Горят за копьями ограды,
В жестокой тайне сочетаний,
Неугасимые лампады
Моих сверкающих мечтаний.Кто ни придёт к ограде, — друг ли,
Иль враг, — войти в неё не смея,
Лампады меркнут, точно угли,
Во тьме дыша и ало рдея.Не знать огней моих лампадных
Тому, кого страшат потери.
Остры концы мечей оградных,
И нет в ограде этой — двери.Сверкайте, радужные цепи
Моих лампад, моих мечтаний,
В бесплодности великолепии,
В ненужности очарований.
Мы долго думали, что сети
Сплетает Дьявол с простотой,
Чтоб нас поймать, как ловят дети
В силки беспечных птиц, весной.Но нет. Опутывать сетями —
Ему не нужно никого.
Он тянет сети — между нами,
В весельи сердца своего.Сквозь эту мглу, сквозь эту сетку,
Друг друга видим мы едва.
Чуть слышен голос через клетку,
Обезображены слова.Шалун во образе змеином
Пути друг к другу нам пресёк.
И в одиночестве зверином
Живёт отныне человек.
В моей душе нет места для страданья:
Моя душа — любовь.
Она разрушила свои желанья,
Чтоб воскресить их вновь.
В начале было Слово. Ждите Слова.
Откроется оно.
Что совершалось — да свершится снова,
И вы, и Он — одно.
Последний свет равно на всех прольется,
По знаку одному.
Идите все, кто плачет и смеется,
Идите все — к Нему.
К Нему придем в земном освобожденьи,
И будут чудеса.
И будет все в одном соединеньи —
Земля и небеса.
Господь. Отец.
Мое начало. Мой конец.
Тебя, в Ком Сын, Тебя, Кто в Сыне,
Во Имя Сына прошу я ныне
И зажигаю пред Тобой
Мою свечу.
Господь. Отец. Спаси, укрой — Кого хочу.
Тобою дух мой воскресает.
Я не о всех прошу, о Боже,
Но лишь о том,
Кто предо мною погибает,
Чье мне спасение дороже, -
О нем, — одном.
Прими, Господь, мое хотенье!
О, жги меня, как я — свечу,
Но ниспошли освобожденье,
Твою любовь, Твое спасенье — Кому хочу.
Пойдем на весенние улицы,
Пойдем в золотую метель.
Там солнце со снегом целуется
И льет огнерадостный хмель.По ветру, под белыми пчелами,
Взлетает пылающий стяг.
Цвети меж домами веселыми
Наш гордый, наш мартовский мак! Еще не изжито проклятие,
Позор небывалой войны,
Дерзайте! Поможет нам снять его
Свобода великой страны.Пойдем в испытания встречные,
Пока не опущен наш меч.
Но свяжемся клятвой навечною
Весеннюю волю беречь!
О, эти наши дни последние,
Обрывки неподвижных дней!
И только небо в полночь меднее
Да зори голые длинней… Хочу сказать… Но нету голоса.
На мне почти и тела нет.
Тугим узлом связались полосы
Часов и дней, недель и лет.Какою силой онедвижена
Река земного бытия?
Чьим преступленьем так унижена
Душа свободная моя? Как выносить невыносимое?
Чем искупить кровавый грех,
Чтоб сократились эти дни мои,
Чтоб Он простил меня — и всех?
О, почему Тебя любить
Мне суждено неодолимо?
Ты снишься мне иль, может быть,
Проходишь где-то близко, мимо, И шаг Твой дымный я ловлю,
Слежу глухие приближенья…
Я холод риз Твоих люблю,
Но трепещу прикосновенья. Теряет бледные листы
Мой сад, Тобой завороженный…
В моем саду проходишь Ты, —
И я тоскую, как влюбленный. Яви же грозное лицо!
Пусть разорвется дым покрова!
Хочу, боюсь — и жду я зова…
Войди ко мне. Сомкни кольцо.
Он испытует — отдалением,
Я принимаю испытание.
Я принимаю со смирением
Его любовь, — Его молчание.И чем мольба моя безгласнее —
Тем неотступней, непрерывнее,
И ожидание — прекраснее,
Союз грядущий — неразрывнее.Времен и сроков я не ведаю,
В Его руке Его создание…
Но победить — Его победою —
Хочу последнее страдание.И отдаю я душу смелую
Мое страданье Сотворившему.
Сказал Господь: «Одежду белую
Я посылаю — победившему».
Просили мы тогда, чтоб помолчали
Поэты о войне, —
Чтоб пережить хоть первые печали
Могли мы в тишине.Куда тебе! Набросились зверями:
Война! Войне! Войны!
И крик, и клич, и хлопанье дверями…
Не стало тишины.А после, вдруг, — таков у них обычай, —
Военный жар исчез.
Изнемогли они от всяких кличей,
От собственных словес.И, юное безвременно состарев,
Текут, бегут назад,
Чтобы запеть, в тумане прежних марев,
На прежний лад.
Тебя приветствую, мое поражение,
тебя и победу я люблю равно;
на дне моей гордости лежит смирение,
и радость, и боль — всегда одно.
Над водами, стихнувшими в безмятежности
вечера ясного, — все бродит туман;
в последней жестокости — есть бездонность нежности,
и в Божией правде — обман.
Люблю я отчаяние мое безмерное,
нам радость в последней капле дана.
