…Но вал моей гордыни польской
Как пал он! — С златозарных гор
Мои стихи — как добровольцы
К тебе стекались под шатер.Следя полночные наезды,
Бдил добровольческий табун,
Пока беседовали звезды
С Единодержицею струн.12 сентября
Пора заканчивать стихи.
Пора дописывать баллады.
А новых начинать — не надо.
Пора достраивать дворцы,
Пора — отделки и отчистки.
Пора — разборки и расчистки.
Пора мечты осуществить.
Да, без сомненья и шатанья
Взять и осуществить мечтанья.
Стихи читаю Соколова —
Не часто, редко, иногда.
Там незаносчивое слово,
В котором тайная беда.И хочется, как чару к чаре,
К его плечу подать плечо —
И от родства, и от печали,
Бог знает от чего еще!..
Снег на увядшей траве
Ярко сверкающей тканью
Пел похвалы мирозданью,
Белый на рыжей траве.
Стих за стихом в голове,
Не покоряясь сознанью,
Встали — на мертвой траве
Ярко живущею тканью.
Стихи должны поэту сниться
по сотне памятных примет.
Как пешеходу в зной — криница,
глухому — утренняя птица,
слепому — утренний рассвет.Но ты прослыть поэтом вправе,
когда при свете дня и впрямь
поверит мир, как явной яви,
во сне явившимся стихам.
Одни стихи ему читала,
И щеки рделися у ней,
И тихо грудь ее дышала:
«Приди, жених души моей,
Тебя зову на томной лире!
Но где найду мой идеал?
И кто поймет меня в сем мире?»
Но Анатоль не понимал…
Хваля стихи певца, ты нас сама пленяешь
Гармонией стихов;
И, славя скудный дар его, лишь убеждаешь,
Что твой, а не его родной язык богов.
Перевод Наума Гребнева
Мои стихи не я вынашивал,
Бывало всякое, не скрою:
Порою трус пером их сглаживал,
Герой чеканил их порою.
Влюбленный их писал возвышенно
И лжец кропал, наполнив ложью,
А я мечтал о строках, писанных,
Как говорят, рукою божьей.
Стихи мои из мяты и полыни,
полны степной прохлады и теплыни.
Полынь горька, а мята горе лечит;
игра в тепло и в холод — в чет и нечет. Не человек игру ту выбирает —
вселенная сама в нее играет.
Мои стихи — они того же рода,
как времена круговращенья года.
Поэт-игрок, о Беверлей-Гораций,
Проигрывал ты кучки ассигнаций,
И серебро, наследие отцов,
И лошадей, и даже кучеров -
И с радостью на карту б, на злодейку,
Поставил бы тетрадь своих стихов,
Когда б твой стих ходил хотя в копейку.
Он не траурный, он не мрачный,
Он почти как сквозной дымок,
Полуброшенной новобрачной
Черно-белый легкий венок.
А под ним тот профиль горбатый,
И парижской челки атлас,
И зеленый, продолговатый,
Очень зорко видящий глаз.
Вот пришел бесшумно Шорох,
Новостей принес он ворох,
И все Шорохи слетелись,
И пришел бесшумно Шелест.
Шевельнул рукою Шелест,
И все шелесты слетелись,
И сошлись со всего света
За широкой нашей шторой.
Я люблю в твоих стихах
Смутный сумрак, жадный страх,
Вспышки всемогущих слов
И тяжелый стук оков.
Я люблю в твоих стихах
Ветра перелетный взмах,
Ширь пространства до конца,
Трепет страстного лица.
Я люблю в твоих стихах
Колыханье трав на мхах,
Под звенящий звон волны
В мире звучной тишины.
Сентябрь 1899
Свои стихи, как зелье,
В котле я не варил
И не впадал в похмелье
От собственных чернил.
Но четко и толково
Раскладывал слова,
Как для костра большого
Пригодные дрова.
И вскоре — мне в подарок,
Хоть я и ожидал, —
Стремителен и ярок,
Костер мой запылал.
Не люблю стихов, которые
На мои стихи похожи.
Все молитвы, все укоры я
Сам на суд представлю Божий.
Сам и казнь приму. Вы ельника
На пути мне не стелите,
Но присевшего бездельника
С черных дрог моих гоните!
Моим стихам смеешься ты,
Тебя я забавляю
И вздорные мои мечты
От сердца посвящаю.
Вот стансы, в коих толку нет:
Вводи ты правду в белый свет,
Гони порок в изгнанье,
Быть добрым, милым продолжай,
Надеждой будь Совета;
Стихи мои хоть в печь бросай,
Но другом будь поэта.
Вторую Душеньку или еще прекрасней,
Еще, еще опасней,
Меж Терпсихориных любимиц усмотрев,
Венера не могла сокрыть жестокий гнев:
С мольбою к Паркам приступила
И нас Даниловой лишила.
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я — поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти,
— Нечитанным стихам!
Разбросанным в пыли по магазинам,
Где их никто не брал и не берет,
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Я пью за свою Россию,
С простыми людьми я пью.
