В лесах кричит павлин, шумят и плещут ливни,
В болотистых низах, в долинах рек — потоп.
Слоны залезли в грязь, стоят, поднявши бивни,
Сырые хоботы закинувши на лоб.На тучах зелень пальм — безжизненней металла,
И, тяжко заступив графитный горизонт,
Глядит из-за лесов нагая Алагалла,
Как сизый мастодонт.
Краем прибережной кручи
Мы в ночной въезжаем лес.
Бледен свет луны сквозь тучи
В тёмном таинстве небес.
Снежным лесом едем, едем.
Кто-то тронул мне плечо.
Нашим призрачным соседям
И зимою горячо.
Им под пологом мятелей
Не земные снятся сны.
Им летят на ветки елей
Сказки белые луны.
Шел, пробираясь чащей,
Хрустя и ломая — лез,
А ветер, дракон рычащий,
Взлетел опрокинуть лес.
Упал, захлебнувшись потом,
Не в силах тоски сломать.
На миг, шелестя капотом,
Прошла перед павшим мать.
А лес зашумел не глуше,
Был прежним осенний лес.
И заяц, наставив уши,
На кочку картинкой влез.
Зимний лес — такой в лесу обычай
Собирает много птичьих стай.
И плывет по лесу гомон птичий,
Словно за столом звенит хрусталь.
Собирая корм, синицы скачут.
На снегу расселись снегири,
Будто это расстелили скатерть,
Вышитую пламенем зари.
Через сук салфетку перекинув,
Над гостями клонится дубок.
Набросали птицы под осину
Кучу вилок — отпечатки ног.
И в густую хвою песни спрятав,
Засыпают птицы на суках.
А внизу стоят, как поварята,
Пни в огромных белых колпаках.
Гром по лесу. Гуляет топор!
Дебри леса под пыткой допрошены,
Мощной дрожью обята листва,
Великаны, что травы, покошены...
Только сбросят с корней одного,
Вздох его, будто вихрь, вырывается
И, прога́лину чистит себе,
И раздвинув листву, удаляется,
Удаляется в степь, говоря:
«Не шуметь бы мне мощью зеленою,
Не гореть бы в огнях зоревых
Светлой думою, солнцем зажженною...»
Есть темный лес в стране моей;
В него входил я не однажды,
Измучен яростью лучей,
Искать спасения от жажды.Там ключ бежит из недр скалы
С глубокой льдистою водою,
Но Горный Дух из влажной мглы
Глядит, как ворон пред бедою.Он говорит: «Ты позабыл
Закон: отсюда не уходят!» —
И каждый раз я уходил
Блуждать в лугах, как звери бродят.И все же помнил путь назад
Из вольной степи в лес дремучий…
…О, если бы я был крылат,
Свободы нет в природе,
Её соблазн исчез,
Не надо на свободе
Смущать ноябрьский лес.Застыли в смертном сраме
Над собственной листвой
Осины вверх ногами
И в землю головой.В рубахе погорельца
Идет Мороз-кащей,
Прищелкивая тельца
Опавших желудей.А дуб в кафтане рваном
Стоит, на смерть готов,
Как перед Иоанном
Боярин Колычев.Прощай, великолепье
Багряного плаща!
Кленовое отрепье
Слетело, трепеща, В кувшине кислорода
Истлело на весу…
Какая там свобода,
Когда зима в лесу.
Ночной порой, когда луна
Взойдёт над тёмными лесами,
Внимай: родная сторона
Полна живыми голосами.Но, зачарованный волной
Ночных напевов и созвучий,
Прильни к груди земли родной,
Услышишь ты с тоскою жгучей: Среди лесов, среди степей,
Под небом хмурым и холодным,
Не умолкает звон цепей
В ответ стенаниям народным.
Дремлют полною луной
Озаренные поляны.
Бродят белые туманы
Над болотною травой.
Мертвых веток черный ворох,
Бледных листьев слабый лепет,
Каждый вздох и каждый шорох
Пробуждают в сердце трепет.
