Вечер гаснет морозный и мирный,
Все темнее хрусталь синевы.
Скоро с ладаном, златом и смирной
Выйдут встретить Младенца волхвы.Обойдут задремавшую землю
С тихим пением три короля,
И, напеву священному внемля,
Кровь и ужас забудет земля.И в окопах усталые люди
На мгновенье поверят мечте
О нетленном и благостном чуде,
О сошедшем на землю Христе.Может быть, замолчит канонада
Свобода! Что чудесней,
Что сладостней, чем ты,
Дарит нам с громкой песней
Улыбки и цветы! Устали мы томиться
В нерадостном плену.
Так сладко пробудиться
И повстречать весну! О, гостья золотая,
О, светлая заря.
Мы шли к тебе, мечтая,
Не веря и горя.И вот настало ныне
С пышно развевающимся флагом,
Точно броненосец по волнам,
Точно робот, отвлеченным шагом,
Музыка пошла навстречу нам.Неохотно, не спеша, не сразу,
Прозревая, но еще слепа, —
Повинуется ее приказу
Чинно разодетая толпа.Все спокойно. Декольте и фраки
Сдержанно, как на большом балу,
Слушают в прозрачном полумраке
Смерти и бессмертию хвалу.Только в ложе молодая дама
П. С. ШандаровскомуУ круглых столиков толпятся итальянцы,
Гидальго смуглые, мулаты. Звон, галдеж
В табачном воздухе. Но оборвался что ж
Оркестр, играющий тропические танцы? А! — двое подрались! С портретом Данта схож
Один. Противник — негр. Сцепились оборванцы.
На лицах дам видней фальшивые румянцы:
Паоло так красив… Но вот — широкий ножБлеснул, и негра бок, как молнией, распорот.
Он — падает. Рука хватается за ворот,
Бьет пена изо рта. Бренчат гитары вновь.Рукоплескания… С надменностью Паоло
Внимает похвалам. А с земляного пола
А. Д. СкалдинуОсени пир к концу уж приходит:
Блекнут яркие краски.
Солнце за ткани тумана
Прячется чаще и редко блистает.Я тоской жестокой изранен,
Сердце тонет в печали.
Нету со мною любимой.
Ах! не дождаться мне радостной встречи.Ропщет у ног прибой непокорный,
Камни серые моя.
Тщетно я лирные звуки
С злобной стихией смиренно сливаю.Не укротить вспененной пучины,
Стучат далекие копыта,
Ночные небеса мертвы,
Седого мрамора, сердито
Застыли у подъезда львы.
Луны отвесное сиянье
Играет в окнах тяжело,
И на фронтоне изваянья
Белеют груди, меч, крыло…
Но что за свет блеснул за ставней,
Чей сдавленный пронесся стон?
В. Н. Гудим-ЛевковичЯ, как моряк, прибывший к гавани,
Коротким отдыхом не пьян.
Но к новому готовлюсь плаванью,
И сердце рвется в океан.Мои пути ничем не сужены:
Я проходил огни и льды.
Дарило море мне жемчужины
И свет таинственной звезды.Когда горит аквамаринами
Золоторогая луна —
Я грежу сказками старинными,
Которым учит тишина.И снова я — пастух мечтательный,
Она глядит с причудливых панно,
С прозрачных чашек, с вееров мишурных
Страна, где все прелестно и смешно,
Где столько радостей миниатюрных.
Вот светло-золотистый горизонт,
Вот лотос розовый колеблет глубь немая,
Вот китаяночка, раскрыв свой пестрый зонт,
Сидит, забавно ножки поджимая.
Надежда встречи стала бредней.
Так суждено. Мой друг, прости.
Храню подарок твой последний —
Миниатюру на кости.И в дни, когда мне очень грустно
И нет спасенья в забытьи, —
Запечатленные искусно
Сияют мне черты твои.Глаза, что сердце утешали
Так сладко, — смотрят горячо.
Слегка из молдаванской шали
Выходит нежное плечо.Ты где? В Неаполе иль в Ницце —
Рассказать обо всех мировых дураках,
Что судьбу человечества держат в руках? Рассказать обо всех мертвецах-подлецах,
Что уходят в историю в светлых венцах? Для чего? Тишина под парижским мостом.
И какое мне дело, что будет потом. А люди? Ну на что мне люди?
Идет мужик, ведет быка.
Сидит торговка: ноги, груди,
Платочек, круглые бока. Природа? Вот она природа —
То дождь и холод, то жара.
Тоска в любое время года,
Как дребезжанье комара. Конечно, есть и развлеченья:
Люблю рассветное сиянье
Встречать в туманной синеве,
Когда с тяжелым грохотаньем
Несутся льдины по Неве. Холодный ветер свищет в уши
С неизъяснимою мольбой…
Сквозь грохот, свист и сумрак глуше
Курантов отдаленный бой. Облокотившись о перила,
С моста смотрю на ледоход,
И над осколками берилла
Встает пылающий восход! Все шире крылья раскрывая,
В середине сентября погода
Переменчива и холодна.
