Словно безбрежнаго счастия море,
Взгляд твой глубокий и полный участья
Светит мне ярко. На труд и на горе
Я уезжаю. И все мое счастье —
Перед разлукой, забывши ненастье,
Взором обнять это светлое море.
Валерию Брюсову
У побережья моря Черного
Шумит Балтийская волна,
Как символ вечно-непокорного,
В лиловый север влюблена.
На море штормно, и гигантские
Оякорены в нем суда, —
Но слышу шелесты эстляндские,
Чья фьоль атласится сюда.
И вот опять в душе лазорие,
И вновь душа моя поет
Морей Альдонсу — Черноморие —
И Сканду — Дульцинею вод!
Все мне грезится Море да Небо глубокое,
Бесконечная грусть, безграничная даль,
Трепетание звезд, их мерцанье стоокое,
Догорающих тучек немая печаль.
Все мне чудится вздох камыша почернелого.
Глушь родимых лесов, заповедный затон,
И над озером пение лебедя белого,
Точно сердца несмелого жалобный стон.Год написания: без даты
Уплывает в море рыбачий челнок,
Разбивается пена у ног, Зеленая ветка в закатном огне
Кивнула доверчиво мне.И птица запела о чем-то своем, —
О чем и мы, под сурдинку, поем, —
Когда грустить устаем: О том, что счастье длится века
И только жизнь коротка.
И мы напрасно тоскуем о том,
О чем забудем потом.
Из-за дальних морей, из-за синих громад,
Из-за гор, где шумит и гремит водопад,
В твой альков я цветов принесу для тебя,
Зацелую, любя, заласкаю тебя.
А когда, отгорев, побледнеет луна,
И от жгучего сна заалеет Весна,
Задрожишь ты, как тень, пробужденье гоня,
И, краснея весь день, не забудешь меня.
Желтым золотом окрашены
Дали в просветы хвои.
Солнца луч полупогашенный
Бьет в прибрежные струи.
Море сумрачное движется,
Льдины белые неся.
В облаках чуть зримо нижется
Светло-синяя стезя.
Краски пламенно-закатные
Хмурым днем помрачены,
Но все те ж движенья ратные
Вечно зыблемой волны.
Меркнет огненное золото,
Скрыто облачным плащом, —
И в последний раз уколото
Море гаснущим лучом.
С шумом на белые камни
Черные волны находят,
Мерно вставая рядами,
Пенные головы клонят.
Море ночное — из дали
Вал за валами торопит,
Белые камни — телами
Мертвых воителей кроет.
Морем упорным, полночным
Властвует дух-разрушитель.
С шумом покорным, немолчным
Волны идут на погибель.
Рыдальщица! Зачем рыдать?
Смотри на Море.
Была там буря, стала гладь.
И в тихом твой мертвец уборе.
Мертвец ли? Только он уснул.
Смотри на Море.
От вод идет растущий гул.
Все капли в громком разговоре.
В теплом море по колени
Ты стояла в хрупкой пене,
Опасаясь глубины.Вся — желанье. Вся — движенье.
Вся — в зеркальном отраженье
Набегающей волны.Помню камень в скользкой тине,
Помню моря очерк синий,
Бег торпедных катеров.И на коже загорелой –
Нежный-нежный, белый-белый,
Узкий след ручных часов.
Перед тобой синеет море,
Заря играет по горам,
Но как тоскующая лебедь
Блуждаешь ты по берегам;
За убегающей волною,
Сжимая руки, ты следишь,
И «где он? где? скажи, о море!»
В пустыню с воплем говоришь!
Далеко парус белый мелькает на просторе,
И он, кого люблю я—плывет в открытом море,
О, ветер, буйный ветер, повеявший с морей,
Неси его в отчизну, неси ко мне скорей:
Своею глубиною с морской пучиной споря,
Любовь моя сильнее, чем ветер, ветер с моря!
Тревожно сегодня мятежное море —
В раздумье я долго над ним простоял.
Как мощный орган в величавом соборе,
Оно беспокойно гудело у скал.
Поднимется вал, набежит, разобьется
И в жемчуге пены отхлынет назад…
И кажется, кто-то безумно смеется,
И кажется, чьи-то угрозы звучат!
Вервэна, устрицы и море,
Порабощенный песней Демон —
Вот книги настоящей тема,
Чаруйной книги о святом Аморе.
Она, печалящая ваши грезы,
Утонченные и бальные,
Приобретает то льняные,
То вдруг стальные струнные наркозы.
Всмотритесь пристальнее в эти строки:
В них — обретенная утрата.
И если дух дегенерата
В них веет, помните: всему есть сроки.
Погрезим о морском просторе!
Там синь, сиянье, там весна.
