Интересно говорить стихами
О печали тягостной моей,
О природе,
О любви,
О маме
И о слове северных морей.
Стихи не пишутся — случаются,
как чувства или же закат.
Душа — слепая соучастница.
Не написал — случилось так.
Пускай стихи, прочитанные просто,
Вам скажут всё, о чем сказать должны.
А каблуки высокие нужны
Поэтам очень маленького роста.
Вдруг странный стих во мне родится,
Я не могу его поймать.
Какие-то слова и лица.
И время тает или длится.
Нет! Невозможно научиться
Себя и ближних понимать!
Нужна ли рифма, например?
Ведь нет же рифмы у Гомера.
А для чего стихам размер?
Пожалуй, можно без размера.Стихам не нужно запятых.
Им ни к чему тире и точки.
Не упразднить ли самый стих?
Но как считать мы будем строчки?
Я написал стихи о нелюбви.
И ты меня немедля разлюбила.
Неужто есть в стихах такая сила,
Что разгоняет в море корабли? Неужто без руля и без ветрил
Мы будем врозь блуждать по морю ночью?
Не верь тому, что я наговорил,
И я тебе иное напророчу.
Пора заканчивать стихи.
Пора дописывать баллады.
А новых начинать — не надо.
Пора достраивать дворцы,
Пора — отделки и отчистки.
Пора — разборки и расчистки.
Пора мечты осуществить.
Да, без сомненья и шатанья
Взять и осуществить мечтанья.
Стихи читаю Соколова —
Не часто, редко, иногда.
Там незаносчивое слово,
В котором тайная беда.И хочется, как чару к чаре,
К его плечу подать плечо —
И от родства, и от печали,
Бог знает от чего еще!..
Стихи должны поэту сниться
по сотне памятных примет.
Как пешеходу в зной — криница,
глухому — утренняя птица,
слепому — утренний рассвет.Но ты прослыть поэтом вправе,
когда при свете дня и впрямь
поверит мир, как явной яви,
во сне явившимся стихам.
Перевод Наума Гребнева
Мои стихи не я вынашивал,
Бывало всякое, не скрою:
Порою трус пером их сглаживал,
Герой чеканил их порою.
Влюбленный их писал возвышенно
И лжец кропал, наполнив ложью,
А я мечтал о строках, писанных,
Как говорят, рукою божьей.
Вот пришел бесшумно Шорох,
Новостей принес он ворох,
И все Шорохи слетелись,
И пришел бесшумно Шелест.
Шевельнул рукою Шелест,
И все шелесты слетелись,
И сошлись со всего света
За широкой нашей шторой.
Свои стихи, как зелье,
В котле я не варил
И не впадал в похмелье
От собственных чернил.
Но четко и толково
Раскладывал слова,
Как для костра большого
Пригодные дрова.
И вскоре — мне в подарок,
Хоть я и ожидал, —
Стремителен и ярок,
Костер мой запылал.
Я пью за свою Россию,
С простыми людьми я пью.
Они ничего не знают
Про страшную жизнь мою.
Про то, что рождён на гибель
Каждый мой лучший стих…
Они ничего не знают,
А эти стихи для них.
… И теми стихами весь мир озарен
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А вдруг это только священных имен
Надгробное в ночи сиянье?..
Что б ни случилось — помни одно:
Стих — тончайший громоотвод!
Любишь стихи —
не сорвешься на дно:
Поэзия сыщет, поймет, позовет.
Живи,
искусства не сторонясь,
Люди без лирики, как столбы.
Участь наша ничтожнее нас:
Человек
выше своей судьбы.
Стихи попадают в печать,
И в точках, расставленных с толком,
Себя невозможно признать
Бессонниц моих кривотолкам.
И это не книга моя,
А в дальней дороге без весел
Идет по стремнине ладья,
Что сам я у пристани бросил.
И нет ей опоры верней,
Чем дружбы неведомой плечи.
Минувшее ваше, как свечи,
До встречи погашено в ней.
И ветра вольный горн,
И речь вечерних волн,
И месяца свеченье,
Как только стали в стих,
Приобрели значенье.
А так — кто ведал их!
И смутный мой рассказ,
И весть о нас двоих,
И верное реченье,
Как только станут в стих,
Приобретут значенье.
А так — кто б знал о нас!
В моих стихах подвоха не найдёшь.
Подспудно умным и подспудно смелым
Быть не могу. Под правдой прятать ложь,
Под ложью — правду — непосильным делом
Считаю я. Пишу я, что хочу.
О чем хочу, о том и промолчу.
Ну, а подтекст, в отличье от подвоха,
Стихам даёт не автор, а эпоха.
