Вечер гаснет морозный и мирный,
Все темнее хрусталь синевы.
Скоро с ладаном, златом и смирной
Выйдут встретить Младенца волхвы.Обойдут задремавшую землю
С тихим пением три короля,
И, напеву священному внемля,
Кровь и ужас забудет земля.И в окопах усталые люди
На мгновенье поверят мечте
О нетленном и благостном чуде,
О сошедшем на землю Христе.Может быть, замолчит канонада
В эту ночь и притихнет война.
Словно в кущах Господнего сада
Очарует сердца тишина.Ясным миром, нетленной любовью
Над смятенной повеет землей,
И поля, окропленные кровью,
Легкий снег запушит белизной!
Свобода! Что чудесней,
Что сладостней, чем ты,
Дарит нам с громкой песней
Улыбки и цветы! Устали мы томиться
В нерадостном плену.
Так сладко пробудиться
И повстречать весну! О, гостья золотая,
О, светлая заря.
Мы шли к тебе, мечтая,
Не веря и горя.И вот настало ныне
Свершенье всех чудес…
Как наше небо сине,
Как весел вешний лес! И горизонты шире,
И пламенней цветы…
Сбылись в холодном мире
Нездешние мечты.Теперь — довольно грусти!
Пусть будет жизнь ясна!
Тебя мы не отпустим,
Нежнейшая весна.Ты будешь вечно с нами
Свершившейся мечтой,
С лучами и цветами
Свободы золотой!
С пышно развевающимся флагом,
Точно броненосец по волнам,
Точно робот, отвлеченным шагом,
Музыка пошла навстречу нам.Неохотно, не спеша, не сразу,
Прозревая, но еще слепа, —
Повинуется ее приказу
Чинно разодетая толпа.Все спокойно. Декольте и фраки
Сдержанно, как на большом балу,
Слушают в прозрачном полумраке
Смерти и бессмертию хвалу.Только в ложе молодая дама
Вздрогнула — и что-то поняла.
Поздно… Мертвые не имут срама
И не знают ни добра, ни зла! Поздно… Слейся с мировою болью.
Страшно жить, страшнее умереть…
Холодно. И шубкою собольей
Зябнущего сердца не согреть.
П. С. ШандаровскомуУ круглых столиков толпятся итальянцы,
Гидальго смуглые, мулаты. Звон, галдеж
В табачном воздухе. Но оборвался что ж
Оркестр, играющий тропические танцы? А! — двое подрались! С портретом Данта схож
Один. Противник — негр. Сцепились оборванцы.
На лицах дам видней фальшивые румянцы:
Паоло так красив… Но вот — широкий ножБлеснул, и негра бок, как молнией, распорот.
Он — падает. Рука хватается за ворот,
Бьет пена изо рта. Бренчат гитары вновь.Рукоплескания… С надменностью Паоло
Внимает похвалам. А с земляного пола
Осколком девочка выскребывает кровь.
А. Д. СкалдинуОсени пир к концу уж приходит:
Блекнут яркие краски.
Солнце за ткани тумана
Прячется чаще и редко блистает.Я тоской жестокой изранен,
Сердце тонет в печали.
Нету со мною любимой.
Ах! не дождаться мне радостной встречи.Ропщет у ног прибой непокорный,
Камни серые моя.
Тщетно я лирные звуки
С злобной стихией смиренно сливаю.Не укротить вспененной пучины,
С ветром спорить — бесцельно.
Страсти бесплодной волненья
В сердце моем никогда не утихнут.Осени пир к концу уж приходит,
Сердце тонет в печали.
Слабые струны, порвитесь!
Падай на камни, бессильная лира…
Стучат далекие копыта,
Ночные небеса мертвы,
Седого мрамора, сердито
Застыли у подъезда львы.
Луны отвесное сиянье
Играет в окнах тяжело,
И на фронтоне изваянья
Белеют груди, меч, крыло…
Но что за свет блеснул за ставней,
Чей сдавленный пронесся стон?
Огонь мелькнул поочередно
В широких окнах, как свеча.
Вальс оборвался старомодный,
Неизъяснимо прозвучав.
И снова ничего не слышно —
Ночные небеса мертвы.
Покой торжественный и пышный
Хранят изваянные львы.
Но сердце тонет в сладком хладе,
Но бледен серп над головой,
И хочется бежать не глядя
По озаренной мостовой.
В. Н. Гудим-ЛевковичЯ, как моряк, прибывший к гавани,
Коротким отдыхом не пьян.
Но к новому готовлюсь плаванью,
И сердце рвется в океан.Мои пути ничем не сужены:
Я проходил огни и льды.