Хоть в сне чужом увидеть море —
и то заманчиво весьма.
А вот и добрый друг растений,
жарой полуденной томим.
Он, кажется, и сам растерян,
что снится именно таким.
Зачем он согласился сняться?
Ах, беспокойство, маета!
Причем здесь лошадь и возница?
И форм античных чистота?
Я — простая девка на баштане,
Он — рыбак, веселый человек.
Тонет белый парус на Лимане,
Много видел он морей и рек.Говорят, гречанки на Босфоре
Хороши… А я черна, худа.
Утопает белый парус в море —
Может, не вернется никогда! Буду ждать в погоду, в непогоду…
Не дождусь — с баштана разочтусь,
Выйду к морю, брошу перстень в воду
И косою черной удавлюсь.
К морю
Где же море мое? Я тоскую вдали—
Где родное лазурное море?
Там несутся один за другим корабли,
Вольный ветер поет на просторе.
Я тоскую по голосу шумных валов,
Я привыкла в торжественном хоре
С детства слышать напев неземных голосов,—
Где родное лазурное море?
Слышу, где-то играет свирель пастуха.
Листья с ветром в живом разговоре…
Но душа ко всему остается глуха,—
Где родное лазурное море?
Здесь дыханье цветов только душу томит.
Нежный ветер несет мне лишь горе.
Мое сердце тоскует по нем и болит,—
Где родное лазурное море?
Нет! Вставший вал!
Пал — и пророк оправдан!
Раз — дался вал:
Целое море — нá два!
Бо — род и грив
Шествие морем Чермным!
Нет! — се — Юдифь —
Голову Олоферна!
1 мая 1923
Я овеян дыханьями многих морей,
Я склонялся над срывами гор,
Я молился ветрам: «О, скорее, скорей!»,
Я во всем уходил на простор.
Я не знаю цепей, я не ведаю слов
Возбранить чьи б то ни было сны,
Я для злейших врагов не хотел бы оков,
А желал бы улыбки весны.
Я не знаю тоски, я сильнее скорбей
На разгульном пиру бытия,
Я овеян дыханьями вольных морей,
Будьте вольными, братья, как я! Год написания: без даты
Выплывали в море упоенное
смелогрудые корабли.
Выплывали, вскормленные
нежной прихотью весны.
Эх! Лентяй, лентяй Ерема,
пролежал себе бока,
ветер свежий, скучно дома.
Небо — нежная сквозина.Ты качай, качайся, лодочка,
у песчаной полосы,
за тобой змейки весёлые,
отраженья зацвели.
Зацвели восторгом, золотом,
звонко-красной полосой.
за меня резвися, лодочка,
шалопаю велят домой.
* * *
Все мне грезится Море да Небо глубокое,
Безконечная грусть, безграничная даль,
Трепетание звезд, их мерцанье стоокое,
Догорающих тучек немая печаль.
Все мне чудится вздох камыша почернелаго,
Глушь родимых лесов, заповедный затон.
И над озером пение лебедя белаго,
Точно сердца несмелаго жалобный стон.
Гроза шумит в морях с конца в конец.
Корабль летит по воле бурных вод,
Один на нем спокоен лишь пловец,
Чело печать глубоких дум несет,
Угасший взор на тучи устремлен –
Не ведают, ни кто, ни что здесь он!..
Конечно, он живал между людей
И знает жизнь от сердца своего;
Крик ужаса, моленья, скрып снастей
Не трогают молчания его.
Зинаиде ГиппиусСребреет у моря веранда,
Не в море тоня, а в луне,
Плывет златоликая Сканда
В лазурной галере ко мне.
Как парус — раскрытые косы,
Сомнамбулен ликий опал.
Глаза изумрудят вопросы,
Ответ для которых пропал…
Пропал, затерялся, как эхо,
В лазори небес и волны…
И лунного, блеклого смеха
Глаза у плывущей полны.
Плывет — проплывает галера
Ко мне — не ко мне — никуда.
Луна — золотое сомбреро,
А Сканда — луна и вода.
Под траурным парусом челн мой
Уносится в бурное море;
Ты знаешь, как я опечален,
И все ж причиняешь мне горе.
Ты сердцем изменчивей ветра,
Шумящего там на просторе.
Под траурным парусом челн мой
Уносится в бурное море.
(Последнее письмо Овидия в Рим)
Тебе, чьи миловидные черты
должно быть не страшатся увяданья,
в мой Рим, не изменившийся, как ты,
со времени последнего свиданья,
пишу я с моря. С моря. Корабли
сюда стремятся после непогоды,
чтоб подтвердить, что это край земли.
И в трюмах их не отыскать свободы.
Видел я, над морем серым
Змей-Горыныч пролетал.
Море в отблесках горело,
Отсвет был багрово-ал.