Небо точно занавес. Природа
Театральной нежности полна.Каждый камень, каждая былинка,
Что раскачивается едва,
Словно персонажи Метерлинка
Произносят странные слова: — Я люблю, люблю и умираю…
— Погляди — душа как воск, как дым…
— Скоро, скоро к голубому раю
Лебедями полетим… Осенью, когда туманны взоры,
Снова влечет тебя светлое знамя,
Знамя войны!
Мы-то гадали — пробудешь ты с нами
Хоть до весны.Мы-то надеялись Пасху с тобою
Вместе встречать.
Но отдохнул ты и светлой борьбою
Полон опять! Сняты твои перевязки недавно,
Щеки бледны.
Но вдохновенно рокочут и славно
Трубы войны! Сердцу отважного эти призывы
— В воде погасли брызги янтаря,
И в тверди золотой
На западе туманная заря
Горела одноцветною косой.
Я знал, что завтра снова в облаках
Родится свет.
Зачем же душу мучил тайный страх,
И сердце не могло найти ответ?
Н. ГумилевуСнова солнечное пламя
Льется знойным янтарем.
Нагруженные узлами,
Снова мы подошвы трем.Придорожная таверна
Уж далеко за спиной.
Небо медленно, но верно
Увеличивает зной.Ах, бессилен каждый мускул,
В горле — словно острия.
Потемнела, как зулуска,
Берта, спутница моя.Но теперь уже недолго
Сеет дождь. В окопах тесно,
Докучает пушек вой.
Ветер сказ ведет унылый
О родимой стороне.Вдруг — зажегся свет чудесный
И, сквозь дым пороховой,
Мчится всадник огнекрылый
На небесном скакуне.В алый сумрак улетая,
Он торопит скакуна,
Шпоры острые вонзает
В белоснежные бока… Вот исчез. Лишь золотая
Наконец-то повеяла мне золотая свобода,
Воздух, полный осеннего солнца, и ветра, и меда.
Шелестят вековые деревья пустынного сада,
И звенят колокольчики мимо идущего стада,
И молочный туман проползает по низкой долине…
Этот вечер, однажды, уже пламенел в Палестине.
Так же небо синело и травы дымились сырые
В час, когда пробиралась с младенцем в Египет Мария.
Смуглый детский румянец, и ослик, и кисть винограда…
Колокольчики мимо идущего звякали стада.
Над озером тумана
Лиловая гряда,
Среди ветвей каштана
Блестящая звезда.Стройны Вы, как тростинка,
Люблю, Мария, Вас.
Но падает слезинка
На кофточки атлас.И ручки вертят зонтик
И комкают платок…
Луна на горизонте
Окрасила восток.Ужели, о Мария,
Я в жаркий полдень разлюбил
Природы сонной колыханье,
И ветра знойное дыханье,
И моря равнодушный пыл. Вступив на берег меловой,
Рыбак бросает невод свой,
Кирпичной, крепкою ладонью
Пот отирает трудовой. Но взору, что зеленых глыб
Отливам медным внемлет праздно,
Природа юга безобразна,
Как одурь этих сонных рыб. Прибоя белая черта,
Мы вышли из комнаты душной
На воздух томящий и сладкий;
Глядели семьей равнодушной
С балкона лиловые братки.Звучали морские свирели,
Метались рубины по брызгам…
Мы долго бродили без цели
Меж камней на береге низком.О, кружево Вашего платья —
Так нежно, так дымчато-тонко,
Как газ у подножья распятья,
Как греза в молитве ребенка.Огнем неземных откровений
Владимиру МарковуПолутона рябины и малины,
В Шотландии рассыпанные втуне,
В меланхоличном имени Алины,
В голубоватом золоте латуни.Сияет жизнь улыбкой изумленной,
Растит цветы, расстреливает пленных,
И входит гость в Коринф многоколонный,
Чтоб изнемочь в объятьях вожделенных! В упряжке скифской трепетные лани —
Мелодия, элегия, эвлега…
Скрипящая в трансцендентальном плане,
Немазанная катится телега.
Заветный сон в душе моей
Расцвел и дал стремленью крылья:
Мне светят травы зеленей,
Легки мне первые усилья.Я сотворил себе полет,
И эхо ужаса раздалось…
И полетел я ввысь, вперед,
Куда лишь солнце подымалось.И пораженная река
В немом безумии застыла.
Я видел смерть издалека,
В лазурь она меня манила.И дерзкий червь, рожденный тьмой,
Зима идёт своим порядком —
Опять снежок. Еще должок.
И гадко в этом мире гадком
Жевать вчерашний пирожок.
И в этом мире слишком узком,
Где все потеря и урон
Считать себя, с чего-то, русским,
Читать стихи, считать ворон.
Я помню дом родной
И рощу и откос,
Где каждою весной
Справлялся праздник розДавно ль, скажите мне,
Июль глядел в окно,
Жужжало в тишине
Мое веретено? И жизнь была тиха,
И летний воздух свеж…
Давно ли жениха
Я провожала в Льеж! И вот — повсюду кровь,
Мы были слепы, стали зрячи
В пожаре, громах и крови.
Да, кровью братскою горячей
Сердца омыты для любви.
Все, как впервые: песни слышим,
Впиваем вешний блеск лучей,
Вольней живем и глубже дышим,
Россию любим горячей!
О Воскресении Христовом
Нам не солгали тропари: