Чем больше дней за старыми плечами,
Тем настоящее отходит дальше,
За жизнью ослабевшими очами
Не уследить старухе-генеральше.Да и зачем? Не более ли пышно
Прошедшее? — Там двор Екатерины,
Сменяются мгновенно и неспешно
Его великолепные картины.Усталый ум привык к заветным цифрам,
Былых годов воспоминанья нижет,
И, фрейлинским украшенная шифром,
Спокойно грудь, покашливая, дышит.Так старость нетревожимая длится —
Борису СадовскомуПеред собором, чьи колонны
Образовали полукруг,
Стоят — Кутузов непреклонный,
Барклай де Толли — чести друг.Черты задумчиво бесстрастны
Героя с поднятой рукой.
Другого взгляд недвижен ясный
И на губах его — покой.Кругом летят автомобили,
Сирена слышится с Невы…
Они прошедшее забыли,
Для настоящего мертвы? Нет! В дни, когда встает вторая
Бредет старик на рыбный рынок
Купить полфунта судака.
Блестят мимозы от дождинок,
Блестит зеркальная река.Провинциальные жилища.
Туземный говор. Лай собак.
Все на земле — питье и пища,
Кровать и крыша. И табак.Даль. Облака. Вот это — ангел,
Другое — словно водолаз,
А третье — совершенный Врангель,
Моноклем округливший глаз.Но Врангель, это в Петрограде,
Зеленый фон — немного мутный,
Кирпично-серый колорит.
Читая в комнате уютной,
Старик мечтательный сидит.Бюст Цезаря. Огонь в камине.
И пес, зевающий у ног.
И старомодный, темно-синий
Шелками вышитый шлафрок.Пуская кольца, трубку курит,
А в желтой чашке стынет чай,
Поправит плед, и глаз прищурит,
И улыбнется невзначай.Ничто покоя не тревожит,
Уже бежит полночная прохлада,
И первый луч затрепетал в листах,
И месяца погасшая лампада
Дымится, пропадая в облаках.Рассветный час! Урочный час разлуки!
Шумит влюбленных приютивший дуб,
Последний раз соединились руки,
Последний поцелуй холодных губ.Да! Хороши классические зори,
Когда валы на мрамор ступеней
Бросает взволновавшееся море
И чайки вьются и дышать вольней! Но я люблю лучи иной Авроры,
Снастей и мачт узор железный,
Волнуешь сердце сладко ты,
Когда над сумрачною бездной,
Скрипя, разводятся мосты.Люблю туман светло-зеленый,
Устоев визг, сирены вой,
Отяжелевшие колонны
Столетних зданий над Невой.Скользят медлительные барки,
Часы показывают три…
Уже Адмиралтейства арки
Румянит первый луч зари; Уже сверкает сумрак бледный
Ушла уже за ельники,
Светлее янтаря,
Морозного сочельника
Холодная заря.
Встречаем мы, отшельники,
Рождение Царя.Белы снега привольные
Над мерзлою травой,
И руки богомольные
Со свечкой восковой.
С небесным звоном — дольние
О, сердце, о, сердце,
Измучилось ты!
Опять тебя тянет
В родные скиты.
Где ясны криницы
В столетнем бору,
Родимые птицы
Поют поутру.
Мороз и солнце, опять, опять.
Проснись скорее, довольно спать.
Ты видел осень в тревожном сне.
Проснись! Все было в минувшем дне.Когда умолкнул столицы гул
И серый город во мгле заснул,
Свершилось чудо. Смотри, смотри —
Сугробы блещут в лучах зари.Мы все грустили, томились все
О снежной, белой, святой красе.
Так трудно было вздохнуть порой,
И вот нагрянул веселый рой.Ах, ты не видел, ты спал, когда
Я слышал топот множества коней.
Лязг стали, воинства глухие клики,
И этот шум все делался сильней.Казалось мне, что призрак огнеликий
Безумия несется на меня;
А я лежал меж сохлой повиликиИзмученный, бессилие кляня,
Пытаясь тщетно, вставши на колени
Произнести заклятие огня.Но вдруг сколь сладкое преображенье
Произошло. — Лязг, топот, и пожар
Растаяли туманом в отдаленьи, И замолчало пение фанфар;
Прохладою целительной смененный,
Италия! твое Амуры имя пишут
На вечном мраморе, концами нежных стрел,
К тебе летят сердца, тобою музы дышут,
Великих вдохновлять счастливый твой удел.Увы, не созерцал я львов святого Марка,
Дворцов Флоренции и средиземных волн,
Тех рощ, где о земной любви вздыхал Петрарка,
Где Ариост блуждал, своих напевов полн.Но, как отверженный к потерянному раю,
Душой к тебе стремлюсь. Мечтателей луна
Всплывает надо мной. Забывшись, повторяю
Канцоны сладкие, златые имена.И слышу рокот лир, и голоса влюбленных,
Свободен путь под Фермопилами
На все четыре стороны.
И Греция цветет могилами,
Как будто не было войны.А мы — Леонтьева и Тютчева
Сумбурные ученики —
Мы никогда не знали лучшего,
Чем праздной жизни пустяки.Мы тешимся самообманами,
И нам потворствует весна,
Пройдя меж трезвыми и пьяными,
Она садится у окна.«Дыша духами и туманами,
Ах, как сладко читать объявления
В какой-нибудь столичной газете:
Лучшего средства для усыпления
Не найти на целом свете.
«Ежедневно свежие пирожные…
Большой выбор дешевых граммофонов.