Дарило море мне жемчужины
И свет таинственной звезды.Когда горит аквамаринами
Золоторогая луна —
Я грежу сказками старинными,
Которым учит тишина.И снова я — пастух мечтательный,
И вновь — со мною, Хлоя, ты.
Рукою верной и старательной
Сплетаю я свои мечты.Мы — в дерзкое стремимся плаванье
И мы — смелее с каждым днем.
Судьба ведет нас к светлой гавани,
Где все горит иным огнем!
Она глядит с причудливых панно,
С прозрачных чашек, с вееров мишурных
Страна, где все прелестно и смешно,
Где столько радостей миниатюрных.
Вот светло-золотистый горизонт,
Вот лотос розовый колеблет глубь немая,
Вот китаяночка, раскрыв свой пестрый зонт,
Сидит, забавно ножки поджимая.
Косые глазки ввысь устремлены,
Следят за ласточкой над озером красивым.
А небеса — сиренево бледны,
И лишь на западе заря скользит по ивам…
И чудится: «Забудься, помечтай…» —
Щебечет ласточка, и вяз шуршит верхушкой.
И в сумерках сияющий Китай
Мне кажется волшебною игрушкой.
Надежда встречи стала бредней.
Так суждено. Мой друг, прости.
Храню подарок твой последний —
Миниатюру на кости.И в дни, когда мне очень грустно
И нет спасенья в забытьи, —
Запечатленные искусно
Сияют мне черты твои.Глаза, что сердце утешали
Так сладко, — смотрят горячо.
Слегка из молдаванской шали
Выходит нежное плечо.Ты где? В Неаполе иль в Ницце —
Там, верно, места нет тоске,
Но знай — на каждой ты странице
В моем вечернем дневнике.Но знай, хоть встреча стала бредней,
Все светит мне ее звезда.
И выльется в мой вздох последний:
Когда же свидимся, когда!
Рассказать обо всех мировых дураках,
Что судьбу человечества держат в руках? Рассказать обо всех мертвецах-подлецах,
Что уходят в историю в светлых венцах? Для чего? Тишина под парижским мостом.
И какое мне дело, что будет потом. А люди? Ну на что мне люди?
Идет мужик, ведет быка.
Сидит торговка: ноги, груди,
Платочек, круглые бока. Природа? Вот она природа —
То дождь и холод, то жара.
Тоска в любое время года,
Как дребезжанье комара. Конечно, есть и развлеченья:
Страх бедности, любви мученья,
Искусства сладкий леденец,
Самоубийство, наконец.
Люблю рассветное сиянье
Встречать в туманной синеве,
Когда с тяжелым грохотаньем
Несутся льдины по Неве. Холодный ветер свищет в уши
С неизъяснимою мольбой…
Сквозь грохот, свист и сумрак глуше
Курантов отдаленный бой. Облокотившись о перила,
С моста смотрю на ледоход,
И над осколками берилла
Встает пылающий восход! Все шире крылья раскрывая,
Заря безмолвствует, ясна, —
А там, внизу, кипит живая,
Ледяная голубизна. И брызги светлые взлетают
То в янтаре, то в серебре…
А на востоке тучи тают
И птицы тихо пролетают
Навстречу огненной заре.
В середине сентября погода
Переменчива и холодна.
Небо точно занавес. Природа
Театральной нежности полна.Каждый камень, каждая былинка,
Что раскачивается едва,
Словно персонажи Метерлинка
Произносят странные слова: — Я люблю, люблю и умираю…
— Погляди — душа как воск, как дым…
— Скоро, скоро к голубому раю
Лебедями полетим… Осенью, когда туманны взоры,
Путаница в мыслях, в сердце лед,
Сладко слушать эти разговоры,
Глядя в празелень стоячих вод.С чуть заметным головокруженьем
Проходить по желтому ковру,
Зажигать рассеянным движеньем
Папиросу на ветру.
Снова влечет тебя светлое знамя,
Знамя войны!
Мы-то гадали — пробудешь ты с нами
Хоть до весны.Мы-то надеялись Пасху с тобою
Вместе встречать.
Но отдохнул ты и светлой борьбою
Полон опять! Сняты твои перевязки недавно,
Щеки бледны.
Но вдохновенно рокочут и славно
Трубы войны! Сердцу отважного эти призывы
Жизни милей.
Властно зовут тебя дымные нивы
Бранных полей.Что ж, улетай в золотое сиянье,
Милый герой!
Скажем мы тихо тебе на прощанье:
«С Богом, родной!»Ангел-хранитель тебя не оставит
В смертном бою.
Недругу в сердце он верно направит
Саблю твою!
— В воде погасли брызги янтаря,
И в тверди золотой
На западе туманная заря
Горела одноцветною косой.
