Меня здесь нет. Я там, далеко,
Там, где-то в днях пережиты́х!
За далью их не видит око,
И нет свидетелей живых.
Я там, весь там, за серой мглою!
Здесь нет меня; другим я стал,
Забыв, где был я сам собою,
Где быть собою перестал…
Как ро́бки вы и как ничтожны,—
Ни воли нет, ни силы нет...
Не применить ли к вам, на случай,
Сельскохозяйственный совет?
Любой, любой хозяин знает:
Чтобы траве пышней расти,
Ее скосить необходимо
И, просушив, в стога свезти...
Как ты чиста в покое ясном,
В тебе понятья даже нет
О лживом, злобном или страстном,
Чем так тревожен белый свет!
Как ты глупа! Какой равниной
Раскинут мир души твоей,
На ней вершинки — ни единой,
И нет ни звуков, ни теней…
Мой пруд, он с утра́ разрисован,
На нем арабески, штрихи;
Он весь покраснел и алеет
В опавших сережках ольхи.
Давно ли в оттаявших льдинах
Глядел он так скучно, мертво́!
Теперь и без ветра он дышит...
То рыбки колеблют его.
Далека ты от нас, недвижима,
Боевая история Рима;
Но над повестью многих страниц
Даже мы преклоняемся ниц!
А теперь в славном Риме французы
Наложили тяжелые узы,
И потомок квиритов молчит
И с терпением сносит свой стыд!..
Истосковались вы, любезные друзья!
Дней лучших нет, и не идет спасенье…
Прочтемте же скорее в утешенье
Стихи о первых днях из Книги Бытия!
И будем ожидать, чтоб воплотилось «Слово»…
Что до «Хаоса» в жизни — это все готово…
Смотрите: после свистопляски
И царства шаржей и сатир
Начнут у нас меняться краски,
Преобразится взгляд на мир!
Польются слезы бедной Лизы,
Раздастся снова ритурнель,
Мы будем спорить за девизы
И пререкаться — за свирель!
Устал в полях, засну солидно,
Попав в деревню на харчи.
В окно открытое мне видно
И сад наш, и кусок парчи
Чудесной ночи… Воздух светел…
Как тишь тиха! Засну, любя
Весь Божий мир… Но крикнул петел!
Иль я отрекся от себя?
Выхожу я на бархатный луг.
Все сверкает и блещет вокруг,
И росинки как искры лежат
И на утреннем ветре дрожат,
А цветы так и лезут в глаза,
Из под ног поднялась стрекоза
И, едва не задев за меня,
Затерялась в сиянии дня.
В костюме светлом Коломбины
Лежала мертвая она,
Прикрыта вскользь, до половины,
Тяжелой завесью окна.
И маска на сторону сбилась;
Полуоткрыт поблекший рот…
Чего тем ртом не говорилось?
Теперь он в первый раз не лжет!
Все юбилеи, юбилеи…
Жизнь наша кухнею разит!
Судя по ним, людьми большими
Россия вся кишмя-кишит;
По смерти их, и это ясно,
Вослед великих пустосвятств,
Не хватит нам ста Пантеонов
И ста Вестминстерских аббатств…
Ты, красавица лесная,
Чудный ландыш, бледный лик!
Молча я тебя срываю
В лунном свете, в чудный миг!
Что же делать? Я не властен!
Знаю я — зачахнешь ты.
Смерть — за то, что ты душиста,
Смерть — во имя красоты!
Мне улыбаться надоело,
Улыбка на других — претит!
Она лицо, что помертвело,
Совсем некстати молодит.
Она настолько же правдива,
По сути столько же мелка,
Как ум, величие и храбрость
В лице китайского божка.
Стоит народ за молотьбою;
Гудит высокое гумно;
Как бы молочною струею
Из молотилки бьет зерно.
Как ярок день, как солнце жгуче!
А пыль работы так грузна,
Что люди ходят, будто в туче
Среди дрожащего гумна.
Как красных маков раскидало
По золотому полю жниц;
Небес лазурных покрывало
Пестрит роями черных птиц;
Стада овец ползут на скаты
Вдоль зеленеющей бакчи, —
Как бы подвижные заплаты
На ярком золоте парчи...
Саван белый!... Смерть—картяна!...
Ум смиряющая даль!...
Ты уймись моя кручина,
Пропади моя печаль!
В этом царстве запустенья,
Планетарной немоты,
Не нашедшей разрешенья, —
Что-же значим —я, да ты?!...
Да, да! общественные язвы
Горят на нас!
От этих язв светло бывает
В недобрый час!
И как у музыки есть краски,
Свобода есть на дне тюрьмы,
Есть зло в добре, у злобы — ласки,
Так есть и свет у самой тьмы!
Откуда, скажите, берутся
Рисунки растений, что́ вьются
На нашем пруду в холодок,
Чуть сложится первый ледок?
Иль это нашли воплощенья
Кустов и дерев отраженья,
Которые в летние дни,
Мечтая, роняли они!
За целым рядом всяческих изятий
У нас литературе нет занятий,
И литераторы от скуки заняты
Тем, что гвоздят друг друга на кресты,
Являя взорам меньших братий
Ряды комических распятий...
Вздохнешь ли ты?
Когда я в полночь замечаю
Тебя на блещущем лугу,
Молчу, дыханье замедляю
И наглядеться не могу.
И велико́ во мне сомненье,
Что светлых звезд шатер живой
Природы дивное явленье,
А не корона над тобой!