Они ничего не знают
Про страшную жизнь мою.
Про то, что рождён на гибель
Каждый мой лучший стих…
Они ничего не знают,
А эти стихи для них.
Балтрушайтису
К твоим стихам меня влечет не новость,
Не яркий блеск огней:
В них чудится унылая суровость
Нахмуренных бровей.
В них чудится седое безразличье,
Стальная дрема вод,
Сырой земли угрюмое величье
И горько сжатый рот.
Хотел я, воротясь домой,
Писать в альбом в стихах,
Но — ах!
Альбом замкнулся сам собой,
А ключ у Вас в руках,
И не согласен сам замок,
Чтобы вписал хоть восемь строк
Писать стихи забывший
Блок.Июнь 1920
Что может краткое свиданье
Мне в утешенье принести?
Час неизбежный расставанья
Настал, и я сказал: прости.
И стих безумный, стих прощальный
В альбом твой бросил для тебя,
Как след единственный, печальный,
Который здесь оставлю я.
Только будь всегда простою,
Как слова моих стихов.
Я тебя любить готов,
Только будь всегда простою,
Будь обрызгана росою,
Как сплетеньем жемчугов,
Будь же, будь всегда простою,
Как слова моих стихов!
Мой, нежной дружбою написанный, портрет,
Тебе, как дар любви, в сей день я посвящаю;
Мой друг, тобой одним я прелесть жизни знаю,
А без тебя — и счастья нет!
(Стихи обращенные)
Нежный стихов аромат услаждает безделие девы:
Кроет проделки богов нежный стихов аромат.
<1913?>
(Античные ассонансы)
Грушу с яблоней в саду я деревцами посадил,
На коре пометил имя той, которую любил.
Ни конца пет, ни покою с той поры для страстных мук:
Сад все гуще, страсть все жгучей, ветви тянутся из букв.
1911
Стихи растут, как звёзды и как розы,
Как красота — ненужная в семье.
А на венцы и на апофеозы —
Один ответ: — Откуда мне сие́?
Мы спим — и вот, сквозь каменные плиты,
Небесный гость в четыре лепестка.
О мир, пойми! Певцом — во сне — открыты
Закон звезды и формула цветка.
Дневник мой девичий. Записки,
Стихи, где вымысел копирует
Видения идеалистки.
А жизнь по-своему планирует,
Виденья подвергая чистке.Но всё ж… они кому-то близки.
И внучка не иронизирует,
Когда стихи мои цитирует
В своей любовной переписке.
Владимиру Нарбуту
Это — выжимки бессонниц,
Это — свеч кривых нагар,
Это — сотен белых звонниц
Первый утренний удар…
Это — теплый подоконник
Под черниговской луной,
Это — пчелы, это — донник,
Это — пыль, и мрак, и зной.
Стихам и чонгури
Нужно ль поклоненье:
Есть Данта в хевсуре
Любом отраженье! И в слабом порханье
Беспомощной птицы
Есть пыл, трепетанье
Далекой зарницы.С высокого пика
Снег, тая, струится
И в пеньи Бесика
С ручьем не сравнится… И искрятся светом
В падении камни —
И сердцу ль при этом
Дивиться всегда мне?
Как искры в туче дыма черной,
Средь этой жизни мы — одни.
Но мы в ней — будущего зерна!
Мы в ней — грядущего огни! Мы дружно служим в светлом храме
Свободы, правды, красоты —
Затем, чтоб гордыми орлами
Слепые выросли кроты.
В борьбе с тяжелою судьбой
Я только пел мои печали:
Холодные стихи дышали
Души холодною тоской;
Когда б тогда вы мне предстали,
Быть может, грустный мой удел
Вы облегчили б. Нет! едва ли!
Но я бы пламеннее пел.
Мой бедный неуклюжий стих
Плохими рифмами наряжен,
Ты, как овечка, слаб и тих,
Но, слава богу, не продажен. —
«Слова! Слова! Одни слова!» -
О нет, зачем же мне не верить?
Пусть ошибется голова,
Но сердцу стыдно лицемерить.
… И теми стихами весь мир озарен
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А вдруг это только священных имен
Надгробное в ночи сиянье?..
Что б ни случилось — помни одно:
Стих — тончайший громоотвод!
Любишь стихи —
не сорвешься на дно:
Поэзия сыщет, поймет, позовет.
Живи,
искусства не сторонясь,
Люди без лирики, как столбы.
Участь наша ничтожнее нас:
Человек
выше своей судьбы.
Живут стихи, которые с трибуны
Бросают гулко громовой раскат.
От их порыва, как в грозу буруны,
Рукоплескания толпы гремят.Живут стихи, которые с эстрады
Не прозвучат, но голос их знаком:
Прослушать их среди беседы рады
Собравшиеся дружеским кружком.Живут стихи, которые, смущаясь,
Застенчиво смолкают при других,
Но, соловьиной трелью рассыпаясь,
Звенят в уединенье для двоих.Живут стихи, которые напевно
Звучат лишь одному наедине,
О самом сокровенном задушевно
Беседуя в рассветной тишине.