Свершилась жатвенная чара.
Сухой короткий треск кузнечика.
Июля предпоследний зной.
Бежит мой конь. Звенит уздечка.
Еще не кончен весь разсказ.
Я припаду к тебе на плечико.
Ты будешь счастлива со мной.
Спешу. Еще не сохнет речка.
Обедня Солнца. Вышний час.