Скажи мне, светлая звезда,
Куда твой путь? Скажи, когда
Смежишь ты в черной бездне ночи
Свои сверкающие очи?
Скажи мне, бледная луна,
Зачем скитаться ты должна
В пустыне неба бесприютной,
Стремясь найти покой минутный?
О, ветер, вечный пилигрим!
Скажи мне, для чего, как дым,
Ты вдаль плывешь? Куда стремишься?
Какой тоской всегда томишься?
Для чего в пустыне дикой
Ты возник, мой вешний цвет?
Безнадёжностью великой
Беспощадный веет свет.
Нестерпимым дышит жаром
Лютый змей на небесах.
Покоряясь ярым чарам,
Мир дрожит в его лучах.
Милый цвет, ты стебель клонишь,
Ты грустишь, ты одинок, —
Скоро венчик ты уронишь
На сухой и злой песок.
Для чего среди пустыни
Ты возник, мой вешний цвет,
Если в мире нет святыни,
И надежды в небе нет?
Поэзия везде. Вокруг, во всей природе,
Ее дыхание пойми и улови —
В житейских мелочах, как в таинстве любви,
В мерцаньи фонаря, как в солнечном восходе.
Пускай твоя душа хранит на все ответ,
Пусть отразит весь мир природы бесконечной;
Во всем всегда найдет блеск красоты предвечной
И через сумрак чувств прольет идеи свет.
Но пусть в твоей любви не будет поклоненья:
Природа для тебя — учитель, не кумир.
Твори — не подражай.
— Поэзия есть мир,
Но мир, преломленный сквозь призму вдохновенья.
23 мая 1892
Мир держится на добрых людях.
Не на агрессии и зле.
И если доброты не будет,
То ничего не будет на земле.
Мир держится на состраданьи,
А не на важности пустой.
Вот кто-то свет потёмкам дарит,
Чтоб озарить жизнь красотой.
Мир держится на милосердьи,
А не на выгоде и лжи.
Никто из нас не минёт смерти,
А потому добро творить спеши.
Быть может, это всё наивно.
Но вижу я в который раз,
Как над землёй бушуют ливни,
Чтоб смыть скопившуюся грязь.
И наше Время чистить надо —
Скопилось столько в нём дерьма —
Насилья, лжи, вражды и смрада,
Что скоро все сойдём с ума.
Так пусть в нас совесть не убудет
И правда не сорвётся вниз…
Мир держится на мудрых людях,
Как держится при солнце жизнь.
Брось, Антанта, с миром игру,
слов не потратим многих
Всех, кто не хочет протягивать рук,
заставим протянуть ноги
Мир с Россией — один путь.
В истории не было примера,
чтоб всех рабочих могли перетянуть
щуплые два премьера.
«К миру не знаете ль пути простого?..»
К миру не знаете ль пути простого? —
Как же, он посредине Ростова.
Попробуйте новый совет
От вопросов у Антанты захватило дух,
а русский — отшиб аппетит.
Собирает «советы» из одного, из двух,
из трех, из четырех, из пяти.
Были «советы» человек и в шесть и в семь,
кажется, были человек и в восемь.
Антанта в «советах» запуталась совсем,
ни в одном не разобравшись вопросе.
Так Антанта вовсе от «советов» осовеет.
Вместо всех «советов» прочих
надо б ей собрать один Совет —
Совет Депутатов РАБОЧИХ.
Шаги судьбы по камням мира, свисты
Стрел Эроса, соль моря — любишь ты.
Я — этой ночью звезд расцвет лучистый,
Тишь этих узких улиц, этот мглистый
Бред темноты.
Ты в каждом знаке — ищешь символ сути,
Ведешь мечту сквозь тени к вечным снам.—
Мне все сказалось, в играх лунной ртути;
За смысл миров, — того, что есть в минуте,
Я не отдам.
В отвесах стен ты знаешь облик Рима,
В полетах ветра дум нездешних струй.—
Я жадно в стих ловлю лишь то, что зримо:
Миг, сладкий миг, как сон бегущий мимо, —
Твой поцелуй.
(Перезвучия)
Лишь безмятежного мира жаждет душа, наконец,
Взором холодным окину блеск и богатства Офира,
С гордым лицом отодвину, может быть, царский венец.
