Душа черства. И с каждым днем черствей.
— Я гибну. Дай мне руку. Нет ответа.
Еще я вслушиваюсь в шум ветвей.
Еще люблю игру теней и света… Да, я еще живу. Но что мне в том,
Когда я больше не имею власти
Соединить в создании одном
Прекрасного разрозненные части.
Забудут и отчаянье и нежность,
Забудут и блаженство и измену, —
Все скроет равнодушная небрежность
Других людей, пришедших нам на смену.Жасмин в цвету. Забытая могила…
Сухой венок на ветре будет биться
И небеса сиять, все это было,
И это никогда не повторится!
Поэзия: искусственная поза,
Условное сиянье звездных чар,
Где, улыбаясь, произносят — «Роза»
И с содроганьем думают — «Анчар».
Где, говоря о рае, дышат адом
Мучительных ночей и страшных дней,
Пропитанных насквозь блаженным ядом
Проросших в мироздание корней.
Не райская разноцветная птичка
Прилетала на кленовую ветку
Поклевать зерна золотого,
А заря веселая ударяла
В разноцветные стекла светлицы.
В той светлице постель стоит несмята,
Не горит лампада перед Спасом,
Держит муж ременную плетку,
А жена молодая плачет.
Кавалергардский или Конный полк —
Литавры, трубы, боевая слава,
Простреленных штандартов дряхлый шелк,
Ура… Урра!.. Равнение направо!..
И Государь, в сияньи, на коне…
Кругом ни шороха, ни дуновенья……Так издали рисуются — не мне! —
Империи последние мгновенья.
Отчаянье я превратил в игру —
О чем вздыхать и плакать в самом деле?
Ну, не забавно ли, что я умру
Не позже, чем на будущей неделе? Умру, — хотя еще прожить я мог
Лет десять иль, пожалуй, даже двадцать.Никто не пожалел. И не помог.
И вот приходится смываться.
Все неизменно и все изменилось
В утреннем холоде странной свободы.
Долгие годы мне многое снилось,
Вот я проснулся — и где эти годы! Вот я иду по осеннему полю,
Все как всегда, и другое, чем прежде:
Точно меня отпустили на волю
И отказали в последней надежде.
Несколько поэтов. Достоевский.
Несколько царей. Орел двуглавый.
И — державная дорога — Невский…
Что нам делать с этой бывшей Славой?
Бывшей, павшей, обманувшей, сгнившей…
…Широка на Соловки дорога,
Где народ, свободе изменивший,
Ищет, в муках, Родину и Бога.
Кошка крадется по светлой дорожке,
Много ли горя в кошачьей судьбе?
Думать об этой обмызганной кошке
Или о розах. Забыть о себе.Вечер июльский томительно душен.
Небо в окне, как персидская шаль.
Даже к тебе я почти равнодушен.
Даже тебя мне почти уж не жаль.
Как древняя ликующая слава,
Плывут и пламенеют облака,
И ангел с крепости Петра и Павла
Глядит сквозь них — в грядущие века.Но ясен взор — и неизвестно, что там —
Какие сны, закаты города —
На смену этим блеклым позолотам —
Какая ночь настанет навсегда?
Меня влечет обратно в край Гафиза,
Там зеленел моей Гюльнары взор
И полночи сафировая риза
Над нами раскрывалась, как шатер.И память обездоленная ищет
Везде, везде приметы тех полей,
Где лютня брошенная ждет, где свищет
Над вечной розой вечный соловей.
Я в мире этом
Цвету и вяну,
Вечерним светом
Я скоро стану.
Дохну приветом
Полям и водам,
Прохладным летом,
Пчелиным медом.
Бродят понуро
Фавны и нимфы
В чаще лесной.
Царство амура
Скрыли заимфы
Осени злой.
Рдяные сети
Листьев огнистых
Падают в лог.
Ветер колеблет колкий
Шляпы моей края.
Перелетают пчелки
В зелени у ручья.Пыля, идут богомолки,
Хотел бы уйти и я, —
Туда, за дальние елки,
В синеющие края!.. Но как же книжные полки
И дом, и сад, и скамья?
Ах, снова в висках иголки
Задвигали острия…
Еще мы говорим о славе, о искусстве
И ждем то лета, то зимы.
Сердцебиению бессмысленных предчувствий
Еще готовы верить мы.Так, кончить с жизнию расчеты собираясь,
Игрок, лишившийся всего,
Последний золотой бросает, притворяясь,
Что горы денег у него.
Это звон бубенцов издалека,
Это тройки широкий разбег,
Это черная музыка Блока
На сияющий падает снег.
… За пределами жизни и мира,
В пропастях ледяного эфира
Все равно не расстанусь с тобой!
И Россия, как белая лира,
Скользит машина возле сада,
И мы въезжаем на курорт:
Так вот она, граница ада, —
На перекрестке встречный чорт.С давно забытым благородством
Он пожимает руку мне,
Гордясь усами и уродством,
И вообще семейным сходством
С тем, что царит в моей стране.
У входа в бойни, сквозь стальной туман,
Поскрипывая, полз подъемный кран,
И ледяная чешуя канала
Венецию слегка напоминала… А небо было в розах и в огне
Таких, что сердце начинало биться…
Как будто все обещанное мне
Сейчас, немедленно, осуществится.
Построили и разорили Трою,
Построили и разорят Париж.
Что нужно человеку — не герою —
На склоне?.. Элегическая тишь.Так почему все с большим напряженьем
Я жизнь люблю — чужую и свою, —
Взволнован ею, как солдат сраженьем,
Которое окончится вничью.
Россия тридцать лет живет в тюрьме,
На Соловках или на Колыме.И лишь на Колыме и Соловках
Россия та, что будет жить в веках.Все остальное — планетарный ад,
Проклятый Кремль, злощастный Сталинград —Заслуживает только одного,
Огня, испепелящего его.
В глубине, на самом дне сознанья,
Как на дне колодца — самом дне —
Отблеск нестерпимого сиянья
Пролетает иногда во мне.Боже! И глаза я закрываю
От невыносимого огня.
Падаю в него…
и понимаю,
Что глядят соседи по трамваю
Страшными глазами на меня.
Черемухи цветы в спокойный пруд летят.
Заря деревья озлащает.
Но этот розовый сияющий закат
Мне ничего не обещает.Напрасно ворковать слетаешь, голубок,
Сюда на тихий подоконник.
Я скоро лягу спать, и будет сон глубок,
И утром — не раскрою сонник.
Когда-нибудь и где-нибудь.
Не все ль равно?
Но розы упадут на грудь,
Звезда блеснет в окно
Когда-нибудь… Летит зеленая звезда
Сквозь тишину.
Летит зеленая звезда,
Как ласточка к окну —
В счастливый дом.И чье-то сердце навсегда
Остановилось в нем.
Этой жизни нелепость и нежность
Проходя, как под теплым дождем,
Знаем мы — впереди неизбежность,
Но ее появленья не ждем.И, проснувшись от резкого света,
Видим вдруг — неизбежность пришла,
Как в безоблачном небе комета,
Лучезарная вестница зла.
Мертвую девушку в поле нашли.
Вялые травы ей стан оплели.Взоры синели, как вешние льды.
В косах — осколки вечерней звезды.Странной мечтою туманился лик.
Серый ковыль к изголовью приник.Плакала тихо вечерняя мгла.
Небо шептало, что осень пришла…