Укрепился в благостной вере я,
Схима святая близка.
Райские сини преддверия,
Быстрые бегут облака.
Я прощаюсь с былью любимою,
Покидаю мой милый мир.
Чтоб одеться солнечной схимою,
В дальний путь иду наг и сир.
В сердце розы Христовы рдяные,
Цепь моя не тяжка,
Благословенная прохлада,
Тосканы сумрак голубой…
Я помню кисти винограда
На блюде с древнею резьбой.И девочки-крестьянки руки,
Что миртовый венок плела,
Слова любви, напев разлуки
И плеск размеренный весла.Туманы с моря наплывали,
И месяц розовый вставал,
И волны — берег целовали,
И берег — волнам отвечал.
Ночных часов тяжелый рой.
Лежу измученный жарой
И снами, что уже не сны.
Из раскаленной тишины
Вдруг раздается хрупкий плач.
Кто плачет так? И почему?
Я вглядываюсь в злую тьму
И понимаю не спеша,
Что плачет так моя душа
От жалости и страха.
Как осужденные, потерянные души
Припоминают мир среди холодной тьмы,
Блаженней с каждым днем и с каждым часом глуше
Наш чудный Петербург припоминаем мы.Быть может, города другие и прекрасны…
Но что они для нас! Нам не забыть, увы,
Как были счастливы, как были мы несчастны
В туманном городе на берегу Невы.
Все представляю в блаженном тумане я:
Статуи, арки, сады, цветники.
Темные волны прекрасной реки…
Раз начинаются воспоминания,
Значит… А может быть, все пустяки.
…Вот вылезаю, как зверь, из берлоги я,
В холод Парижа, сутулый, больной…
«Бедные люди» — пример тавтологии,
Почти не видно человека среди сиянья и шелков —
Галантнейший художник века, галантнейшего из веков.Гармония? Очарованье? Разуверенье? Все не то.
Никто не подыскал названья прозрачной прелести Ватто.Как роза вянущая в вазе (зачем Господь ее сорвал?),
Как русский Демон на Кавказе, он в Валансьене тосковал…
Синеватое облако
(Холодок у виска)
Синеватое облако
И еще облака… И старинная яблоня
(Может быть, подождать?)
Простодушная яблоня
Зацветает опять.Все какое-то русское —
(Улыбнись и нажми!)
Это облако узкое,
Словно лодка с детьми.И особенно синяя
Мимозы солнечные ветки
Грустят в неоновом чаду,
Хрустят карминные креветки,
Вино туманится во льду.Все это было, было, было…
Все это будет, будет, бу… Как знать? Судьба нас невзлюбила?
Иль мы обставили судьбу? И без лакейского почету
Смываемся из мира бед,
Так и не заплатив по счету
За недоеденный обед.
Мир торжественный и томный —
Вот и твой последний час.
Догорай, пожар огромный,
Догорай без нас.Мы уходим в вечность, в млечность
Звезд, сиявших зря,
Нас уводит в бесконечность
Черно-желтая заря.И потерянный, бездомный
Не оглянется назад.
— Догорай, пожар огромный!
И не дрогнет факел темный,
М. Кузмину
Вот — письмо. Я его распечатаю
И увижу холодные строки.
Неприветливые и далекие,
Как осенью — статуи…
Разрываю конверт… Машинально
Синюю бумагу перелистываю.
Над озером заря аметистовая
Если бы я мог забыться,
Если бы, что так устало,
Перестало сердце биться,
Сердце биться перестало, Наконец — угомонилось,
Навсегда окаменело,
Но — как Лермонтову снилось —
Чтобы где-то жизнь звенела……Что любил, что не допето,
Что уже не видно взглядом,
Чтобы было близко где-то,
Где-то близко было рядом…
Мы видим: Свобода, свобода
Как райская птица светла,
Ясней огневого восхода
Ее золотые крыла!
Мы слышим пасхальное пенье,
Блаженное пенье весны,
Довольно тоски и терпенья,
Сбывайтесь, чудесные сны!
О, люди, дышите и верьте
Славнейшей из пламенных слав:
Ты — далека. Ты обо мне забыла.
Со мной давно любовная тоска.
Взывает ветер нежно и уныло —
«Ты далека»…В окне луна пронзает облака
Зеленой шпагою. Тебе, Лейла,
Элегию плетет моя рука.