Трубы спящих броненосцев,
Чаек парусных стада
Озарились блеском грозным
Там, где зыблилась вода.
Сея огненные искры,
Закатился в тучу Змей;
И зажглись румянцем быстрым
Крылья облачные фей.
Солнце жжет; перед грозою
Изменился моря вид:
Засверкал меж бирюзою
Изумруд и малахит.Здесь на камне буду ждать я,
Как, вздымая корабли,
Море бросится в объятья
Изнывающей земли, И, покрытый пеной белой,
Утомясь, влюбленный бог
Снова ляжет, онемелый,
У твоих, Таврида, ног.
Над розовым морем вставала луна
Во льду зеленела бутылка винаИ томно кружились влюбленные пары
Под жалобный рокот гавайской гитары.— Послушай. О как это было давно,
Такое же море и то же вино.Мне кажется будто и музыка та же
Послушай, послушай, — мне кажется даже.— Нет, вы ошибаетесь, друг дорогой.
Мы жили тогда на планете другойИ слишком устали и слишком стары
Для этого вальса и этой гитары.
Здравствуй, море! Ты из тех морей,
По которым плавали галеры,
В шелковых кафтанах кавалеры
Покоряли варварских царей.Только странно, я люблю скорей
Те моря суровые без меры,
Где акулы, спруты и химеры —
Ужас чернокожих рыбарей.Те моря… я слушаю их звоны,
Ясно вижу их покров червленый
В душной комнате, в тиши ночнойВ час, когда я — как стрела у лука,
А душа — один восторг и мука
Перед страшной женской красотой.
Сознанье, как море, не может молчать,
Стремится сдержаться, не может сдержаться,
Все рвется на все и всему отвечать,
Всему удивляться, на все раздражаться.Головокруженье с утра началось,
Всю ночь продолжалось головокруженье,
И вот — долгожданное счастье сбылось:
На миг ослабело Твое притяженье.…Был синий рассвет. Так блаженно спалось,
Так сладко дышалось…
И вновь началось
Сиянье, волненье, броженье, движенье.
Ты к морю пришел, где увидел меня,
Где, нежность тая, полюбила и я.
Там тени обоих: твоя и моя,
Тоскуют теперь, грусть любви затая.
И волны на берег плывут, как тогда,
Им нас не забыть, не забыть никогда.
И лодка плывет, презирая века,
Туда, где в залив попадает река.
И этому нет и не будет конца,
Как бегу извечному солнца-гонца.
У моря сижу на утесе крутом,
Мечтами и думами полный;
Лишь ветер, да тучи, да чайки кругом,
Кочуют, пенятся волны.
Знавал друзей я и ласковых дев, —
Их ныне припомнить хочу я.
Куда вы сокрылись? Лишь ветер, да рев,
Да пенятся волны, кочуя.
<Осень 1856 (?)>
Темнеет море и плывет корабль
От сердца к горлу сквозь дожди и вьюгу
Но нет пути и пухнут якоря
Горячим сургучом остекленели губы
Их не разять не выпустить корабль
Матросы в шубах 3-й день не ели
Напрасно всходит глаз моих заря
Напрасно пальцы бродят по свирели.
В дни, когда над сонным морем
Духота и тишина,
В отуманенном просторе
Еле движется волна.
Если ж вдруг дохнет над бездной
Ветер, грозен и могуч,
Закипит волна грознее
Надвигающихся туч,
И помчится, точно в битву
Разъяренный шпорой конь,
Отражая в брызгах пены
Молний солнечный огонь,
И, рассыпавшись о скалы,
Изомнет у берегов
Раскачавшиеся перья
Прошумевших тростников.
Вышла девушка босая
На высокий бережок.
Перед ней волна морская,
Белой пены гребешок.Ой ты море синее,
А волна зелёная.
Ты не плачь, краса-красавица,
Вода и так солёная.За волной волна другая,
Нет им счёта, ни числа.
Пусть попутная б какая
Письмецо бы принесла.Ой ты море синее,
А волна зелёная.
Ты не плачь, краса-красавица,
Вода и так солёная.Так хотелось бы влюбленной
Рассказать тоску-печаль,
Но не ходят почтальоны
По воде, что очень жаль.Ой ты море синее,
А волна зелёная.
Ты не плачь, краса-красавица,
Вода и так солёная.
Татьяне КраснопольскойЗаволнуется море, если вечер ветреет.
Если вечер ветреет, не слыхать мандолин.
А когда вечер сонен, заходи, — и зареет
И зареет над морем голубой Вандэлин.
Вандэлин околдует, Вандэлин обогреет,
Обогреет живущих у студеных долин.
У студеных долин, где приют голубей,
Замиражится принц бирюзы голубей!