Бывает так, что ждешь стихи годами —
Их торопить поэту не дано…
Но хлынут вдруг, как ливень долгожданный,
Когда вокруг от засухи черно.Стихи придут, как щедрый ливень лета,
Вновь оживут цветы и деревца.
Но снова засуха, вновь страх поэта,
Что никогда не будет ей конца…
У кого-то. . . . . есть
. . . . . дом и честь,
У кого-то муж и друг,
Кто-то тайный входит круг,
Кто-то ждет у поворота,
Чтобы умертвить кого-то.
У кого-то ничего,
Кроме голоса его,
Что без толку ночью ноет,
Всех в округе беспокоит.
…Еще редактор книжки не листает
с унылой и значительною миной,
и расторопный критик не ругает
в статье благонамеренной и длинной,
и я уже не потому печальна:
нет, всё, что днями трудными сияло,
нет, всё, что горько плакало ночами, —
не выплакала я, не рассказала.Я — не они — одна об этом знаю!
О тайны сердца, зреющего в бури!
Они ревнуют, и они ж взывают к стихам…
И ждут, чело нахмурив…
Счастливо и необъяснимо
происходящее со мной:
не радость, нет — я не любима —
и не весна тому виной.
Мир непригляден, бесприютен,
побеги спят,
и корни спят,
а я не сплю,
и день мой труден,
и взгляд мне горести слепят…
Я говорю с тобой стихами,
остановиться не могу.
Они как слезы, как дыханье,
и, значит, я ни в чем не лгу…
Все, что стихами, — только правда,
стихи как ветер, как прибой,
стихи — высокая награда
за все, что отнято тобой!
Тупым ножом стихи кромсают,
Отрезав, судят да рядят,
Потом едят, потом бросают.
Куда бросают — не глядят. И вместо слов берут словечки,
И то как будто напрокат,
Считают рифмой: «песня — печка»,
«Коза — корова»… Просто клад! «Бревно — барак», «рога — рогожа».
Без точек и без запятых!
«Стамеска — стул»… Прости им, боже,
Во имя грешных и святых! А мы с другим стихом вставали,
Других созвучий знаем ряд,
А мы Некрасова певали,
Да и поём, как говорят!
Все в Москве пропитано стихами,
Рифмами проколото насквозь.
Пусть безмолвие царит над нами,
Пусть мы с рифмой поселимся врозь.
Пусть молчанье будет тайным знаком
Тех, кто с вами, а казался мной,
Вы ж соединитесь тайным браком
С девственной горчайшей тишиной,
Что во тьме гранит подземный точит
И волшебный замыкает круг,
А в ночи над ухом смерть пророчит,
Заглушая самый громкий звук.
Помогите мне, стихи!
Так случилось почему-то:
на душе
темно и смутно.
Помогите мне,
стихи.
Слышать больно.
Думать больно.
В этот день и в этот час
я —
не верующий в Бога —
помощи прошу у вас.
Помогите мне,
стихи,
в это самое мгновенье
выдержать,
не впасть в неверье.
Помогите мне,
стихи.
Вы не уходите прочь,
помогите, заклинаю!
Чем?
А я и сам не знаю,
чем вы можете
помочь.
Разделите эту боль,
научите с ней расстаться.
Помогите мне
остаться
до конца
самим собой.
Выплыть.
Встать на берегу,
снова
голос
обретая.
Помогите…
И тогда я
сам
кому-то помогу.
Почему и во всем непременно
Мне охота себе объяснить
И осенней воды перемену,
И осоки железную нить? По ту сторону речки, над лесом,
Появилась во мне и сама
Мелочами своими воскресла
Незабвенная эта зима.На ледяной реке
Следы, дымы и звуки,
И варежка в руке
Предчувствием разлуки.А солнце в январе —
Из-за того же леса,
А я на лёд смотрел —
Мне это интересно.
Окрестность думает стихами,
Но мы не разбираем слов.
То нарастает, то стихает
Шальная ритмика ветров.
Неся дожди на берег дымный,
В раструбы раковин трубя,
Моря себе слагают гимны —
И сами слушают себя.
И скачут горные потоки
По выступам и валунам,
Твердя прерывистые строки, —
Но только грохот слышен нам.
Лишь в день прощанья, в час ухода,
В миг расставальной тишины
Не шумы, а стихи природы,
Быть может, каждому слышны.
В них сплетены и гром и шорох
В словесную живую нить, —
В те строки тайные, которых
Нам негде будет разгласить.
Не пиши о том, что под боком,
Что изведано вполне, —
Ты гони стихи за облаком,
Приучай их к вышине.Над горами и над пашнями
Пусть взвиваются они, —
Ты стихи не одомашнивай,
На уют их не мани! Не давай кормиться около
Мелких радостей и смут, —
Пусть взмывают, будто соколы,
В холод, в синий неуют! Изнемогши и заиндевев,
С неподкупной вышины
То, что никому не видимо,
Разглядеть они должны!