Жаждет душа без желаний лишь безмятежного мира.
Надо? — из груди я выну прежнее сердце сердец.
Что мне напев ликований, шум беспечального пира,
Что обольщенья лобзаний женских под звоны колец!
Прочь и певучая лира! Больше не ведать кумира,
Быть обращенным во льдину, быть обращенным в свинец!
В благостном холоде стыну, пью из святого потира
Тайну последних молчаний, сшедший с арены борец.
Прошлое прошлому кину! Лишь безмятежного мира,
Лишь раствориться в тумане жаждет душа, наконец!
29 августа 1916
МИР ФАНТАЗИИ.
Там негою веет вокруг ветерок,
Там шепчется с брегом сребристой поток,
Там светом волшебным денница горит,
Там все наслаждаться природой манит.
Там златом трепещет лимон на ветвях,
Там стелюшся класы в цветущих полях,
И жизнию дышит там грозд молодой,
И персик стыдливой пленяет красой.
Там вечное утро, безоблачный день,
Там длинные годы мелькают как тень,
Там вечность ничтожна, там времени нет:
В сей мир вдохновенный стремится поэт.
Когда в нетленном мире том,
Который блещет нам звездами,
Сердца горят любви огнем
И взор не сокрушен слезами, —
Тогда — сфер тайных край святой! —
Нам в радость жизни скоротечность;
Утратить сладко мрак земной
И страх: в твоем сияньи — вечность! И будет так! Робеем мы
Не за себя перед могилой,
Стремясь над бездной грозной тмы
Еще к бытью с истлевшей силой.
О, там — пребудем в вере той —
Уже сердцам не разлучаться
И, где бессмертья ток живой,
Душе с душою наслаждаться.
Пусть гордый ум вещает миру,
Что все незримое — лишь сон,
Пусть знанья молится кумиру
И лишь науки чтит закон.Но ты, поэт, верь в жизнь иную:
Тебе небес открыта дверь;
Верь в силу творчества живую,
Во все несбыточное верь! Лишь тем, что свято, безупречно,
Что полно чистой красоты,
Лишь тем, что светит правдой вечной,
Певец, пленяться должен ты.Любовь — твое да будет знанье:
Проникнись ей, и песнь твоя
В себя включит и все страданье,
И все блаженство бытия.
Пред зрелищем небес, пред мира ширью,
Пред прелестью любого лепестка
Мне жизнь подсказывает перемирье,
И тщится горю изменить рука.
Как ласточки летают в поднебесье!
Как тих и дивен голубой покров!
Цветов и форм простое равновесье
Приостанавливает ход часов.
Тогда, чтоб у любви не засидеться,
Я вспоминаю средь ночи огонь,
Короткие гроба в чужой мертвецкой
И детскую холодную ладонь.
Глаза к огромной ночи приневолить,
Чтоб сердце не разнежилось, грустя,
Чтоб ненависть собой кормить и холить,
Как самое любимое дитя.
С Россией кончено… На последях
Ее мы прогалдели, проболтали,
Пролузгали, пропили, проплевали,
Замызгали на грязных площадях,
Распродали на улицах: не надо ль
Кому земли, республик, да свобод,
Гражданских прав? И родину народ
Сам выволок на гноище, как падаль.
О, Господи, разверзни, расточи,
Пошли на нас огнь, язвы и бичи,
Германцев с запада, Монгол с востока,
Отдай нас в рабство вновь и навсегда,
Чтоб искупить смиренно и глубоко
Иудин грех до Страшного Суда!
Весна, весна — по всем приметам,
Куда теперь я ни взгляну;
Весна с улыбкой и приветом…
Затем жить стоит в мире этом,
Чтоб видеть русскую весну! Повсюду жизни дар небесный
Нисходит радостно к полям, —
И в то же время повсеместно
Всё о страданьях смерти крестной
Великий пост вещает нам.То в мир земной, то в идеальный
Мечты уносятся мои,
Когда, под благовест печальный,
В лучах весны первоначальной
Журчат веселые ручьи.
Ангел
Огни твоей земной вселенной —
Как тень в лучах иных миров!
