Рассеиваются очарованья
И очаровывают вновь,
И вечное в душе коронованье
Свершает неизменная любовь.
Одна, другая, третья — их без счета,
И все-таки она — одна,
То увядающая отчего-то,
То расцветающая, как весна.
О, весны! весны! Вас зовут весною,
И всем страстям названье — страсть.
Как паук в себе рождает паутину,
И, тяжелый, создает воздушность нитей, —
Как художник создает свою картину,
Закрепляя мимолетное событий, —
Так из Вечного исходит мировое —
Многосложность и единство бытия.
Мир один, но в этом мире вечно двое: —
Он, Недвижный, Он, Нежаждущий — и я.
О Мирре грезит Вандэлин,
О Вандэлине грезит Мирра.
Она властительница мира,
И он — вселенной властелин.
Люблю я в замке меж долин
Внимать душою, полной мира,
Как Миррой грезит Вандэлин,
Как Вандэлином грезит Мирра,
Под стрекотанье мандолин
Дрожит моя больная лира,
Гаснет мир. Сияет вечер.
Паруса. Шумят леса.
Человеческие речи,
Ангельские голоса.
Человеческое горе,
Ангельское торжество…
Только звезды. Только море.
Только. Больше ничего.
Я в этот мир пришёл, чтоб видеть Солнце
И синий кругозор.
Я в этот мир пришёл, чтоб видеть Солнце,
И выси гор.
Я в этот мир пришёл, чтоб видеть море,
И пышный цвет долин.
Я заключил миры в едином взоре.
Я властелин.
МИР С ЗАГРАНИЦЕЙ — НЕ РАЗГОВОР ПУСТОЙ.
ЧТОБЫ В ЭТОМ УБЕДИТЬСЯ НА ДЕЛЕ,
ПЕРЕД ЭТИМИ РИСУНКАМИ МИНУТКУ ПОСТОЙ
1.
Вот что известно: в мае за первые 3 недели.
2.
257 вагонов семян.
3.
304 вагона сельдей.
4.
Да! Мир хорош, как старец у порога,
Что путника ведет во имя Бога
В заране предназначенный покой,
А вечером, простой и благодушный,
Приказывает дочери послушной
Войти к нему и стать его женой.Но кто же я, отступник богомольный,
Обретший всё и вечно недовольный,
Сдружившийся с луной и тишиной?
Мне это счастье — только указанье,
Что мне не лжет мое воспоминанье,
Понять весь мир какой-то странный сложным,
Огромноя игрушкой сатаны,
Еще не сделанным, где сплетены
Тьма с яркостью и ложное с неложным.Суровый бард, в боренье с невозможным
Любовь как знамя поднял ты, и сны
У розовой подслушал ты луны,
Что сердце девы делает тревожным.Едва заслышим мы заветный звук
В твоем органе гулком и протяжном,
Смущается покой наш бледный, вдругКаким угрюмым явит мир и важным
Иоанна «Откровенья» голос нам
Мир так прекрасен, небо безмятежно,
И ветер веет так тепло, так нежно.
И в утренней росе цветы сияют,
И светлыми головками кивают,
И все кругом, куда ни погляжу я,
Так радостно поют, смеясь, ликуя, —
И все же я б хотел в могиле скрыться,
Чтоб в поцелуях с милой мертвой слиться.
Есть благодатныя мгновенья,
Когда с лазурной вышины,
Наперсник солнца и луны
Нисходит в дольныя селенья,
С высоким, огненным челом,
С улыбкой светлой первозданья.
Он, полный тайнаго мечтанья,
Своим божественным перстом
Коснется лиры вдохновенной,
И громко песнью огласит
В стройных звуках льются песни
Гармонической волной;
По душе волшебно ходят
И проходят с быстротой.
Полечу я вслед за ними;
Покружуся в них душой;
В очарованном забвеньи
Позабуду мир земной.
Не воздух, а золото,
Жидкое золото
Пролито в мир.
Скован без молота,
Жидкого золота
Не движется мир.
Высокое озеро,
Синее озеро,
Молча лежит.
Богиня красотой, породой ты богиня,
Повсюду громкими делами героиня,
Ты мать щедротами, ты именем покой:
Смущенный бранью мир мирит господь тобой.
Российска тишина пределы превосходит
И льет избыток свой в окрестные страны:
Воюет воинство твое против войны;
Оружие твое Европе мир приводит.
СонетТворящий дух и жизни случай
В тебе мучительно слиты,
И меж намеков красоты
Нет утонченней и летучей… В пустыне мира зыбко-жгучей,
Где мир — мираж, влюбилась ты
В неразрешенность разнозвучий
И в беспокойные цветы.Неощутима и незрима,
Ты нас томишь, боготворима,
В просветы бледные сквозя, Так неотвязно, неотдумно,
Что, полюбив тебя, нельзя
Ликует голубь, воет аспид,
Разлад вселенную объял.
Христос за мир в страданьях распят
И для бессмертья смерть принял.
Христос, не знавший прегрешенья,
С дыханьем лилии в крови,
Христос воскрес для воскрешенья
В сердцах людей любви к Любви!
Полет в лазорь из бездны мрака,
Свой ослепительный Вознос,
В чужбину по гудящей стали
Лечу, опомнившись едва,
И, веря обещаньям дали,
Твержу вчерашние слова.
Теперь я знаю: где-то в мире,
За далью каменных дорог,
На страшном, на последнем пире
Для нас готовит встречу бог.
И нам недолго любоваться
На эти, здешние пиры:
С новолетьем мира горя —
С новым горем впереди!
Ах, ни счастья, ни отрады,
Ни сочувствия не жди!
Проследи печальным оком
Миновавшие года:
Не дождался от них счастья, —
Не дождешься никогда.