Электричеством болезни накожные
Излечивает доктор Семенов.
Получена японская парфюмерия…
Замечательное средство даром…
Еще не молкнет шум житейский
И легкая клубится пыль,
Но золотой Адмиралтейский
Уже окрашен розой шпиль, И в воздухе все та же роза:
Гранит, листва и облака, —
Как от веселого мороза
Зарозовевшая щека.Но тени выступили резче,
Но волны глуше в берег бьют.
Послушай: медленно и веще
Куранты дряхлые поют.Прислушайся к сирены вою
Опять простор небесной синевы
Горит светло в лучах чудесных,
И в дальний путь направились волхвы —
Найти Младенца в яслях тесных.Идут в лучах серебряной звезды,
Несется праздничное пенье…
Но на пути — кровавые следы
Убийства, злобы, разрушенья.На мир земной три старые волхва
Глядят печальными очами, —
Ужель бессилен праздник Рождества
Перед слепыми палачами! Но белая безмолвствует земля…
Там, над Невой зеленоватой,
На желтом небе сентября,
Несутся клочья желтой ваты
И дышит холодом заря.О, эти снасти над рекою,
И гул толпы, и шорох вод!
С тревогой сладкой и тоскою
Встречаю осени приход! Опять, опять чудесно слиты
И вещей тайною горды
Похолодевшие граниты,
Дворцы, каналы и сады.Опять волнует и тревожит
Поблекшим золотом и гипсовою лепкой
Здесь разукрашен невысокий потолок.
Прилавок с пальмами, с Венерою-калекой,
И стонет граммофон у выщербленных ног.Олеографии отличные на стенах, —
От дыма вечного они старинный вид
Приобрели. Из разноцветных кружек пена
Через края на мрамор столиков бежит.Все посетители пивной сегодня в сборе:
Пальто гороховые, в клетку пиджаки.
Галдеж неистовый кругом, — и в этом море
Я, за бутылкою, спасаюсь от тоски.Здесь я не чувствую ее (непобедимой!)
В небе — хризантемы умирали,
Проносились птицы черной тенью,
На далеких скалах догорали
По-закатно солнечные звенья,
Над водою — сонные туманы
Закрывали звезд печальных взгляды,
И лучи луны, как кровь багряной,
Плыли сквозь туманные преграды.
И, как тайного гашиша ароматы,
В воздухе носилося ночное.
Я не пойду искать изменчивой судьбы
В краю, где страусы, и змеи, и лианы.
Я сел бы в третий класс, и я поехал бы
Через Финляндию в те северные страны.Там в ледяном лесу удары топора,
Олени быстрые и медленные птицы,
В снежки на площади веселая игра,
И старой ратуши цветные черепицы.Там путник, постучав в гостеприимный дом,
Увидит круглый стол в вечернем полусвете.
Окончен день с его заботой и трудом,
Раскрыта Библия, и присмирели дети… Вот я мечтаю так, сейчас, на Рождестве
Сквозь зеленеющие ветки
Скользят зеленые лучи
На занесенные ракетки
И беспокойные мячи.О, милый теннис, легкий танец,
Твоя забава не груба —
Сиянье глаз и щек румянец,
И легких мячиков борьба.В азарте игроки смелеют,
Уверен каждый взмах руки,
На желтом гравии белеют
Из парусины башмаки.Но отпарированы метко
Из облака, из пены розоватой,
Зеленой кровью чуть оживлены,
Сады неведомого халифата
Виднеются в сиянии луны. Там меланхолия, весна, прохлада
И ускользающее серебро.
Все очертания такого сада —
Как будто страусовое перо. Там очарованная одалиска
Играет жемчугом издалека,
И в башню к узнику скользит записка
Из клюва розового голубка. Я слышу слабое благоуханье
Грустно! Отчего Вам грустно,
Сердце бедное мое?
Оттого ли, что сегодня
Солнца нет и дождик льет?
Страшно? Отчего Вам страшно,
Бедная моя душа?
Оттого ли, что приходит
Осень, листьями шурша?
1Германия! Союзники твои —
Насилие, предательство, да плети!
В развалинах Лувен и Шантильи,
Горят книгохранилища столетий.Но близок час! Уже темнеет высь
От грозного возмездья приближенья.
И слышен гром побед: то начались
Возмездие забывших пораженья.Смятенные, исчезнут дикари,
Как после бури исчезает пена,
Но светом вечной залиты зари
Священные развалины Лувена! 2Враги, топчите правду Божью —
О, празднество на берегу, в виду искусственного моря,
Где разукрашены пестро причудливые корабли.
Несется лепет мандолин, и волны плещутся, им вторя,
Ракета легкая взлетит и рассыпается вдали.Вздыхает рослый арлекин. Задира получает вызов,
Спешат влюбленные к ладье — скользить в таинственную даль.
О, подражатели Ватто, переодетые в маркизов, —
Дворяне русские, — люблю ваш доморощенный Версаль.Пусть голубеют веера, вздыхают робкие свирели,
Пусть колыхаются листы под розоватою луной,
И воскресает этот мир, как на поблекшей акварели, —
Запечатлел его поэт и живописец крепостной.
Из спальни уносят лампу,
Но через пять минут
На тоненькой ножке
Лампа снова тут.Как луна из тумана,
Так легка и бела,
И маленькая обезьяна
Спускается с потолка.Серая обезьянка,
Мордочка с кулачок,
На спине шарманка,
На голове колпачок.Садится и медленно крутит ручку