Сухой и серый лист маслины,
Кружащий по дороге низко,
И пар, висящий над долиной,
Все говорит, что море близко.У хижин рыбаков темнеют
Черно-просмоленные сетки.
Иду и жду, когда повеет
В лицо соленый ветер крепкий.И сладок путнику бывает
Привал у вод прохладно-синих,
Где море в голубых пустынях
Полдневный солнца шар качает.
Над морем из серого крепа,
На призрачно-розовом шелке,
Труп солнца положен; у склепа
Стоят паруса — богомолки,
Пред ними умерший владыка
Недавно горевшего дня…
Ложатся от алого лика
По водам зигзаги огня.
Вот справа маяк полусонный
Взглянул циклопическим взором;
Завидую тебе, питомец моря смелый,
Под сенью парусов и в бурях поседелый!
Спокойной пристани давно ли ты достиг —
Давно ли тишины вкусил отрадный миг —
И вновь тебя зовут заманчивые волны.
Дай руку — в нас сердца единой страстью полны.
Для неба дального, для отдаленных стран
Оставим берега Европы обветшалой;
Ищу стихий других, земли жилец усталый;
Приветствую тебя, свободный океан.1823 г.
Меж морем и небом, на горной вершине,
Отважно поставлен бросать по водам
Отрадный, спасительный свет кораблям,
Застигнутым ночью на бурной пучине, Ты волю благую достойно творишь:
Встает ли свирепое море волнами,
Волнами хватая тебя, как руками,
Обрушить тебя в глубину: ты стоишь! И небо в тебя светоносного мещет
Свой гром, раздробляющий горы: ты цел;
Он, словно как пыль, по тебе пролетел,
И бурное море тебе рукоплещет!
Погружался я в море клевера,
Окруженный сказками пчел.
Но ветер, зовущий с севера,
Мое детское сердце нашел.
Призывал на битву равнинную —
Побороться с дыханьем небес.
Показал мне дорогу пустынную,
Уходящую в темный лес.
Утром зорька молодая
По-над морем занималась…
Море синее, вздыхая,
На нее залюбовалось…
Зорька с тучками играла,
Море рделось в отдаленье
И волнами целовало
Алой зорьки отраженье.
Пробудившемуся морю
Воспевать хотелось зорю,
Приплыла к нам на берег собака
Из-за полночного моря,
Из-за холодна океяна.
Прилетел оттоль и соловейка.
Спрашивали гостью приезжу,
За морем какие обряды.
Гостья приезжа отвечала:
«Многое хулы там достойно.
Я бы рассказати то умела,
Если бы сатиры петь я смела,
Струится и блещет, светло, как хрусталь,
Лазурное море, огнистая даль
Сверкает багрянцем, и ветер шумит
Попутный: легко твой корабль побежит;
Но, кормчий, пускаяся весело в путь,
Смотри ты: надёжна ли медная грудь,
Крепки ль паруса корабля твоего,
Здоровы ль дубовые рёбра его?
Ведь море лукаво у нас: неравно
Смутится и вдруг обуяет оно,
Поэма-миньонет
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж…
Королева играла — в башне замка — Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
МОРЕ
Садилось солнце; ложились тени;
Шумело море в тоске немой.
Дул легкий ветер, исполнен лени;
Сменялись мысли одна другой.
Чуть видный глазу, там за хребтами
Метался яркий зеленый свет.
Играло море, шумя волнами,
И эхо водам несло ответ.
В часы раздумья, в часы тревоги
Мой остров чудесный
Средь моря лежит.
Там, в чаще древесной,
Повесил я щит.
Пропал я в морях
На неясной черте.
Но остался мой страх
И слова на щите.
Когда моя месть
Распевает в бою,
Евг. ИвановуИз длинных трав встает луна
Щитом краснеющим героя,
И буйной музыки волна
Плеснула в море заревое.
Зачем же в ясный час торжеств
Ты злишься, мой смычок визгливый,
Врываясь в мировой оркестр
Отдельной песней торопливой?