Ночь под ярким блеском лунным
Холодеющая спит,
И аккордом тихоструйным
Ветерок не пролетит.
Неразгаданная тайна —
В чащах леса… И повсюду
Тишина — необычайна.
Верю сказке, верю чуду…
Я хотел тебе лес показать.
Он таинственен — только бы слушать.
Даже боязно слово сказать,
Словно можно в нем что-то нарушить.
Я хотел, чтоб в его волшебство
Ты неслышно вошла на мгновенье.
И прощальную песню его
Положила к себе на колени.
Чтоб потом — где бы ты ни была —
Этот лес никогда не забыла.
Ни прохлады его, ни тепла,
Ни его золотого настила.
Чтобы в сердце хранился покой
И молчание сосен и елей,
Словно ты дотянулась рукой
До зеленой его колыбели.
Давно какой-то девы пенье
В лесу преследует меня,
То замирая в отдаленье,
То гулко по лесу звеня.
И возмущен мечтой лукавой,
Смотрю я в чащу, где средь мглы
Блестят на солнце листья, травы
И сосен красные стволы.
Идти ль за девой молодою?
Иль сохранить, в душе тая,
Тот милый образ, что мечтою
Под чудный голос создал я?..
В деревне, затерявшейся в лесах,
таращусь на просветы в небесах —
когда же загорятся Ваши окна
в небесных (москворецких) корпусах.
А южный ветр, что облака несет
с холодных, нетемнеющих высот,
того гляди, далекой Вашей Музы
аукающий голос донесет.
И здесь, в лесу, на явном рубеже
минувшего с грядущим, на меже
меж Голосом и Эхом — все же внятно
я отзовусь — как некогда уже,
не слыша очевидных голосов,
откликнулся я все ж на некий зов.
И вот теперь туда бреду безмолвно
среди людей, средь рек, среди лесов.
Пусть стонет мрачный лес при шуме непогоды,
Пусть в берег бьет река мятежною волной,
С ночными звуками бушующей природы
Сливаюсь я моей истерзанной душой.
Я не один теперь — суровые страданья
Со мною делит ночь, могучий друг и брат.
В рыданиях ее — звучат мои рыданья,
В борьбе ее — мои проклятия кипят.
Раскрылось небо голубое
Меж облаков в апрельский день.
В лесу всё серое, сухое,
И паутиной пала тень.
Змея, шурша листвой дубовой,
Зашевелилася в дупле
И в лес пошла, блестя лиловой,
Пятнистой кожей на земле.
Сухие листья, запах пряный,
Атласный блеск березняка…
О миг счастливый, миг обманный.
Стократ блаженная тоска!
Старая лента — обугленный лес.
Юный Алейников, юный Бернес.
Дочь говорит: «Примитив»!
Может быть, правда в словах этих есть,
Только отвага, и верность, и честь —
Непреходящий мотив.
Их проявила на пленке война…
Как надоели мне полутона —
Словно боимся мы сильных страстей
Так, как боятся незваных гостей… Старая лента — обугленный лес,
«Темную ночь» напевает Бернес.
Ах, как волнует нехитрый мотив,
Как покоряет сердца «примитив»!
Я лесом шёл. Дремали ели,
Был тощ и бледен редкий мох, —
Мой друг далёкий, неужели
Я слышал твой печальный вздох?
И это ты передо мною
Прошёл, безмолвный нелюдим,
Заворожённый тишиною
И вечным сумраком лесным?
Я посмотрел, — ты оглянулся,
Но промолчал, махнул рукой, —
Прошло мгновенье, — лес качнулся, —
И нет тебя передо мной.
Вокруг меня дремали ели,
Был тощ и бледен редкий мох,
Да сучья палые желтели,
Да бурелом торчал и сох.
Здесь в лесах даже розы цветут,
Даже пальмы растут — вот умора!
Но как странно — во Франции, тут,
Я нигде не встречал мухомора.Может быть, просто климат не тот —
Мало сосен, березок, болотца…
Ну, а может быть, он не растет,
Потому что ему не растетсяС той поры, с той далекой поры —
…Чахлый ельник, Балтийское море,
Тишина, пустота, комары,
Чья-то кровь на кривом мухоморе…
Залетела в наши тихие леса
Полосатая, усатая оса.
Укусила бегемотицу в живот.
Бегемотица в инфаркте — вот умрет.А оса уже в редакции кружится,
Маршаку всадила жало в ягодицу.
И Олейников от ужаса орет,
Убежать на Невский Шварцу не даетИскусала бы оса всех не жалея,
Если б не было здесь автора Корнея.Он ногами застучал,
На осу он накричал: «Улетай-ка вон отсюда ты, оса,
Убирайся в свои дикие леса!»
…………………….
…………………….
А бегемотица лижет живот.
Он скоро, он скоро, он скоро пройдет.
1Вчера я поехал пешком по дрова,
Под снегом вокруг зеленела трава.
Я из лесу дров не привёз целый воз
И тёр на жаре обмороженный нос! 2Я видел подснежник в осеннем лесу,
Где заяц тащил по опушке лису
И волк за охотником крался…
Я слышал — охотник зубами стучал,
Я слышал, как он «Помогите!» кричал
И громко от страха смеялся!
Я сходил в стремнины горные,
Видел долы и леса.
Над мечтой моей упорною
Загорались небеса.
Ночи шли путями звездными,
Ярким солнцем дни текли
Над горами и над безднами,
Где томился я в пыли.
Где сходил в стремнины горные,
Где в долинах и лесах
Воскрешал мечтой упорною
Давней жизни мертвый прах…7 февраля 1901
Село! В душе моей покой.
Село в Украйне дорогой,
И, полный сказок и чудес,
Кругом села зеленый лес.
Цветут сады, белеют хаты,
А на горе стоят палаты,
И перед крашеным окном
В шелковых листьях тополя,
А там все лес, и все поля,
И степь, и горы за Днепром…
И в небе темно-голубом
Сам бог витает над селом.
От грустных дум очнувшись, очи
Я подымаю от земли:
В лазури темной к полуночи
Летят станицей журавли.От криков их на небе дальнем
Как будто благовест идет —
Привет лесам патриархальным,
Привет знакомым плесам вод!.. Здесь этих вод и лесу вволю,
На нивах сочное зерно…
Чего ж еще? ведь им на долю
Любить и мыслить не дано…
Над озером смеялись берегини
Зеленовзорые и русые.
И были небеса спокойно-сини
Над обольстительной чарусою.
Мы шли весь день и захватили вечер,
Ведомы странными летасами.
Нам в городе жить больше стало нечем
С его ненужными прикрасами.
Мы ночью развели костер в лавине,
И запорхали всюду искры скорые.
И к огоньку присели берегини
Притихшие, зеленовзорые.
Особая прелесть в беспутных лесах,
А в бреге пустом - упоенье.
Здесь нет никого на глухих рубежах,
Лишь в реве морском - вдохновенье.
Людей любя, Природе отдаюсь,
И, со Вселенной существуя в диалоге,
Я с ней одной и плачу, и молюсь.
Средь праздности, метаний и тревоги
Лишь к Вечности в мечтаниях стремлюсь.
Я шел по лесу. Лес темный был
Так странно зачарован.
И сам кого-то я любил,
И сам я был взволнован.
Кто так разнежил облака, —
Они совсем жемчужны?
И почему ручью река
Поет: «Мы будем дружны»?
И почему так ландыш вдруг
Вздохнул, в траве бледнея?
И почему так нежен луг?
Ах, знаю! Это — Фея.
Рано, рано! Глаза свои снова закрой
И вернись к неоконченным снам!
Ночь, пришлец-великан, разлеглась над землей;
В поле темень и мрак по лесам.
