Найдено стихов - 1006.
На одной странице показано - 35.
Чтобы посмотреть как можно больше стихов из коллекции, переходите по страницам внизу экрана.
Стихи отсортированы так, что в начале Вы будете видеть более короткие стихи.
На последней странице Вы можете найти самые длинные стихи по теме.
Поёт облетающий лес
нам голосом старого барда.
У склона воздушных небес
протянута шкура гепарда.Не веришь, что ясен так день,
что прежнее счастье возможно.
С востока приблизилась тень
тревожно.Венок возложил я, любя,
из роз — и он вспыхнул огнями.
И вот я смотрю на тебя,
смотрю, зачарованный снами.И мнится — я этой мечтой
всю бездну восторга измерю.
Ты скажешь — восторг тот святой…
Не верю! Поёт облетающий лес
нам голосом старого барда.
На склоне воздушных небес
сожженная шкура гепарда.
В тот вечер не гудел стрельчатый лес органа,
Нам пели Шуберта — родная колыбель.
Шумела мельница, и в песнях урагана
Смеялся музыки голубоглазый хмель.
Старинной песни мир — коричневый, зеленый,
Но только вечно молодой,
Где соловьиных лип рокочущие кроны
С безумной яростью качает царь лесной.
И сила страшная ночного возвращенья —
Та песня дикая, как черное вино:
Это двойник, пустое привиденье,
Бессмысленно глядит в холодное окно!
Ветр налетит, завоет снег,
И в памяти на миг возникнет
Тот край, тот отдалённый брег…
Но цвет увял, под снегом никнет…
И шелестят травой сухой
Мои старинные болезни…
И ночь. И в ночь — тропой глухой
Иду к прикрытой снегом бездне…
Ночь, лес и снег. И я несу
Постылый груз воспоминаний…
Вдруг — малый домик на поляне,
И девочка поёт в лесу.
В лес весна нагрянула в апреле
Шумная — от птичьей кутерьмы.
И стоят в весенних платьях ели,
Будто бы и не было зимы.
И ручьи, ожив от ветров вешних,
Песни разнесли по всем концам.
Воробьи покинули скворешни,
Чтобы сдать их нa лето скворцам.
Дождь стучится робкою капелью.
Первый дождь — предвестник майских гроз.
Так тепло, что сосны загорели
И открыты шеи у берез.
Ожил лес — теплу и солнцу рад он.
Ничего, что выбравшись из тьмы,
В эту пору он еще залатан
Белыми заплатами зимы.
Снежная равнина без предела.
По краям все лес и лес и лес.
Почему так стынет это тело?
Отчего напрасно ждешь чудес?
Черные и серые деревни.
Зябкое, голодное лицо.
Отчего тот голод, страшный, древний?
Кто сковал железное кольцо?
Белая равнина без предела.
Льнет метель, снежинками шурша.
Отчего так сердце онемело?
Как же в плен попала ты, душа?
В лесу, посреди поляны,
Развесист, коряжист, груб,
Слывший за великана
Тихо старился дуб.Небо собой закрыл он
Над молодой березкой.
Словно в темнице, сыро
Было под кроной жесткой.Душной грозовой ночью
Ударил в притихший лес,
Как сталь топора отточен,
Молнии синий блеск.Короткий, сухой и меткий,
Был он как точный выстрел.
И почернели ветки,
И полетели листья.Дуб встрепенулся поздно,
Охнул, упал и замер.
Утром плакали сосны
Солнечными слезами.Только березка тонкая
Стряхнула росинки с веток,
Расхохоталась звонко
И потянулась к свету.
Цветет жасмин. Зеленой чащей
Иду над Тереком с утра.
Вдали, меж гор — простой, блестящий
И четкий конус серебра.
Река шумит, вся в искрах света,
Жасмином пахнет жаркий лес.
А там, вверху — зима и лето:
Январский снег и синь небес.
Лес замирает, млеет в зное,
Но тем пышней цветет жасмин.
В лазури яркой — неземное
Великолепие вершин.
Постройте чертог у потока
В таинственно-тихом лесу,
Гонцов разошлите далёко,
Сберите живую красу, —
Детей беспокровных,
Голодных детей
Ведите в защиту дубровных
Широких ветвей.
Проворные детские ноги
В зелёном лесу побегут
И в нём молодые дороги
Себе обретут,
Возделают детские руки
Эдем, для работы сплетясь, —
И зой их весёлые звуки
Окличет, в кустах притаясь.