Я знал, что завтра снова в облаках
Родится свет.
Зачем же душу мучил тайный страх,
И сердце не могло найти ответ?
Зажглися звезды. Месяц в небе стал
И разлилась печаль.
Багряный пламень стаял и пропал
И дымкою подернулася даль.
Ах, пронзена была душа моя
В вечерний час!
Все время в светлых звездах видел я
Огонь давно умерших милых глаз
Угасли звезды… Месяц доцветал…
Родился свет.
Я все мечтал, все о любви мечтал…
И сердце не могло найти ответ.
Н. ГумилевуСнова солнечное пламя
Льется знойным янтарем.
Нагруженные узлами,
Снова мы подошвы трем.Придорожная таверна
Уж далеко за спиной.
Небо медленно, но верно
Увеличивает зной.Ах, бессилен каждый мускул,
В горле — словно острия.
Потемнела, как зулуска,
Берта, спутница моя.Но теперь уже недолго
Жариться в огне небес:
Встречный ветер пахнет елкой,
Недалеко виден лес.Вот пришли. Скорее падай,
Узел мой, с усталых плеч.
Осененному прохладой,
Сладко путнику прилечь.Распаковывает Берта
Тюк с едою и вином.
Край лилового конверта
Я целую за стволом.
Сеет дождь. В окопах тесно,
Докучает пушек вой.
Ветер сказ ведет унылый
О родимой стороне.Вдруг — зажегся свет чудесный
И, сквозь дым пороховой,
Мчится всадник огнекрылый
На небесном скакуне.В алый сумрак улетая,
Он торопит скакуна,
Шпоры острые вонзает
В белоснежные бока… Вот исчез. Лишь золотая
Тень на западе видна,
Лишь по небу проплывают,
Багровея, облака… Сеет дождь. Сжимают руки
Крепче верное ружье.
Оглашают дол безлесный
Пушек гром и ветра вой… Но не мучат эти звуки,
Где уныние мое?
Сердцу светит стяг чудесный
Сквозь туман пороховой.
Наконец-то повеяла мне золотая свобода,
Воздух, полный осеннего солнца, и ветра, и меда.
Шелестят вековые деревья пустынного сада,
И звенят колокольчики мимо идущего стада,
И молочный туман проползает по низкой долине…
Этот вечер, однажды, уже пламенел в Палестине.
Так же небо синело и травы дымились сырые
В час, когда пробиралась с младенцем в Египет Мария.
Смуглый детский румянец, и ослик, и кисть винограда…
Колокольчики мимо идущего звякали стада.
И на солнце, что гасло, павлиньи уборы отбросив,
Любовался, глаза прикрывая ладонью, Иосиф.
Над озером тумана
Лиловая гряда,
Среди ветвей каштана
Блестящая звезда.Стройны Вы, как тростинка,
Люблю, Мария, Вас.
Но падает слезинка
На кофточки атлас.И ручки вертят зонтик
И комкают платок…
Луна на горизонте
Окрасила восток.Ужели, о Мария,
Слова мои мертвы?
Проплачу до зари я,
Когда уйдете Вы.Осталось нам немного
Прогулок под луной,
Так будьте, ради Бога,
Поласковей со мной! Но дева непреклонна…
И тщетно меж ветвей
Тоскливо и влюбленно
Вздыхает соловей.Так скрою же страданье
Обманутой души:
— К другому на свиданье,
Неверная, спеши.
Я в жаркий полдень разлюбил
Природы сонной колыханье,
И ветра знойное дыханье,
И моря равнодушный пыл. Вступив на берег меловой,
Рыбак бросает невод свой,
Кирпичной, крепкою ладонью
Пот отирает трудовой. Но взору, что зеленых глыб
Отливам медным внемлет праздно,
Природа юга безобразна,
Как одурь этих сонных рыб. Прибоя белая черта,
Шар низкорослого куста,
В ведре с дымящейся водою
Последний, слабый всплеск хвоста!.. Ночь! Скоро ли поглотит мир
Твоя бессонная утроба?
Но длится полдень, зреет злоба,
И ослепителен эфир.
Мы вышли из комнаты душной
На воздух томящий и сладкий;
Глядели семьей равнодушной
С балкона лиловые братки.Звучали морские свирели,
Метались рубины по брызгам…
Мы долго бродили без цели
Меж камней на береге низком.О, кружево Вашего платья —
Так нежно, так дымчато-тонко,
Как газ у подножья распятья,
Как греза в молитве ребенка.Огнем неземных откровений
Сияли закатные дали,
И копья неясных томлений
Отверстую душу пронзали.Зари огнецветной порфира
Бледнела, медлительно блекла…
И стало туманно и сыро.
Мы — спрятались снова за стекла.