Но когда — ждать недолго — час утра придет,
Обозначит и холм, и межу,
Засверкают леса, — великан пропадет,—
Я тебя разбужу, разбужу…
Мои мечты — что лес дремучий,
Вне климатических преград,
В нем — пальмы, ели, терн колючий,
Исландский мох и виноград.
Лес полн кикимор резвых шуток,
В нем леший вкривь и вкось ведет;
В нем есть все измененья суток
И годовой круговорот.
Но нет у них чередованья,
Законы путаются зря;
Вдруг в полдень — месяца мерцанье,
А в полночь — яркая заря!
В лесу на проталой полянке,
В дремучем весеннем бору
Устроили зайцы гулянки,
Затеяли зайцы игру… Звенели весенние воды,
И прыгал с пригорка родник,
И зайцы вели хороводы,
Забывши про мой дробовик.И зайцы по-заячьи пели,
Водили за лапки зайчих…
И радостно сосны шумели,
И звёзды качались на них… Всю ночь я бродил всё и слушал,
Ах, друг мой, открою тебе:
За бедную заячью душу
Я так благодарен судьбе!..
Навстречу сосны. Нет конца им…
День ярче, выше, горячей,
но хвойный кров непроницаем
для ливня солнечных лучей.Лишь кое-где во мраке вкраплен
как будто золота кусок.
И с веток солнечные капли
сочатся в розовый песок.В лесу торжественно и тихо…
Но я не слышу тишины, -
еще не умер отзвук дикой,
железной музыки войны.И с молодой березкой рядом,
ее шуршанием одет,
стоит расщепленный снарядом
сосны обугленный скелет.
Шумели листья, облетая,
Лес заводил осенний вой…
Каких-то серых птичек стая
Кружилась по ветру с листвой.
А я был мал, — беспечной шуткой
Смятенье их казалось мне:
Под гул и шорох пляски жуткой
Мне было весело вдвойне.
Хотелось вместе с вихрем шумным
Кружиться по лесу, кричать —
И каждый медный лист встречать
Восторгом радостно-безумным!
Вечерний ветер легко провеял—в отдалении.
В лесу был лепет, в лесу был шопот, все листья в пении.
Вечерний ветер качнул ветвями серебристыми.
И было видно, как кто-то дышет кустами мглистыми.
И было видно, и было слышно—упоительно,
Как сумрак шепчет, как Ночь подходит, идя медлительно.
Деревья инеем покрыты.
И лес, понурившись, стоит,
Как будто холодок обиды
В своем молчании таит.
Еще нет снега…
Только иней.
И нет зимы, а стынь одна.
И ствольный град,
Казалось, вымер —
Такая в граде тишина.
Все впереди — снега, метели…
И лес несется в эту даль,
Уже предчувствуя веселье
Сквозь уходящую печаль.
Глаза весны синеют
Сквозь нежную траву.
То милые фиалки,
Из них букет я рву.
Я рву их и мечтаю,
И вздох мечты моей
Протяжно разглашает
По лесу соловей.
Да, все, о чем мечтал я,
Он громко разболтал;
Разгадку нежной тайны
Весь лес теперь узнал.
Ветер дул. Текла вода.
Пели птицы. Шли года.
А из тучи к нам на землю
падал дождик иногда.
Вот в лесу проснулся волк
фыркнул, крикнул и умолк
а потом из лесу вышел
злых волков огромный полк.
Старший волк ужасным глазом
смотрит жадно из кустов
Чтобы жертву зубом разом
разорвать на сто кусков.
Тёмным вечером в лесу
я поймал в капкан лису
думал я: домой приеду
лисью шкуру принесу.
Как молчаливы здесь леса,
В них столько тени и прохлады!
Под сводом стройной колоннады
Здесь редки птичьи голоса.
Здесь редки бледные цветы,
Но это северное море
И солнца луч в сосновом боре —
Полны суровой красоты.
Как он трепещет на листах
И в глубине лесной аллеи!
Так на задумчивых устах
Улыбка нам всего милее.