В его поместьях темные леса
Обильны дичью вкусной и пушистой,
И путается острая коса
В траве лугов, высокой и душистой…
В его дому уменье, роскошь, вкус —
Одни другим служили образцами…
Зачем же он так грустен между нами,
И на сердце его лежит тяжелый груз!
Чем он страдает? Чем он удручен,
И что мешает счастью?.. — Он умен!
Отчаянные холода
Задерживают таянье.
Весна позднее, чем всегда,
Но и зато нечаянней.С утра амурится петух,
И нет прохода курице.
Лицом поворотясь на юг,
Сосна на солнце жмурится.Хотя и парит и печет,
Еще недели целые
Дороги сковывает лед
Корою почернелою.В лесу еловый мусор, хлам,
И снегом всё завалено.
Водою с солнцем пополам
Затоплены проталины.И небо в тучах как в пуху
Над грязной вешней жижицей
Застряло в сучьях наверху
И от жары не движется.
Уснуло озеро; безмолвен лес;
Русалка белая небрежно выплывает;
Как лебедь молодой, луна среди небес
Скользит и свой двойник на влаге созерцает.Уснули рыбаки у сонных огоньков;
Ветрило бледное не шевельнет ни складкой;
Порой тяжелый карп плеснет у тростников,
Пустив широкий круг бежать по влаге гладкой.Как тихо… Каждый звук и шорох слышу я;
Но звуки тишины ночной не прерывают, —
Пускай живая трель ярка у соловья,
Пусть травы на воде русалки колыхают…
Жил-был у бабушки серенький козлик,
Жил-был у бабушки серенький козлик,
Фить как! вот как! серенький козлик!
Фить как! вот как! серенький козлик!
Вздумалось козлику в лес погуляти,
Вздумалось козлику в лес погуляти,
Фить как! вот как! в лес погуляти!
Фить как! вот как! в лес погуляти!
Серые во-лки козлика сели,
Серые во-лки козлика сели,
Фить как! вот как! козлика сели!
Фить как! вот как! козлика сели!
Лес густой; за лесом — праздник
Здешних местных поселян:
Клики, гул, обрывки речи,
Тучи пыли — что туман.
Видно издали — мелькают
Люди... Не понять бы нам,
Если бы не знать причины:
Пляска или драка там?
Те же самые сомненья
Были б в мыслях рождены,
Если б издали, случайно
Глянуть в жизнь со стороны.
Праздник жизни, бойня жизни,
Клики, говор и туман...
Непонятное верченье
Краткосрочных поселян.
Ты бродила на опушке леса, —
Девушка без крови и без веса, —
В синей с белым воротом матроске,
С персиковым шарфом вкруг прически.
Накорзинив рыжики и грузди,
С тихим смехом, в чуть веселой грусти,
Кушала лиловую чернику,
Брал тебя туман в свою тунику.
Так, от полдня вплоть до повечерья,
Ты со взором, чуждым суеверья,
На опушке леса проблуждала
И меня глазами колдовала…
Почему и во всем непременно
Мне охота себе об яснить
И осенней воды перемену,
И осоки железную нить? По ту сторону речки, над лесом,
Появилась во мне и сама
Мелочами своими воскресла
Незабвенная эта зима.На ледяной реке
Следы, дымы и звуки,
И варежка в руке
Предчувствием разлуки.А солнце в январе —
Из-за того же леса,
А я на лёд смотрел —
Мне это интересно.
В лесу безмолвие возникло от Луны,
Но внятно чудится дрожание струны,
И свет властительный нисходит с вышины,
Какая сонная над лесом красота,
Как четко видится мельчайшая черта,
Как стынет скованно вон та сосна и та.
Воздушно-белые недвижны облака,
Зеркально-царственна холодная река,
И даль небесная во влаге глубока.
Непрерываемо дрожание струны,
Ненарушаема воздушность тишины,
Неисчерпаемо влияние Луны.
Я в снегу подтаявшем,
около ствола,
гладенькую, мокрую
шишку подняла.
А теперь в кармане
я ее ношу,
выну, полюбуюсь,
лесом подышу.
Выну и порадуюсь,
что тогда, в лесу,
может быть, последнюю,
может, предпоследнюю,
а может быть, просто
встретила весну.
Там в снегу лосиные
глубокие следы,
как ведерки синие,
полные воды,
свежие проталины,
муравьи у пня,
маленькие тайны
мартовского дня.
Лес видит, поле слышит,
В пути пройденном — след,
Словами ветер дышит,
Успокоенья нет.
В лесу сошлися двое,
И взор глядел во взор,
А Небо голубое
Глядело в тайный спор.
И лес глядел ветвями,
Стволами, и листвой,
И слушал, а полями
Шел ветер круговой.