Поэт
Но я люблю мой дух надменный
И яркий блеск моих оков!
Ангел
За гранью счастий и несчастий
Есть лучшей жизни небосвод!
Поэт
Но я хочу, чтоб темной страсти
Меня крутил водоворот!
Ангел
Познаешь, кинув мир случайный,
Как сожигает полнота!..
Поэт
Но для меня в любви — все тайны,
В одном лице — вся красота!
Спустилась ночь. Погасли краски.
Сияет мысль. В душе светло.
С какою силой ожило
Всё обаянье детской ласки,
Поблекший мир далеких дней,
Когда в зеленой мгле аллей
Блуждали сны, толпились сказки,
И время тихо, тихо шло,
Дни развивались и свивались,
И всё, чего мы ни касались,
Благоухало и цвело.
И тусклый мир, где нас держали,
И стены пасмурной тюрьмы
Одною силой жизни мы
Перед собою раздвигали.
Когда же смерть? Я всё перестрадал,
Передо мною — мир надзвездный.
Отсюда — юноше, мне Сириус сверкал,
Дрожал и искрился над бездной.
Прими, стоцветная звезда!
Прими меня в свой мир высокий.
Чтоб я дрожал и искрился всегда
Твоею мощью одинокой!
Дай мне твой свет — пустыню озарить,
Спасти от боли, от юдоли!
Дай сладкий яд мне — стражу отравить!
Дай острый луч мне — двери отворить! 4 июня 1899
Я один в безбрежном мире, я обман личин отверг.
Змий в пылающей порфире пред моим огнем померк.Разделенья захотел я и воздвиг широкий круг.
Вольный мир огня, веселья, сочетаний и разлук.Но наскучила мне радость переменчивых лучей,
Я зову иную сладость, слитность верную ночей.Темнота ночная пала, скрылась бледная луна,
И под сенью покрывала ты опять со мной одна.Ты оставила одежды у порога моего.
Исполнение надежды — радость тела твоего.Предо мною ты нагая, как в творящий первый час.
Содрогаясь и вздыхая, ты нагая. Свет погас.Ласки пламенные чую, вся в огне жестоком кровь.
Весть приемлю роковую: «Ты один со мною вновь».
(Дума)
Отец света — вечность;
Сын вечности — сила;
Дух силы есть жизнь;
Мир жизнью кипит.
Везде триединый,
Возвавший все к жизни!
Нет века ему,
Нет места ему!
С величества трона,
С престола чудес
Божий образ — солнце
К нам с неба глядит
И днем поверяет
Всемирную жизнь.
В другом месте неба
Оно отразилось —
И месяцем землю
Всю ночь сторожит.
Тьма, на лоне ночи
И живой прохлады,
Все стихии мира
Сном благословляет.
Свет дает им силу,
Возрождает душу.
В царстве божьей воли,
В переливах жизни —
Нет бессильной смерти,
Нет бездушной жизни!
О муза пламенной сатиры!
Приди на мой призывный клич!
Не нужно мне гремящей лиры,
Вручи мне Ювеналов бич!
Не подражателям холодным,
Не переводчикам голодным,
Не безответным рифмачам
Готовлю язвы эпиграмм!
Мир вам, несчастные поэты.
Мир вам, журнальные клевреты,
Мир вам, смиренные глупцы!
А вы, ребята подлецы, —
Вперед! Всю вашу сволочь буду
Я мучить казнию стыда!
Но если же кого забуду,
Прошу напомнить, господа!
О, сколько лиц бесстыдно-бледных,
О, сколько лбов широко-медных
Готовы от меня принять
Неизгладимую печать!
Там негою веет вокруг ветерок,
Там шепчется с брегом сребристой поток,
Там светом волшебным денница горит,
Там все наслаждаться природой манит.
Там златом трепещет лимон на ветвях,
Там стелются класы в цветущих полях,
И жизнию дышит там грозд молодой,
И персик стыдливой пленяет красой.
Там вечное утро, безоблачный день,
Там длинные годы мелькают как тень,
Там вечность ничтожна, там времени нет:
В сей мир вдохновенный стремится поэт.
Не спится мне. Зажечь свечу?
Да только спичек нет.
