В Фуле есть король. Он любит
Пить шампанское одно,
И теряет он сознанье
Каждый раз, как пьет вино.
Историческою школой —
Славной свитой — окружен,
И, владея очень плохо
Языком, лепечет он:
«В дни, когда с ничтожным войском.
Александр завоевал
Целый мир, то предаваться
Пьянству он усердно стал.
Родила война в нем жажду,
Начал пить и изнемог
Очень скоро победитель:
Много выпить он не мог.
У меня гораздо крепче
И разумней голова:
Он питьем безмерным кончил,
Я же начал пить сперва.
Во хмелю скорей, конечно,
Мне удастся ряд побед.
Путь держа от кубка к кубку,
Покорю я целый свет».
Так сидит он и бормочет
С отуманенным челом,
И свой план завоеванья
Обясняет за столом:
«Лотарингия с Эльзасом
Будут наши, наконец —
За коровой мчатся телки.
За кобылой жеребец.
По душе Шампань мне тоже:
Превосходная страна,
Просвещающая чудно
Ум наш струйками вина.
Там-то смело покажу я
Храбрость и к войне любовь:
Пробки — щелк, и из бутылок
Белая польется кровь.
Будет там мое геройство
Брызги до неба пускать;
А потом к Парижу двинусь
Славный подвиг довершать.
У его заставы, впрочем,
Долго я стоят готов:
Никаких не платят пошлин
Там за вина всех сортов.
Ментор мой, мой Аристотель,
Как гласит о том молва,
Был в колонии французской
Бедным патером сперва.
А потом уж, как философ,
Он посредником служил
Крайних взглядов. Я воспитан
Им в системе этой был,
И теперь гермафродитом
Я владычествую здесь;
Стал ни рыба я, ни мясо —
Только крайних взглядов смесь.
Не хорош я и не ду́рен,
Не умен, не глуп на взгляд;
Шаг вперед вчера я сделал,
А сегодня шаг назад.
Обскурант я просвещенный,
Не корова и не бык,
Я и плетку, и Софокла
Восхвалять равно привык.
На Христа я уповаю,
Верой пламенной горя,
Но и Вакха не чуждаюсь —
Эти крайности миря».