В лесу был пир цветенья,
Вся алость красоты,
И стали чрез мгновенье
Еще алей цветы.
И лес шуршал ветвями,
И говорил листвой,
И видел, а полями
Шел ветер круговой.
В лесу сошлися двое,
А вышел только я,
Свершилось роковое,
Кровавится струя.
Лес видел, в поле пенье,
Не смыть водой всех рек,
Свершивший убиенье
Есть проклятый вовек.
Вошли мы в лес, ища уединенья.
Сухой листвы раскинулся ковер —
И я поймал твой мимолетный взор:
Он был в тот миг улыбкой восхищенья.
Рука с рукой в лесу бродили мы,
Встречая грязь, переходя канавы,
Ломали сучья, мяли сушь и травы,
Смеялися над призраком зимы.
И подойдя к исписанной скамейке,
Мы сели там и любовались всем,
Как хорошо, тепло, как воздух нем,
И как бегут заоблачные змейки.
Нищих и горлиц
Сирый распев.
То не твои ли
Ризы простерлись
В беге дерев? Рощ, перелесков.Книги и храмы
Людям отдав — взвился.
Тайной охраной
Хвойные мчат леса: — Скроем! — Не выдадим! Следом гусиным
Землю на сон крестил.
Даже осиной
Мчал — и ее простил:
Даже за сына! Нищие пели:
— Темен, ох, темен лес!
Нищие пели:
— Сброшен последний крест!
Бог из церквей воскрес!
В чистом поле тень шагает,
Песня из лесу несётся,
Лист зелёный задевает,
Жёлтый колос окликает,
За курганом отдаётся.
За курганом, за холмами,
Дым-туман стоит над нивой,
Свет мигает полосами,
Зорька тучек рукавами
Закрывается стыдливо.
Рожь да лес, зари сиянье, —
Дума Бог весть где летает…
Смутно листьев очертанье,
Ветерок сдержал дыханье,
Только молния сверкает.
Вглубь извилистой тропинки
Я иду из пустоты
Поля снежного. Цветы
Мая сердца пьют росинки.
Грезы вьются, как снежинки,
И снежинки, как мечты.
Я иду в дремоту леса
Бредить сказкою небес,
Сказкой той, что бредит лес,
Как невинная принцесса.
День был хмур, угрюм и гневен;
Ночь спустилась на поля;
Звезды — точно рой царевен,
А рабыня их — земля…
Когда умру я, схороните
Меня в лесу, в лесу густом.
Могильным памятником будет
Мне старый дуб; давно уж имя
Свое я вырезал на нем.
Пусть буду в шуме листьев темных
И в переливах соловья
Порой вечерней над могилой
Я слышать: «Спи, товарищ милый!
С тобою были мы друзья!»
В синем небе плывут над полями
Облака с золотыми краями;
Чуть заметен над лесом туман,
Тёплый вечер прозрачно-румян.
Вот уж веет прохладой ночною;
Грезит колос над узкой межою;
Месяц огненным шаром встаёт,
Красным заревом лес обдаёт.
Кротко звёзд золотое сиянье,
В чистом поле покой и молчанье;
Точно в храме, стою я в тиши
И в восторге молюсь от души.
Месяц гладит камыши
Сквозь сирени шалаши…
Всё — душа, и ни души.Всё — мечта, всё — божество,
Вечной тайны волшебство,
Вечной жизни торжество.Лес — как сказочный камыш,
А камыш — как лес-малыш.
Тишь — как жизнь, и жизнь — как тишь.Колыхается туман —
Как мечты моей обман,
Как минувшего роман… Как душиста, хороша
Белых яблонь пороша…
Ни души, и всё — душа!
1.
Коммунистам отвратительно во́йны весть.Цель их Коммуны здание возвесть.
2.
Да приходится смирять рабочий зуд, того и гляди леса перегрызут.
3.
Отогнали одного. Убежал бит.Взялись за стройку… Новый долбит.
4.
Отогнали — и за работу. Новые двавсе леса не перегрызли едва.
5.
Красноармейцы, охладите у барона пыл!
6.
Красноармейцы, панов отгоните от стропил!
7.
Никто не сунется после трепки той.Становись, возноси и скорей дострой!
Мощь северных лесов в сугробах и наносах,
В прозрачной темени, одетой в снег хвои́,
Как явствуют в тебе, в безгласности великой,
Могучей жизненности ранние струи!
Да, только здесь, у нас, где смерть леса обяла
На долгий, долгий срок, где нет иной судьбы,
В февральском холоде, во мгле, уже заметен
Пушистый бархатец проснувшейся вербы́!