Весь мир молчит, и я молчу,
Гляжу на лунный свет.
И думаю: как много глаз
В такой же тишине.
В такой же тихий, ясный час
Устремлено к луне.
Как скучно ей, должно быть, плыть
Над головой у нас,
Чужие окна серебрить
И видеть столько глаз.
Сто лет вперед, сто лет назад,
А в мире все одно —
Собаки лают, да глядят
Мечтатели в окно.
Да, но безумье твое было безумье священное,
Мир для тебя превратился в тюрьму,
Ты разлюбил все земное, неверное, пленное,
Взор устремлял ты лишь к высшему Сну своему.
Да, все монахи твои — это не тени согбенные,
Это не темные сонмы рабов,
Лица их странные, между других — удлине́нные,
С жадностью тянутся к высшей разгадке миров.
С любовью и благодарностью М.В. СабашниковойМы взметаем в мирах неразвеянный прах,
Угрожаем обвалами дремлющих лет;
В просиявших пирах, в набежавших мирах
Мы — летящая стая хвостатых комет.
Пролетаем в воздушно-излученный круг.
Засветясь, закрутясь, заплетайся в нем, —
Лебединый, родимый, ликующий звук
Дуновеньем души лебединой поймем.
Завиваем из дали спирали планет;
Проницаем туманы судьбин и годин;
Мы — серебряный, зреющий, веющий свет
Среди синих, любимых, таимых глубин.
Не мечтай о светлом чуде:
Воскресения не будет!
Ночь пришла, погаснул свет…
Мир исчезнул… мира нет… Только в поле из-за леса
За белесой серой мглой
То ли люди, то ли бесы
На земле и над землей… Разве ты не слышишь воя:
Слава Богу, что нас двое!
В этот темный, страшный час,
Слава Богу: двое нас! Слава Богу, слава Богу,
Двое, двое нас с тобой:
Я — с дубиной у порога,
Ты — с лампадой голубой!
Полночь в моё городское окно
Входит с ночными дарами:
Позднее небо полным–полно
Скученных звёзд мирами.
Мне ещё в детстве, бывало, в ночном,
Где–нибудь в дедовском поле
Скопища эти холодным огнём
Точно бы в темя кололи.Сладкой бессонницей юность мою
Звёздное небо томило:
Где бы я ни был, казалось, стою
В центре вселенского мира.В зрелости так не тревожат меня
Космоса дальние светы,
Как муравьиная злая возня
Маленькой нашей планеты.
Тебя зовут божественною, Мира,
Царицею в созвездии Кита.
Таинственна, как талисманы Пирра,
Твоей недолгой жизни красота.
Ты, как слеза, прозрачна и чиста,
Ты, как рубин, блестишь среди эфира,
Но не за блеск и дивные цвета
Тебя зовут божественною, Мира.
Ты в сонме звезд, среди ночных огней,
Нежнее всех. Не ты одна играешь,
Как самоцвет: есть ярче и пышней.
Но ты живешь. Ты меркнешь, умираешь —
И вновь горишь. Как феникс древних дней,
Чтоб возродиться к жизни — ты сгораешь.
Болезнь есть часть живущих в мире;
Страдает тот, кто в нем живет.
В стране подлунной всё томится;
В юдоли сей покоя нет.
Но тем мы можем утешаться,
Что нам не век в сем мире жить;
Что скоро, скоро мы престанем
Страдать, стенать и слезы лить.
В страны блаженства вознесемся,
Где нет болезни, смерти нет.
Тогда, мой друг, тогда узнаем,
Почто страдали столько лет.
Тогда мы, светом озаряся,
Падем, поклонимся творцу;
В восторге слезы проливая,
Воскликнем к нашему отцу:
«Ты благ, премудр, могущ чудесно!
Ты всё во благо превратил,
Что нам великим злом казалось;
Ты нас к блаженству сотворил!»
Эй, рабочие мира! ложь — все то сладкопенье!
Держите к ружьям примкнуты штыки!
Лишь в день, когда лопнет земное терпенье,
С ним цепь милитаризма разлетится в куски.
Чем орды гудели, даль тряся, при Саргоне,
Чем ухали пушки под топот Аттил, —
Нам вчера звенело с аппаратов Маркони,
Сегодня говор газет подхватил.