Учись вниманью длинных трав,
Разлейся в море зорь бесцельных,
Темно-синее море волнуется,
И бурливые волны вздымаются,
И глубокая бездна кипит.
А вдали под напевы мятежные,
Презирая пучину бездонную,
Одинокая лодка скользит.
Темно-синее море волнуется,
Все сильнее валы поднимаются,
Они лодку кругом облегли.
Темносинее море волнуется,
И бурливыя волны вздымаются,
И глубокая бездна кипит.
А вдали под напевы мятежные,
Презирая пучину бездонную,
Одинокая лодка скользит.
Темносинее море волнуется,
Все сильнее валы поднимаются,
Они лодку кругом облегли.
На уснувший берег моря
Ночь в сияньи звезд глядит,
В облаках блистает месяц,
И волна, смеясь, шумит:
«Кто стоит на берегу том?
Он безумец? Иль влюблен?
То смеется он, то плачет,
То все шепчет что-то он!»
За волной стремится месяц
И смеется ей вослед:
И небо и серое море
Уходят в немую безбрежность.
Так в сердце и радость и горе
Сливаются в тихую нежность.
Другим — бушевания бури
И яростный ропот прибоя.
С тобой — бесконечность лазури
И ясные краски покоя.
Капля дождевая пала с тучи в море
Где буграми волны ходят на просторе.
„Что же я-то в этой страшной бездне значу?“
Капля горевала: „здесь и жизнь утрачу!“
Но от темной боли в лоне вод суровом
Раковина каплю осенила кровом…
Сберегла от смерти, от беды и страха,
По взморью иду я, не этому взморью, что зримо,
Хоть каждый я день и по этому взморью хожу.
Над Морем тоскую, что странно-воздушнее дыма,
Где помыслы сердца свою отмечают межу.
Пустыня бурунов Приливно-отливная сказка.
Извивность морей, пожелавших воздушными стать.
Их белая смерть. И опять И другая завязка.
Раскаты громов. И затишье. И мертвая гладь.
О, люди! Как жалко мне вас! Если б только вы Знали!
Какой бы не принял я жертвы во имя людей?
Спроси у солнца, спроси у моря,
Спроси у ветра, у тишины —
Они ответят, друг с другом споря,
Что ты им равен, что все равны.
Спроси у мысли, спроси у духа,
Иль к вещей песне склоняя ухо, —
Чему ты равен, и что ты есть?
Они ответят, что ты свободней —
Своей ли волей или Господней —
Что ты неравен тому, что есть:
Неугомонный ход морей,
Темно-зеленых вод.
Нагроможденье голышей
В какой-то склепный свод.
И это в долгой цепи дней,
И так за годом год.
Где Море — суша там была,
Где суша — глыбы вод.
Светись, душа, пока светла,
Все нежно, что цветет.
Уже над морем вечереет,
Уж ты мечтой меня томишь,
И с полуночи ветер веет
Через неласковый камыш.
Огни на мачтах зажигая,
Уходят в море корабли,
А ты, ночная, ты, земная,
Опять уносишь от земли.
Ты вся пленительна и лжива,
Вся — в отступающих огнях,
Мы с ней идем над морем вдоль откоса:
Лазурен штиль в лучистом серебре,
И вкус прессованного абрикоса
Таит шиповник прелый на горе.
Студеный день склоняется к заре.
Четвертый солнца час прищурен косо.
Щетиною засохшего покоса
Мы с ней идем над морем в октябре.
Мучительно представить город нам, —
Ведь он нанес удар тем самым снам,
Холодный серый день. Над морем и землею
Спускается туман — молочно белой мглою,
Слились с безбрежностью морскою небеса
И смутно вдалеке белеют паруса.