Снег теперь уже не тот –
Потемнел он в поле,
На озёрах треснул лёд,
Будто раскололи.
Облака бегут быстрей,
Небо стало выше,
Зачирикал воробей
Веселей на крыше.
Всё чернее с каждым днём
Стёжки и дорожки,
И на вербах серебром
Светятся серёжки.
Разбегайтеся, ручьи!
Растекайтесь, лужи!
Вылезайте, муравьи,
После зимней стужи!
Пробирается медведь
Сквозь лесной валежник,
Стали птицы песни петь,
И расцвёл подснежник.
Пою. Но разве я «пою»?
Мой голос огрубел в бою,
И стих мой… блеску нет в его простом наряде.
Не на сверкающей эстраде
Пред «чистой публикой», восторженно-немой,
И не под скрипок стон чарующе-напевный
Я возвышаю голос мой —
Глухой, надтреснутый, насмешливый и гневный.
Наследья тяжкого неся проклятый груз,
Я не служитель муз:
Мой твердый четкий стих — мой подвиг ежедневный.
Родной народ, страдалец трудовой,
Мне важен суд лишь твой,
Ты мне один судья прямой, нелицемерный,
Ты, чьих надежд и дум я — выразитель верный,
Ты, темных чьих углов я — «пес сторожевой»!
Я беден, одинок и наг,
Лишен огня.
Сиреневый полярный мрак
Вокруг меня.
Я доверяю бледной тьме
Мои стихи.
У ней едва ли на уме
Мои грехи.
И бронхи рвет мои мороз
И сводит рот.
И, точно камни, капли слез
И мерзлый пот.
Я говорю мои стихи,
Я их кричу.
Деревья, голы и глухи,
Страшны чуть-чуть.
И только эхо с дальних гор
Звучит в ушах,
И полной грудью мне легко
Опять дышать.
Стихи мои, птенцы, наследники,
Душеприказчики, истцы,
Молчальники и собеседники,
Смиренники и гордецы!
Я сам без роду и без племени
И чудом вырос из-под рук,
Едва меня лопата времени
Швырнула на гончарный круг.
Мне вытянули горло длинное,
И выкруглили душу мне,
И обозначили былинные
Цветы и листья на спине,
И я раздвинул жар березовый,
Как заповедал Даниил,
Благословил закат свой розовый
И как пророк заговорил.
Скупой, охряной, неприкаянной
Я долго был землей, а вы
Упали мне на грудь нечаянно
Из клювов птиц, из глаз травы.
Ни в каких не в стихах, а взаправду,
ноет сердце — лечи не лечи,
даже ветру и солнцу не радо…
А вчера воротились грачи.
Не до солнца мне,
не до веселья.
В книгах,
в рощах,
в поверьях,
в душе
я ищу приворотного зелья,
хоть в него и не верю уже.
Я сдаваться судьбе не хотела,
покоряться судьбе не могла,
говорила:
«Любовь улетела»,
а теперь говорю:
«Умерла».
Умерла, не глядит и не слышит,
и не слышит, как плачу над ней,
как кричу ее имя,
не слышит,
бездыханных камней ледяней.
А грачи все равно прилетели
и возводят свои города…
Я ищу приворотного зелья,
а нужна-то
живая вода.
Стихи! Опять я с ними маюсь,
Веду, беру за пядью пядь,
И где-то в гору поднимаюсь,
И где-то падаю опять! И где-то в строчке вырастаю,
А где-то ниже становлюсь,
Поскольку критику читаю,
А перечитывать боюсь! А может, в прозу бросить камень?
Да нет его в моей руке.
А что же делать со стихами?
Не утопить ли их в реке? Не утопить ли там облюбки,
Слова, которым не цвести?
Их зацелованные губки
Уже кармином не спасти!..А мне не надо, что без лада,
Без вдохновенья и без снов!
И сердце радо, что не надо:
Оно в тоске от многих слов, От нестерпимой гололеди,
Где слово как веретено!
От совершенно стёртой меди,
Где нет герба давным-давно!
Когда, еще спросонок, тело
Мне душу жгло и предо мной
Огнем вперед судьба летела
Неопалимой купиной, -
Свистели флейты ниоткуда,
Кричали у меня в ушах
Фанфары, и земного чуда
Ходила сетка на смычках,
И в каждом цвете, в каждом тоне
Из тысяч радуг и ладов
Окрестный мир стоял в короне
Своих морей и городов.
И странно: от всего живого
Я принял только свет и звук, -
Еще грядущее ни слова
Не заронило в этот круг…