И бои, где за греком стоит англичанин, —
Перезвон под набатом исторических дат:
Что и сотый век на земле не причален
И к войне против войн вызван красный солдат.
Сентябрь 1922
1.
Сегодня у буржуев мира вой.
2.
Видится буржуям Октябрь мировой.
3.
Красным Ллойд-Джорджу застилает свет.
4.
Встал над Антантой рабочий совет.
5.
Бледнеет от злости буржуй-Париж,
слово «большевик» услышит лишь.
6.
Американцы, немцы, итальянцы и прочие
со страхом смотрят, как просыпаются рабочие.
7.
Запираются от России на засов.
8.
Натравливают буржуазных псов.
9.
Напрасно! Не сломишь красный лес!
1
0.
Напрасно! Не остановишь революции экспресс.
1
1.
Конец такой для буржуев скор.
1
2.
Солнце встает из-за времени гор!
Все в мире знает верное влеченье.
Идут планеты линией орбит,
И весел крот, когда все в мире спит,
И знает путь свой каждое растенье.
Бледнеет ландыш в сладкий час цветенья,
Но красный сок им в гроздья ягод влит.
Зачем же ты, тоскующий болид,
Стремишь в ночи бесплодное горенье?
Зачем с лесной колдуньей заодно
Ты собираешь призрачные травы?
Вы оба перед Вечностью неправы.
Упорствуешь. Прийти не суждено,
Чрез волчий сглаз и змейные отравы,
К тому, что здесь закончить не дано.
Понять весь мир какой-то странный сложным,
Огромною игрушкой сатаны,
Еще не сделанным, где сплетены
Тьма с яркостью и ложное с неложным.
Суровый бард, в боренье с невозможным
Любовь как знамя поднял ты, и сны
У розовой подслушал ты луны,
Что сердце девы делает тревожным.
Едва заслышим мы заветный звук
В твоем органе гулком и протяжном,
Смущается покой наш бледный, вдруг
Каким угрюмым явит мир и важным
Иоанна «Откровенья» голос нам
И вторит, кажется, его словам.
26 января 1913 года
Ещё томительно горя,
Не умер тихий день.
Ещё усталая заря
Не вовсе погрузилась в тень, —
Но чуть заметный серп луны
Уже над миром занесён,
Уже дыханьем тишины
Простор полей заворожён.
И есть предчувствие во всём
Святых и радостных чудес, —
В дали долин, в тиши небес,
И в сердце трепетном моём;
И как далёкий, тихий звон, —
Дыханье вещей тишины;
И одинокий серп луны
Уже над миром занесён.
Не с теми я, кто жизнь встречает,
Как равную своей мечте,
Кто в достиженьях замедляет
Разбег к заоблачной черте, Кто видит в мире только вещи,
Кто не провидит через них
Предчувствий тягостных своих
Смысл и печальный, и зловещий.Но чужды мне и те, кто в мире
Как стран заоблачных гонцы.
Мне не по силам их венцы
И золото на их порфире.Иду одна по бездорожью,
Томясь, предчувствуя, грустя.
Иду, бреду в Селенье Божье,
Его заблудшее дитя…
На мир таинственный духо́в,
Над этой бездной безымянной,
Покров наброшен златотканый
Высокой волею богов.
День — сей блистательный покров
День, земнородных оживленье,
Души болящей исцеленье,
Друг человеков и богов!
Но меркнет день — настала ночь;
Пришла — и, с мира рокового
Ткань благодатную покрова
Сорвав, отбрасывает прочь…
И бездна нам обнажена
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ей и нами –
Вот отчего нам ночь страшна!
Среди бесчисленных светил
Я вольно выбрал мир наш строгий
И в этом мире полюбил
Одни весёлые дороги.
Когда тревога и тоска
Мне тайно в душу проберётся,
Я вглядываюсь в облака,
Пока душа не улыбнётся.
И если мне порою сон
О милой родине приснится,
Я так безмерно удивлён,
Что сердце начинает биться.
Ведь это было так давно
И где-то там, за небесами.
Куда мне плыть — не всё ль равно,
И под какими парусами?