Песни звонкие девчонок
Возле озера слышны,
И похоже на бочонок
Отражение луны.Город в сумраке закатном
На развалины похож.
В поле дышит ароматно
Зеленеющая рожь.Дождь прошел, дорога вязка,
Ночь прохладна и свежа.
Старомодная коляска
Прокатилась, дребезжа.Я ушел сюда забыться
От удушливой весны.
В сердце ласково дробится
Отражение луны.
Солнце село, и краски погасли.
Чист и ясен пустой небосвод.
Как сардинка в оливковом масле,
Одинокая тучка плывет.Не особенно важная штучка
И, притом, не нужна никому,
Ну, а все-таки, милая тучка,
Я тебя в это сердце возьму.Много в нем всевозможного хлама,
Много музыки, мало ума,
И царит в нем Прекрасная Дама,
Кто такая — увидишь сама.
М. В. АбельманЯ в Вашем доме — гость случайный,
Встречались мы не много раз.
Но связывает нежной тайной
Поэзия обоих нас.Вы и в своем вечернем свете —
О, это так понятно мне! —
Общаясь с Пушкиным и Гете,
Остались верною весне.И в этом мире зла и скуки,
Где нас обоих грусть томит,
Вам с нежностью целует руки
Ваш преданный… «Антисемит».
Г. Г. ТерентьевойА еще недавно было все что надо —
Липы и дорожки векового сада,
Там грустил Тургенев… Было все, что надо,
Белые колонны, кабинет и зала —
Там грустил Тургенев… И ему казалась
Жизнь стихотвореньем, музыкой, пастелью,
Где, не грея, светит мировая слава,
Где еще не скоро сменится метелью
Золотая осень крепостного права.
Увяданьем еле тронут
Мир печальный и прекрасный,
Паруса плывут и тонут,
Голоса зовут и гаснут. Как звезда — фонарь качает.
Без следа — в туман разлуки.
Навсегда? — не отвечает,
Лишь протягивает руки — Ближе к снегу, к белой пене,
Ближе к звездам, ближе к дому… …И растут ночные тени,
И скользят ночные тени
По лицу уже чужому.
Зеленою кровью дубов и могильной травы
Когда-нибудь станет любовников томная кровь.
И ветер, что им шелестел при разлуке: «Увы»,
«Увы» прошумит над другими влюбленными вновь.Прекрасное тело смешается с горстью песка,
И слезы в родной океан возвратятся назад…
«Моя дорогая, над нами бегут облака,
Звезда зеленеет и черные ветки шумят…»
Оцуп Оцуп где ты был
Я поэму сочинил
Съездил в Витебск в Могилев
Пусть похвалит ГумилевТак уж мной заведено
То поэма то пшено
То свинина то рассказ
Съезжу я еще не разСто мильонов накоплю
Бриллиантов накуплю
Посмотрите как я сыт
Толсторож и знаменитУдивив талантом мир
Жизнь окончу как банкир
Свой поглаживая пуп
Уж не Оцуп, не оцуп.
Зачем, как шальные, свистят соловьи
Всю южную ночь до рассвета?
Зачем драгоценные плечи твои…
Зачем?.. Но не будет ответа.Не будет ответа на вечный вопрос
О смерти, любви и страданьи,
Но вместо ответа над ворохом роз,
Омытое ливнями звуков и слез,
Сияет воспоминанье
О том, чем я вовсе и не дорожил,
Когда на земле я томился. И жил.
Как тридцать лет тому назад,
Как тридцать пять, возможно, сорок,
Я заглянул в твой сонный сад,
Царица апельсинных корок,
Царица лунной шелухи,
Сердец, которые не бьются,
Где только мучатся стихи
И никогда не создаются.
И все не разрешен вопрос,
Один из вечных и напрасных:
Что слаще — запах красных роз
Иль шорох туфелек атласных?
Я люблю эти снежные горы
На краю мировой пустоты.
Я люблю эти синие взоры,
Где, как свет, отражаешься ты.
Но в бессмысленной этой отчизне
Я понять ничего не могу.
Только призраки молят о жизни;
Только розы цветут на снегу,
Только линия вьется кривая,
Торжествуя над снежно-прямой,
И шумит чепуха мировая,
Ударяясь в гранит мировой.
