Уж рыбаки вернулись с ловли
И потускнели валуны,
Лег на соломенные кровли
Розово-серый блеск луны.Насторожившееся ухо
Слушает медленный прибой:
Плещется море мерно, глухо,
Словно часов старинных бой.И над тревожными волнами
В воздухе гаснущем, бледна,
За беспокойными ветвями —
Приподнимается луна.
Стоило ли этого счастье безрассудное
Все-таки возможное? О, конечно, да
Птицей улетевшее в небо изумрудное,
Где переливается вечерняя звезда.Будьте легкомысленней, будьте легковернее.
Если вам не спится — выдумывайте сны.
Будьте, если можете, как звезда вечерняя
Так же упоительны, так же холодны.
Вечер. Может быть, последний
Пустозвонный вечер мой.
Я давно топчусь в передней, —
Мне давно пора домой.
В горле тошнотворный шарик,
Смерти вкус на языке,
Электрический фонарик,
Как звезда, горит в руке.
Как звезда, что мне светила,
Путеводно предала,
Предала и утопила
В Средиземных волнах зла.
Звезды меркли в бледнеющем небе,
Все слабей отражаясь в воде.
Облака проплывали, как лебеди,
С розовеющей далью редея… Лебедями проплыли сомнения,
И тревога в сияньи померкла,
Без следа растворившись в душе, И глядела душа, хорошея,
Как влюбленная женщина в зеркало,
В торжество, неизвестное мне.
Господня грудь прободенная
Точит воду и кровь,
Учит верить в любовь
Грудь, копнем прободенная.Рдеет злостью роз
Грудь Христова пронзенная,
Каплет кровь, осветленная
Нежным веяньем роз.Кровью земля окропленная
Видит — воскрес Христос.
В небо ангел вознес
Одежды его осветленные…
Рдеет полымя роз.
На полянке поутру
Веселился кенгуру —
Хвостик собственный кусал,
В воздух лапочки бросал.Тут же рядом камбала
Водку пила, ром пила,
Раздевалась догола,
Напевала тра-ла-ла,
Любовалась в зеркала…— Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла,
Я флакон одеколону,
Не жалея, извела,
Вертебральную колонну
Оттирая добела!..
В сумраке счастья неверного
Смутно горит торжество.
Нет ничего достоверного
В синем сияньи его.
В пропасти холода нежного
Нет ничего неизбежного,
Вечного нет ничего.Сердце твое опечалили
Небо, весна и вода.
Легкие тучи растаяли,
Легкая встала звезда.
Легкие лодки отчалили
В синюю даль навсегда.
Остановиться на мгновенье,
Взглянуть на Сену и дома,
Испытывая вдохновенье,
Почти сводящее с ума.Оно никак не воплотится,
Но через годы и века
Такой же луч зазолотится
Сквозь гаснущие облака, Сливая счастье и страданье
В неясной прелести земной…
И это будет оправданье
Всего, погубленного мной.
Облако свернулось клубком,
Катится блаженный клубок,
И за голубым голубком
Розовый летит голубок.
Это угасает эфир…
Ты не позабудешь, дитя,
В солнечный, сияющий мир
Крылья, что простерты, летя?
— Именем любовь назови!
— Именем назвать не могу.
Имя моей вечной любви
Тает на февральском снегу.
Цитерский голубок и мальчик со свирелью,
На мраморной плите — латинские стихи.
Как нежно тронуты прозрачной акварелью
Дерев раскидистых кудрявые верхи.Заря шафранная — в бассейне догорая —
Дельфину золотит густую чешую
И в бледных небесах искусственного рая
Фонтана легкую, чуть слышную струю.
Полу-жалость. Полу-отвращенье.
Полу-память. Полу-ощущенье,
Полу-неизвестно что,
Полы моего пальто… Полы моего пальто? Так вот в чем дело!
Чуть меня машина не задела
И умчалась вдаль, забрызгав грязью.
Начал вытирать, запачкал руки… Все еще мне не привыкнуть к скуке,
Скуке мирового безобразья!
Я слышу святые восторги
Победы — и чудится мне
Святой полководец Георгий
На белом крылатом коне.С веселою песней солдаты
Без страха идут умирать,
Ведь он, полководец крылатый,
Ведет нашу грозную рать.И клонятся вражьи знамена,
И славится имя Твое,
И черное сердце дракона
Разит золотое копье.
Нечего тебе тревожиться,
Надо бы давно простить.
Но чудак грустит и бжится,
Что не может не грустить.Нам бы, да в сияньи шелковом,
Осень-весен поджидая,
На Успенском или Волковом,
Под песочком Голодая,
На ступенях Исаакия
Или в прорубь на Неве……Беспокойство. Ну, и всякие
Вожделенья в голове.
Хорошо, что нет Царя.
Хорошо, что нет России.
Хорошо, что Бога нет.
Только желтая заря,
Только звезды ледяные,
Только миллионы лет.
Хорошо — что никого,
Хорошо — что ничего,
Так черно и так мертво,
Что мертвее быть не может
И чернее не бывать,
Что никто нам не поможет
И не надо помогать.
Мы только гости на пиру чужом,
Мы говорим: былому нет возврата.
Вздыхаем, улыбаемся и лжем,
«Глядя на луч пурпурного заката».Былое… Та же скука и вино
Под тем же заревом банально-красным.
Какое счастье в нем погребено?
Зачем сердцам рисуется оно
Таким торжественным, печальным и прекрасным?
Все туман. Бреду в тумане я
Скуки и непонимания.
И — с ученым или неучем —
Толковать мне, в общем, не о чем.
Я бы зажил, зажил заново
Не Георгием Ивановым,
А слегка очеловеченным,
Энергичным, щеткой вымытым,
Вовсе роком не отмеченным,
Первым встречным-поперечным —
Все равно какое имя там…
В ветвях олеандровых трель соловья.
Калитка захлопнулась с жалобным стуком.
Луна закатилась за тучи. А я
Кончаю земное хожденье по мукам,
Хожденье по мукам, что видел во сне —
С изгнаньем, любовью к тебе и грехами.
Но я не забыл, что обещано мне
Воскреснуть. Вернуться в Россию — стихами.
Измучен ночью ядовитой,
Бессонницею и вином,
Стою, дышу перед раскрытым
В туман светлеющий окном.И вижу очертанья веток
В лилово-розовом дыму.
И нет вопроса, нет ответа,
Которого я не прийму.Отдавшись нежному безволью,
Слежу за вами, облака,
И легкой головною болью
Томит вчерашняя тоска.
Здесь — вялые подушки,
Свеча, стакан с вином
Окно раскрыто. Мушки
Кружатся за окном, Еловые верхушки
Качаются во сне.
Печальные лягушки
Вздыхают в тишине.Они не нарушают
Осенней тишины.
Их тоны не мешают
Сиянию луныОкутывать верхушки
И падать на кровать,
Измятые подушки
Узором покрывать.
Синий вечер, тихий ветер
И (целуя руки эти)
В небе розовом до края, -
Догорая, умирая… В небе, розовом до муки,
Плыли птицы или звезды,
И (целуя эти руки)
Было рано или поздно —В небе, розовом до края,
Тихо кануть в сумрак томный,
Ничего, как жизнь, не зная,
Ничего, как смерть, не помня.