«Ты далека»…Цветка, что ты когда-то подарила,
Касаюся губами я слегка,
И сердце вдруг томительно застыло.
Ты — далека!
Уплывает в море рыбачий челнок,
Разбивается пена у ног, Зеленая ветка в закатном огне
Кивнула доверчиво мне.И птица запела о чем-то своем, —
О чем и мы, под сурдинку, поем, —
Когда грустить устаем: О том, что счастье длится века
И только жизнь коротка.
И мы напрасно тоскуем о том,
О чем забудем потом.
— Когда-нибудь, когда устанешь ты,
Устанешь до последнего предела…
— Но я и так устал до тошноты,
До отвращения…
— Тогда другое дело.
Тогда — спокойно, не спеша проверь
Все мысли, все дела, все ощущенья,
И, если перевесит отвращенье —Завидую тебе: перед тобою дверь
Распахнута в восторг развоплощенья.
Черная кровь из открытых жил —
И ангел, как птица, крылья сложил… Это было на слабом, весеннем льду
В девятьсот двадцатом году.Дай мне руку, иначе я упаду —
Так скользко на этом льду.Над широкой Невой догорал закат.
Цепенели дворцы, чернели мосты —Это было тысячу лет назад,
Так давно, что забыла ты.
Иду — и думаю о разном,
Плету на гроб себе венок,
И в этом мире безобразном
Благообразно одинок.
Но слышу вдруг: война, идея,
Последний бой, двадцатый век.
И вспоминаю, холодея,
Что я уже не человек,
Луна упала в бездну ночи,
Дремавший ветер окрылив,
И стал тревожней и короче —
Уже невидимый — прилив.И мрака черная трясина
Меня объяла тяжело.
И снова сердце без причины
В печаль холодную ушло.Я ждал — повеют ароматы,
Я верил — вспыхнут янтари…
…И в полумгле зеленоватой
Зажегся тусклый нимб зари.
Луны начищенный пятак
Блеснул сквозь паутину веток,
Речное озаряя дно.И лодка — повернувшись так,
Не может повернуться этак,
Раз все вперед предрешено.А если не предрешено?
Тогда… И я могу проснуться —
(О, только разбуди меня!), Широко распахнуть окно
И благодарно улыбнуться
Сиянью завтрашнего дня.
Мне уж не придется впредь
Чистить зубы, щеки брить.
«Перед тем, как умереть,
Надо же поговорить».В вечность распахнулась дверь,
И «пора, мой друг, пора!»…
Просветлиться бы теперь,
Жизни прокричать ура! Стариковски помудреть, ,
С миром душу примирить…
…Перед тем, как умереть,
Не о чем мне говорить.
Уж рыбаки вернулись с ловли
И потускнели валуны,
Лег на соломенные кровли
Розово-серый блеск луны.Насторожившееся ухо
Слушает медленный прибой:
Плещется море мерно, глухо,
Словно часов старинных бой.И над тревожными волнами
В воздухе гаснущем, бледна,
За беспокойными ветвями —
Приподнимается луна.
Вечер. Может быть, последний
Пустозвонный вечер мой.
Я давно топчусь в передней, —
Мне давно пора домой.
В горле тошнотворный шарик,
Смерти вкус на языке,
Электрический фонарик,
Как звезда, горит в руке.
Стоило ли этого счастье безрассудное
Все-таки возможное? О, конечно, да
Птицей улетевшее в небо изумрудное,
Где переливается вечерняя звезда.Будьте легкомысленней, будьте легковернее.
Если вам не спится — выдумывайте сны.
Будьте, если можете, как звезда вечерняя
Так же упоительны, так же холодны.
Звезды меркли в бледнеющем небе,
Все слабей отражаясь в воде.
Облака проплывали, как лебеди,
С розовеющей далью редея… Лебедями проплыли сомнения,
И тревога в сияньи померкла,
Без следа растворившись в душе, И глядела душа, хорошея,
Как влюбленная женщина в зеркало,
В торжество, неизвестное мне.
Господня грудь прободенная
Точит воду и кровь,
Учит верить в любовь
Грудь, копнем прободенная.Рдеет злостью роз
Грудь Христова пронзенная,
Каплет кровь, осветленная
Нежным веяньем роз.Кровью земля окропленная
Видит — воскрес Христос.
В небо ангел вознес
Одежды его осветленные…