Сухой короткий треск кузнечика.
Июля предпоследний зной.
Бежит мой конь. Звенит уздечка.
Еще не кончен весь разсказ.
Я припаду к тебе на плечико.
Ты будешь счастлива со мной.
Спешу. Еще не сохнет речка.
Обедня Солнца. Вышний час.
О, паденье росы, при рождении дня,
Ветром навеянное!
Дар дивящихся трав, добровольная дань,
Ночью надуманная!
О, паденье дождя, на продольность долин,
Облаком свеянное!
О, рождение слез, в день единый из дней,
Веденье свидевшихся!
Я не верила, я поверила,
Что весами нам златоткаными
Всем Судьба в мирах путь отмерила
С ворожащими талисманами.
И тоской в лесу вся изранена,
Вот свиданья жду в светлой чаще я.
А Луна пьянит, притуманена,
Наклоненная, ворожащая.
Сухой короткий треск кузнечика.
Июля предпоследний зной.
Бежит мой конь. Звенит уздечка.
Еще не кончен весь рассказ.
Я припаду к тебе на плечико.
Ты будешь счастлива со мной.
Спешу. Еще не сохнет речка.
Обедня Солнца. Вышний час.
Неуловимо дышит шелестами
В зеркальном сне старинный лес.
Невесты. Вести. Взят я прелестями
Благоуханнейших чудес.
Цветы, целованные бабочками,
Цветут, и с них летит пыльца.
Как сладко детскими загадочками
Себя тиранить без конца.
Дальний Сириус дрожью обят, колыбелится, тянется свет.
Это — сказ, это — звук, это — сон, перекатная зыбь перезвона.
И как ровно горит перед ним, начертанье высоких побед,
Троезвездный размеренный звон, ослепительный систр Ориона.
Зашумела волна,
Покачнулся челнок.
И возстал ото сна
Пробужденный Восток.
Покачнулся челнок.
И уносится прочь.
И не видит Восток
Побледневшую ночь.
И уносится прочь
Все, чем счастлив я был,
Что в короткую ночь
Беззаветно любил.
— Что было у вас за пирами?
— Цветочныя чаши, любовь.
— Что выше?—Все звезды над нами.
— Что в чашах?—Поющая кровь.
— Своя иль чужая?—Смешались.
— А песни?—Всегда об одном.
— В какой же стране вы остались?
— Осанну, Осанну поем.
— Для чего нам Солнце засветилось сегодня?
— Для радости зрения лика Господня.
— Для чего же оно горело вчера?
— Для радости зрения лика Господня.
— А завтра зачем? — Чтоб воскликнуть: Пора!
Будем в радости зрения лика Господня.
Я достал из кремня́
Две-три искры огня́,
Уронил я их в трут,
Вот, горят, и поют.
Огневзорный возник
Над лучинами лик,
И рождают дрова
Огневые слова.
И течет, просветлев,
Огнеметный напев,
Не поможет вода,
Мой костер — города.
Желай того, чего желают Боги,
Хотеньем божески-прямым,
И ты пройдешь несчетные дороги,
А не развеешься, как дым,
Твои восторги будут многи,
Ты станешь памятью, преданьем вековым,
Желай, чего желают Боги,
Нельзя идти путем иным.
Париж есть стройная баллада,
В узор сплетенная кудель.
Но вдруг в Апрель
Завьется хмель,
И изменяет облик сада.
Париж—законченный сонет,
Вся строгость бальнаго наряда.
Но вдруг от взгляда
Жжет услада,
И порван мерный мэнуэт.
Место мое — на пороге мгновенья,
Дело мое — беспрерывное пенье,
Сердце мое — из огня,
Люди, любите меня.
Счастье мое — в светловзорной измене,
Сказка моя — и в глубинах, и в пене,
Голос мой манит, звеня,
Звезды, любите меня.
Ты—шелест нежнаго листка,
Ты—ветер, шепчущий украдкой,
Ты—свет, бросаемый лампадкой,
Где брезжит сладкая тоска.
Мне чудится, что я когда-то
Тебя видал, с тобою был,
Когда я сердцем то любил,
К чему мне больше нет возврата.
Стройность линий и гармонию
Я люблю.
Травы в нежном благовонии
Окроплю.
Волны вышние эфирности
Я люблю.
Новолунности и пирности
В ласках длю.
Быть в весенней затененности
Я люблю.
Я влюблюсь в цветок влюбленности,
И влюблю.
Свершилось. За музыкой взгляда
Тебя я, Сибилла, целую.
Бледнеешь. Ты в страхе? Не надо.
Мы празднуем Вечность живую.
Священны мои поцелуи,
Как луч на цветах олеандра,
Священны, как вещие струи
Идущего в вечность Скамандра.
Бездонно Небо, но бездонна
Вдвойне—бездонная душа.
Всего достигну непреклонно,
Познав, что Вечность хороша.
Свивая в винт свои мгновенья,
Дам ход живому кораблю.
Весь мир вберу в мое прозренье,
Затем что весь я мир люблю.
Русь — русло реки всемирной,
Что дробится вновь, — и вновь
Единится в возглас пирный: —
«Миг вселенский приготовь!»
Русь — русло реки свободной,
Что, встречая много стран,
Тихо грезит зыбью водной: —
«Где окружный Океан?»
Мне нравится Утро Земли во всей красоте безобразий.
В нем глыба до глыбы ползет. Завопил, полюбив, мастодонт.
Сто верст для мазурки громов. Чимборасо для сказок в алмазе.
И ящеры в семь этажей. И везде без людей горизонт.
Страстью зачался мир,
Страсть — в ясновиденьи глаз,
Страсть — в многозвонности лир,
В страсти — костер для нас!
Страсть — волшебство слепоты,
Не боящейся в пропасть упасть,
Страсть — это ждущая ты,
Славьте слепую страсть!