И только одно здесь я знаю верное:
надо каждую чашу пить до дна.
О тёплый, о розово-белый,
О горький миндальный цветок!
Зачем ты мой дух онемелый
Проклятой надеждой ожёг? Надежда клятая — упорна,
Свиваются нити в клубок…
О белые, хрупкие зерна,
О жадный миндальный цветок! Изъеденный дымом и гарью,
Задавленный тем, что люблю, —
Ползу я дрожащею тварью,
Тянусь я к нему — к миндалю.Качаясь, огни побежали,
Качаясь, свиваясь в клубок…
О кали, цианистый кали,
О белый, проклятый цветок!
Стоны,
Стоны,
Истомные,
Бездонные,
Долгие звоны
Похоронные,
Стоны,
Стоны…
Жалобы,
Жалобы на Отца…
Жалость язвящая, жаркая,
Жажда конца,
Жалобы,
Жалобы…
Узел туже, туже,
Путь все круче, круче,
Все уже, уже, уже,
Угрюмей тучи,
Ужас душу рушит,
Узел душит,
Узел туже, туже, туже…
Господи, Господи, — нет!
Вещее сердце верит!
Боже мой, нет!
Мы под крылами Твоими.
Ужас. И стоны. И тьма… а над ними
Твой немеркнущий Свет.
Мешается, сливается
Действительность и сон,
Все ниже опускается
Зловещий небосклон -
И я иду и падаю,
Покорствуя судьбе,
С неведомой отрадою
И мыслью — о тебе.
Люблю недостижимое,
Чего, быть может, нет…
Дитя мое любимое,
Единственный мой свет!
Твое дыханье нежное
Я чувствую во сне,
И покрывало снежное
Легко и сладко мне.
Я знаю, близко вечное,
Я слышу, стынет кровь…
Молчанье бесконечное…
И сумрак… И любовь.
О Ирландия, океанная,
Мной не виденная страна!
Почему ее зыбь туманная
В ясность здешнего вплетена? Я не думал о ней, не думаю,
Я не знаю ее, не знал…
Почему так режут тоску мою
Лезвия ее острых скал? Как я помню зори надпенные?
В черной алости чаек стон?
Или памятью мира пленною
Прохожу я сквозь ткань времен? О Ирландия неизвестная!
О Россия, моя страна!
Не единая ль мука крестная
Всей Господней земле дана?
Блевотина войны — октябрьское веселье!
От этого зловонного вина
Как было омерзительно твое похмелье,
О бедная, о грешная страна! Какому дьяволу, какому псу в угоду,
Каким кошмарным обуянный сном,
Народ, безумствуя, убил свою свободу,
И даже не убил — засек кнутом? Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой.
Смеются пушки, разевая рты…
И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,
Народ, не уважающий святынь.
А. А. БлокуМоей души, в ее тревожности,
Не бойся, не жалей.
Две молнии, — две невозможности,
Соприкоснулись в ней.Ищу опасное и властное,
Слиянье всех дорог.
А все живое и прекрасное
Приходит в краткий срок.И если правда здешней нежности
Не жалость, а любовь, -
Всесокрушающей мятежности
Моей не прекословь.Тебя пугают миги вечные…
Уйди, закрой глаза.
В душе скрестились светы встречные,
В моей душе — гроза.
У каждого, кто встретится случайно
Хотя бы раз — и сгинет навсегда,
Своя история, своя живая тайна,
Свои счастливые и скорбные года.
Какой бы ни был он, прошедший мимо,
Его наверно любит кто-нибудь…
И он не брошен: с высоты, незримо,
За ним следят, пока не кончен путь.
Как Бог, хотел бы знать я все о каждом,
Чужое сердце видеть, как свое,
Водой бессмертья утолить их жажду —
И возвращать иных в небытие.
И мы простим, и Бог простит.
Мы жаждем мести от незнанья.
Но злое дело — воздаянье
Само в себе, таясь, таит.И путь наш чист, и долг наш прост:
Не надо мстить. Не нам отмщенье.
Змея сама, свернувши звенья,
В свой собственный вопьется хвост.Простим и мы, и Бог простит,
Но грех прощения не знает,
Он для себя — себя хранит,
Своею кровью кровь смывает,
Себя вовеки не прощает —
Хоть мы простим, и Бог простит.
Часы стучат невнятные,
Нет полной тишины.
Все горести — понятные,
Все радости — скучны.Угроза одиночества,
Свидания обет…
Не верю я в пророчества
Ни счастия, ни бед.Не жду необычайного:
Все просто и мертво.
Ни страшного, ни тайного
Нет в жизни ничего.Везде однообразие,
Мы — дети без Отца,
И близко безобразие
Последнего конца.Но слабости смирения
Я душу не отдам.
Не надо искупления
Кощунственным словам!
А. М-вуМы — то же цветенье
Средь луга цветного,
Мы — то же растенье,
Но роста иного.
Нас выгнало выше,
А братья отстали.
Росли ль они тише?
Друг к другу припали,
Так ровно и цепко,
Головка с головкой…
Стоят они крепко,
Стоять им так ловко…
Ковер все плотнее,
Весь низкий, весь ниже…
Нам — небо виднее,
И солнце нам ближе,
Ручей нам и звонок,
И песнь его громче, -
Но стебель наш тонок,
Мы ломче, мы ломче…