Здесь девы Росския, как Нимфы, обитают,
И Венценосицу Боиней почитают,
Которая сих дев печется обучить,
И смертных сих девиц от смертных отличит.
Не многое число друзей собрать умеет,
С умом, с учениемь достойная душа,
Тот больше, кто казны довольняе имеет,
Всех больше, у ково хозяйка хороша.
Начат на месте сем ЕКАТЕРИНИНЪ дом,
Которой имя днесь на свете яко гром,
Когда он силою весь воздух проницает:
Вселенна вся ЕЯ корону восклицает.
Сия России всей дражайшая отрада,
Астрея и Паллада:
В Россию щедрой Бог послал ЕЯ с небес,
И на престол вознес:
ОНА превознесет Россию до небес.
Когда любезный муж со мною ты простился,
Рвалася я тогда и плакала стеня.
Между надежды зрел и страха ты меня,
Желала я чтоб ты не скоро возвратился.
Политику, войиу, доходы он умом,
В единый правит час, вникая в то глубоко;
Рука ево разит бросая новый гром,
Недремлюще ево хранит уставы око.
Безперестанно я горя в любви стонаю,
Прелестной красотой дух сердце приманя:
Не знаю для чево не любиш ты меня:
Ответь был: и сама я етова не знаю.
Герои Росския вы то изобразили,
Как Боги дерзостных Гигантов поразили.
Визирь от имени Минервина бежит:
Под Вондером земля пылает и дрожит.
Подьячий здесь зарыт, нашел который клад;
У бедных он людей пожитков поубавил,
Однако ничего не снес с собой во ад,
Но всё имение на кабаке оставил.
Ты смирен, мой жених, осанист и прекрасен,
Со всеми ты своим молчанием согласен.
Однако за тебя не выйду я вовек:
Ты статуя, а мне потребен человек.
Под камнем сим лежит какой-то черепок,
Под черепком зверок:
Под камнем мертв он ныне пребываеть:
А черепок ево и в жизни покрываеть.
Под камнем сим лежит тоя Царицы тело.
В котором Вечное Российско щастье спело.
Превысила она Героиския дела,
Великаго ПЕТРА на свет родила.
Я друга твоево люблю зрак твой любя;
Ево цалуючи, цалую я тебя:
Едина в вас душа, изьестно мне то дело;
Так думается мне, одно у вас и тело.
Пожалуй, не зови меня безверным боле
За то, что к вере я не причитаю врак;
Я верю божеству, покорен вышней воле
И верю я еще тому, что ты дурак.
Смеялся воробей,
В кохтях орла он зайца видя:
Бежать умей,
Ты смерти ненавидя.
А ястреб ту насмешку прекратил.
Насмешника подобно ухватил.
Статуя зделана красавицына живо,
Иснуснейшей рукой: статуя стала диво.
Со подлинником та статуя всем равна,
Толикож хороша, толикож и умна.
На месте сем лежит безмерно муж велик,
А именно зловредный откупщик.
Реками золото ему стекалось ко рту
И, душу озлатив, послало душу к черту.
Цыганку женщина дарила,
И говорила:
Рабенка я иметь хочу,
Ты зделай мне, я ето заплачу-
Цыганка говорит на ету речь погану:
Поди к цыгану.
Мздоимец, некогда, состроил госпиталь:
И многия войти в сие жилище льстятся;
Да етова мне жаль:
Ограбленныя все им, там не поместятся.
В павлиньих перьях филин был,
И подлости своей природы позабыл:
Во гордости жестокой,
То низкой человек, имущий чин высокой.
Гора сдвигнулась: а место пременя,
И видя своево стояния кончину,
Прешла Бальтийскую пучину,
И пала под ноги Петрова, здесь, коня.
Хотя, Марназов, ты и грешен,
Еще, однако, не повешен.
Но болен ты, лежа при смерти;
Так, видно, не палач возьмет тебя, да черти.
Здесь Делий погребен, которой всехь ругал:
Единаго Творца он только не замалъ;
И то лиш для тово, что он ево не зналь.
Клеон раскаялся, что грабил он весь светъ;
Однако ни чево назад не отдаетъ;
Так вправду ли Клеон раскаялся, иль нетъ?
В павлиньих перьях Филин был
И подлости своей природы позабыл.
Во гордости жестокой
То низкий человек, имущий чин высокой.