По дому бродит полуночник —
То улыбнется, то вздохнет,
То ослабевший позвоночник —
Над письменным столом согнет.Черкнет и бросит. Выпьет чаю,
Загрезит чем-то наяву.
… Нельзя сказать, что я скучаю.
Нельзя сказать, что я живу.Не обижаясь, не жалея,
Не вспоминая, не грустя… Так труп в песке лежит, не тлея,
И так рожденья ждет дитя.
И сорок лет спустя мы спорим,
Кто виноват и почему.
Так, в страшный час над Черным морем
Россия рухнула во тьму.
Гостинодворцы, царедворцы
Во всю спасались рысь и прыть;
Безмолвствовали чудотворцы,
Не в силах чуда совершить.И начался героев — нищих
Голгофский путь и торжество,
Непримиримость все простивших,
Не позабывших ничего.
Ну да — немного человечности,
Клочок неснившегося сна.
А рассуждения о вечности…
Да и кому она нужна!
Ну да — сиянье безнадежности,
И жизнь страшна и мир жесток.
А все-таки — немножко нежности,
Цветка, хоть чахлый, лепесток…
Но продолжаются мучения
И звезды катятся во тьму.
И поздние нравоучения,
Как все на свете — ни к чему.
Обледенелые миры
Пронизывает боль тупая…
Известны правила игры.
Живи, от них не отступая:
Направо — тьма, налево — свет,
Над ними время и пространство.
Расчисленное постоянство…
А дальше?
Музыка и бред.
Дохнула бездна голубая,
Меж тем и этим — рвется связь,
И обреченный, погибая,
Летит, орбиту огибая,
В метафизическую грязь.
«Побрили Кикапу в последний раз,
Помыли Кикапу в последний раз!
Волос и крови полный таз.
Да-с».Не так… Забыл… Но Кикапу
Меня бессмысленно тревожит,
Он больше ничего не может,
Как умереть. Висит в шкапу —
Не он висит, а мой пиджак —
И все не то, и все не так.Да и при чем бы тут кровавый таз?
«Побрили Кикапу в последний раз…»
Все чаще эти объявленья:
Однополчане и семья
Вновь выражают сожаленья…
«Сегодня ты, а завтра я!»
Мы вымираем по порядку –
Кто поутру, кто вечерком
И на кладбищенскую грядку
Ложимся, ровненько, рядком.
Невероятно до смешного:
Был целый мир — и нет его.
Вдруг — ни похода ледяного,
Ни капитана Иванова,
Ну, абсолютно ничего!
В альбом Т. П. КарсавинойПристальный взгляд балетомана,
Сцены зеленый полукруг,
В облаке светлого тумана
Плеч очертания и рук.Скрипки и звучные валторны
Словно измучены борьбой,
Но золотистый и просторный
Купол, как небо над тобой.Крылья невидимые веют,
Сердце уносится, дрожа,
Ввысь, где амуры розовеют,
Рог изобилия держа.
Воскресенье. Удушья прилив и отлив,
Стал я как-то не в меру бесстыдно болтлив.
Мне все хочется что-то свое досказать,
Объяснить, уточнить, разъяснить, доказать.
Мне с читателем хочется поговорить,
Всех, кто мне помогали — поблагодарить.
Есть такие прекрасные люди средь вас.
Им земной мой поклон в предпоследний мой час.
Стоят сады в сияньи белоснежном,
И ветер шелестит дыханьем влажным.— Поговорим с тобой о самом важном,
О самом страшном и о самом нежном,
Поговорим с тобой о неизбежном: Ты прожил жизнь, ее не замечая,
Бессмысленно мечтая и скучая —
Вот, наконец, кончается и это… Я слушаю его, не отвечая,
Да он, конечно, и не ждет ответа.
Слово за словом, строка за строкой —
Все о тебе ослабевшей рукой.Розы и жалобы — все о тебе.
Полночь. Сиянье. Покорность судьбе.Полночь. Сиянье. Ты в мире одна.
Ты тишина, ты заря, ты весна.И холодна ты, как вечный покой…
Слово за словом, строка за строкой, Капля за каплей — кровь и вода —
В синюю вечность твою навсегда.