Две Москвы / Владимир Маяковский / Стих


Когда автобус,
       пыль развеяв,
прет
  меж часовен восковых,
я вижу ясно:
      две их,
их две в Москве —
         Москвы.

1

Одна —
    это храп ломовий и скрип.
Китайской стены покосившийся гриб.
Вот так совсем
       и в седые века
здесь
   ширился мат ломовика.
Вокруг ломовых бубнят наобум,
что это
    бумагу везут в Главбум.
А я убежден,
      что, удар изловча,
добро везут,
      разбив половчан.
Из подмосковных степей и лон
везут половчанок, взятых в полон.
А там,
   где слово «Моссельпром»
под молотом
       и под серпом,
стоит
   и окна глазом ест
вотяк,
   приехавший на съезд,
не слышавший,
        как печенег,
о монпансье и ветчине.
А вбок
   гармошка с пляскою,
пивные двери лязгают.
Хулиганьё
     по кабакам,
как встарь,
     друг другу мнут бока.
А ночью тишь,
       и в тишине
нет ни гудка,
      ни шины нет…
Храпит Москва деревнею,
и в небе
    цвета крем
глухой старухой древнею
суровый
    старый Кремль.


2

Не надо быть пророком-провидцем,
всевидящим оком святейшей троицы,
чтоб видеть,
      как новое в людях рои́тся,
вторая Москва
       вскипает и строится.
Великая стройка
        уже начата.
И в небо
    лесами идут
там
  почтамт,
здесь
   Ленинский институт.
Дыры
   метровые
        по́том поли́ты,
чтоб ветра быстрей
          под землей полетел,
из-под покоев митрополитов
сюда чтоб
     вылез
        метрополитен.
Восторженно видеть
          рядом и вместе
пыхтенье машин
        и пыли пласты.
Как плотники
       с небоскреба «Известий»
плюются
    вниз
       на Страстной монастырь.
А там,
   вместо храпа коней от обузы
гремят грузовозы,
         пыхтят автобу́сы.
И кажется:
     центр-ядро прорвало̀
Садовых кольцо
        и Коровьих вало́в.
Отсюда
    слышится и мне
шипенье приводных ремней.
Как стих,
     крепящий бо́лтом
разболтанную прозу,
завод «Серпа и Молота»,
завод «Зари»
      и «Розы».
Растет представленье
           о новом городе,
который
    деревню погонит на корде.
Качнется,
     встанет,
         подтянется сонница,
придется и ей
       трактореть и фордзониться.
Краснеет на шпиле флага тряпи́ца,
бессонен Кремль,
         и стены его
зовут работать
       и торопиться,
бросая
   со Спасской
         гимн боевой.