Да, только здесь, в снегах полуночного леса,
В обятьях холода и мертвой тишины
Способны оживать так рано наслажденья
Тепла душевного и внутренней весны!
Фея пошла направо,
Направо в своем лесу.
Говорит: «В цветочках есть слава.
Кому я ее понесу?»
Фея пошла налево,
Налево, меж гор немых.
Говорит: «Я печальная дева»,
«Кому я спою свой стих?»
Фея легла на травку,
Глядит на сестер-берез.
Слушает птичку-славку,
Роняет дождинки слез.
Вся как синий цветочек,
В голубом сияет огне.
Говорит: «Вот упал листочек.
Только-то? Только-то мне?»
Сегодня в лесу именины,
На просеке пряничный дух,
В багряных шугаях осины
Умильней причастниц-старух.Пышней кулича муравейник,
А пень — как с наливкой бутыль.
В чаще именинник-затейник
Стоит, опершись на костыль.Он в синем, как тучка, кафтанце,
Бородка — очёсок клочок;
О лете — сынке-голодранце
Тоскует лесной старичок.Потрафить приятельским вкусам
Он ключницу-осень зовёт…
Прикутано старым бурнусом,
Спит лето в затишье болот.Пусть осень густой варенухой
Обносит трущобных гостей —
Ленивец, хоть филин заухай,
Не сгонит дремоты с очей!
Я давно в эту тишь влюблен,
В эту добрую красоту…
Лес — зеленый мой перезвон.
Где еще я такой найду?
Прямодушен ты, без затей.
Если вдруг заплутал грибник,
Ты его добротой своей
К солнцу выведешь напрямик.
Если буря застанет вдруг
На пути грибника того, —
Сколько дружеских мягких рук
От дождя заслонят его.
Как тогда хорошо прильнуть
Головой к твоему плечу…
Лес мой, лес,
Я хоть чем-нибудь
На тебя походить хочу.
Ты блаженно хорош, первобытный мой лес,
И стоишь сотни лет, исполин-чародей…
Ах, таится в тебе много ярких чудес!
Ты не знаешь следов кровожадных людей.
Та же буря гудит, как в былые года,
На заре пролетевших далеких веков,
И пощады она не дает никогда,
Низвергая громады могучих дубов.
…В первобытном лесу я хочу схоронить
Свое тело в таинственной чаще густой —
Над могилой моей будет ландыш грустить,
И фиалка шептать о любви золотой.
А душа улетит в бесконечную даль,
Из которой она в мое тело пришла…
Улетит и моя вековая печаль…
В первобытном лесу нет всевластного зла…
Оригинал здесь
Я к ночи из лесу не вышел,
Проколобродив целый день.
Уж, как вода, все выше, выше
Деревья затопляла тень.Янтарь стволов и зелень хвои —
Все черным сделалось теперь.
В лесу притихло все живое.
И стал я чуток, словно зверь.А наверху, над мглою этой,
Перерастя весь лес, одна,
В луче заката, в бликах света
Горела яркая сосна.И было ей доступно, древней,
Все, что не видел я с земли:
И сам закат, и дым деревни,
И сталь озерная вдали.
Матушка в Купальницу по лесу ходила,
Босая, с подтыками, по росе бродила.
Травы ворожбиные ноги ей кололи,
Плакала родимая в купырях от боли.
Не дознамо печени судорга схватила,
Охнула кормилица, тут и породила.
Родился я с песнями в травном одеяле.
Зори меня вешние в радугу свивали.
Вырос я до зрелости, внук купальской ночи,
Сутемень колдовная счастье мне пророчит.
Только не по совести счастье наготове,
Выбираю удалью и глаза и брови.
Как снежинка белая, в просини я таю
Да к судьбе-разлучнице след свой заметаю.
Глаза твои синие — как зимний, далекий лес,
Под Солнцем сияющим с высоких и синих Небес.
Глаза твои синие — как сумрак летящих бурь,
В них грозы грядущие, в них спящего сердца лазурь.
Глаза твои синие — как тайна алтарных завес,
Глаза твои синие — как зимний далекий лес.
Чернеет лес, теплом разбуженный,
Весенней сыростью об ят.
А уж на ниточках жемчужины
От ветра каждого дрожат.
Бутонов круглые бубенчики
Еще закрыты и плотны,
Но солнце раскрывает венчики
У колокольчиков весны.
Природой бережно спеленутый,
Завернутый в зеленый лист,
Растет цветок в глуши нетронутой,
Прохладен, хрупок и душист.
Томится лес весною раннею,
И всю счастливую тоску
И все свое благоухание
Он отдал горькому цветку.