Но ветер потянул — и рябью легкой море
Тотчас подернулось, поодаль у камней
Становится волна морская зеленей
И гребни белые мелькнули на просторе…
Еще волненья нет, но близится оно,
Гроза не грянула, но все грозою дышит,
Бегун морей дорогою безбрежной
Стремился в даль могуществом ветрил,
И подо мною с кормою быстробежной
Кипучий вал шумливо говорил. Волнуемый тоскою безнадежной,
Я от пловцов чело моё укрыл,
Поникнул им над влагою мятежной
И жаркую слезу в неё сронил. Снедаема изменой беспощадно,
Моя душа к виновнице рвалась,
По ней слеза последняя слилась — И, схваченная раковиной жадной,
Быть может, перл она произвела
Прекрасная рыбачка,
Причаль свою ладью,
Приди и сядь со мною,
Дай руку мне свою.
Не бойся и головкой
Склонись на сердце мне.
Ты ж на́ море беспечно
Вверяешься волне.
Что море — мое сердце,
То тихо, то кипит,
Краса моя, рыбачка,
Причаль сюда челнок,
Садись, рука с рукою,
Со мной на бережок.
Прижмись ко мне головкой,
Не бойся ничего!
Вверяешься ж ты морю —
Страшнее ль я его?
В деревушке у моря, где фокстротта не танцуют,
Где политику гонят из домов своих метлой,
Где целуют не часто, но зато, когда целуют,
В поцелуях бывают всей нетронутой душой;
В деревушке у моря, где избушка небольшая
Столько чувства вмещает, где — прекрасному сродни —
В город с тайной опаской и презреньем наезжая
По делам неотложным, проклинаешь эти дни;
В деревушке у моря, где на выписку журнала
Отдают сбереженья грамотные рыбаки
Льдина — хрупкая старуха —
Будет морю отдана.
Под ее зеркальным брюхом
Ходит гулкая волна.Всё худеет, всё худеет,
Стала скучной и больной.
А умрет — помолодеет,
Станет морем и волной.Улыбнется из колодца, —
Мол, живется ничего.
Так бессмертие дается
Всем, не ищущим его.…Глянет радугой прекрасной
Как я пришел на крутой косогор?
Как отошел от всего?
Лунностью полон небесный простор,
Вольно, воздушно, мертво.
Тихие, вечные волны морей,
Волны морей голубых.
Сердце, молчи, засыпай поскорей,
В лунности песен немых.
Засыпать под ропот моря,
Просыпаться с шумом сосен,
Жить, храня веселье горя,
Помня радость прошлых вёсен;
В созерцаньи одиноком
Наблюдать лесные тени,
Вечно с мыслью о далеком,
Вечно в мареве видений.
Было счастье, счастье было,
Горе было, есть и будет…
Блестит луна, недвижно море спит,
Молчат сады роскошные Гассана.
Но кто же там во мгле дерев сидит
На мраморе печального фонтана?
Арап-евнух, гарема страж седой,
И с ним его товарищ молодой.«Мизрур, недуг тоски душевной
Не от меня сокроешь ты.
Твой мрачный взор, твой ропот гневный,
Твои свирепые мечты
Уже давно мне всё сказали.
Катера уходят в море.
Дождь. Прибой. Гром.
Молнии перебегают
в сумраке сыром.
Ты смотришь, широколобый,
пьяный без вина,
Глухо переворачивается
тусклая волна.
Научил бы ты меня, товарищ,
языку морей,
Ночь сошла на берег моря,
Берег весь безмолвья полн.
Месяц выглянул из тучи,
Шепот слышится из волн:
«Человек — влюблен он что ли,
Потерял он что ли ум?
Он и мрачен, он и светел,
Вместе ясен и угрюм…»
А море серое
Всю ночь качается,
И ничего вокруг
Не приключается.
Не приключается…
Вода солёная,
И на локаторе
Тоска зелёная.
И тихо в кубрике
Гитара звякает.
Есть Золото-Море.
На Золоте-Море,
Которое молча горит,
Есть Золото-Древо,
Оно одиноко
В безбрежном гореньи стоит.
На Золоте-Древе
Есть Золото-Птица,
Но когти железны у ней.