А с какою ты надеждой
Им судьбу свою вверял,
Позвал я внука со двора
К открытому окну.
— Во что идет у вас игра?
— В подводную войну!
— В войну? К чему тебе война?
Послушай, командир:
Война народам не нужна.
Играйте лучше в мир.
Сквозь окна светится небо высокое,
Вечернее небо, тихое, ясное.
Плачет от счастия сердце мое одинокое,
Радо оно, что небо такое прекрасное.
Горит тихий, предночный свет,
От света исходит радость моя.
И в мире теперь никого нет.
В мире только Бог, небо и я.
В звучном жаре
Дыханий —
Звучно-пламенна мгла:
Там, летя из гортани,
Духовеет земля.
Выдыхаются
Души
Неслагаемых слов —
Над бездной ночи Дух, горя,
Миры водил Любви кормилом; Мой дух, ширяясь и паря,
Летал во сретенье светилам.И бездне — бездной отвечал;
И твердь держал безбрежным лоном; И разгорался, и звучал
С огнеоружным легионом.Любовь, как атом огневой,
Его в пожар миров метнула; В нем на себя Она взглянула —
И в Ней узнал он пламень свой.
Была пора — своей игрою,
Своею ризою стальною
Морской простор меня пленял;
Я дорожил и в тишь и в бури
То негой тающей лазури,
То пеной у прибрежных скал.Но вот, о море, властью тайной
Не всё мне мил твой блеск случайный
И в душу просится мою;
Дивясь красе жестоковыйной,
Я перед мощию стихийной
Самое страшное в мире —
Это быть успокоенным.
Славлю Котовского разум,
Который за час перед казнью
Тело свое граненое
Японской гимнастикой мучил.
Самое страшное в мире —
Это быть успокоенным.
Славлю мальчишек смелых,
Которые в чужом городе
Сердце мира, солнце Алкиана,
Сноп огня в сиянии Плеяд!
Над зеркальной влагой Океана —
Грозди солнц, созвездий виноград.
С тихим звоном, стройно и нескоро,
Возносясь над чуткою водой,
Золотые числа Пифагора
Выпадают мерной чередой.
Как мне близок и понятен
Этот мир — зеленый, синий,
Мир живых прозрачных пятен
И упругих, гибких линий.Мир стряхнул покров туманов.
Четкий воздух свеж и чист.
На больших стволах каштанов
Ярко вспыхнул бледный лист.Небо целый день моргает
(Прыснет дождик, брызнет луч),
Развивает и свивает
Свой покров из сизых туч.И сквозь дымчатые щели
Нет, это было преступленьем
Так целым миром пренебречь
Для одного тебя, чтоб тенью
У ног твоих покорно лечь! Она осуждена жестоко,
Уединённая любовь,
Перегоревшая до срока,
Она не возродится вновь.Глаза, распахнутые болью,
Глядят на мир, как в первый раз,
Дивясь простору и раздолью,
И свету, греющему нас.А мир цветет, как первозданный,
Качаясь на волнах эфира,
Минуя горы и моря,
Лети, лети голубкой мира,
О песня звонкая моя!
И расскажи тому, кто слышит,
Как близок долгожданный век,
Чем ныне и живет и дышит
В твоей отчизне человек.
Ты не одна — их будет много.
С тобой летящих голубей, —
Ветер мира колышет знамёна побед,
Обагрённые кровью знамёна.
Озарил миру путь нашей родины свет,
Мы на страже стоим непреклонно.Наши нивы цветут, —
Мы отстояли весну.
Наши силы растут, —
Мир победит войну.Мы сильны! Берегись, поджигатель войны,
Не забудь, чем кончаются войны!
С нами люди простые из каждой страны,
Мы в грядущее смотрим спокойно.Чтоб свободно и радостно жил человек,
Мир состоит из гор,
из неба и лесов,
мир — это только спор
двух детских голосов.
Земля в нем и вода,
вопрос в нем и ответ.
На всякое «о, да!»
доносится «о, нет!».
Главой венча́нною снегами
Как высоко, громада гор,
Ты вознеслася над долами
В недосягаемый простор!
Что́ перед мощью горделивой
Твердыни царственной твоей
В борьбе тревожно суетливой
Заботы жалкие людей?
Еще не раз вы вспомните меня
И весь мой мир волнующий и странный,
Нелепый мир из песен и огня,
Но меж других единый необманный.
Он мог стать вашим тоже и не стал,
Его вам было мало или много,
Должно быть, плохо я стихи писал
И вас неправедно просил у Бога.
Серебро, огни и блестки, —
Целый мир из серебра!
Блещут инеем березки,
Оголенные вчера.
В этом взмахе чьей-то грезы
Только призраки и сны,
Все предметы старой прозы
Новизной озарены.
Бренный мир,
будто лодка, раскачивается.
Непонятно, — где низ, где верх…
Он заканчивается,
заканчивается –
долгий,
совесть продавший –
век.
Это в нём,
по ранжиру построясь,
Творящий дух и жизни случай
В тебе мучительно слиты,
И меж намеков красоты
Нет утонченней и летучей… В пустыне мира зыбко-жгучей,
Где мир — мираж, влюбилась ты
В неразрешенность разнозвучий
И в беспокойные цветы.Неощутима и незрима,
Ты нас томишь, боготворима,
В просветы бледные сквозя, Так неотвязно, неотдумно,
Что, полюбив тебя, нельзя
С слияньем дня и мглы ночной
Бывают странные мгновенья,
Когда слетают в мир земной
Из мира тайного виденья… Скользят в тумане темноты
Обрывки мыслей… клочья света.
И бледных образов черты,
Забытых меж нигде и где-то… И сердце жалостью полно,
Как будто жжет его утрата
Того, что было так давно…
Что было отжито когда-то…