Навек уедет лучший друг,
Уедет — и ни звука.
Нет безнадёжнее разлук,
Чем детская разлука.
Ты говоришь: «Уехал он!»
А это ж значит — увезён.
Ведь человек лет десяти
Не властен в выборе пути.
Я в детстве дружил с великаном.
Нам весело было одним.
Он брёл по лесам и полянам.
Я мчался вприпрыжку за ним.
А был он заправским мужчиной
С сознанием собственных сил,
И ножик вертел перочинный,
И длинные брюки носил.
Мой хитрый друг благоразумно ждёт,
Когда обида у меня пройдёт.
Со временем душа переболит,
Но время и от дружбы исцелит.
А если б он пришёл сюда сейчас,
То не было б друзей счастливей нас!
Тетради в портфеле шуршали,
Что в жизни важнее, решали.
Тетрадка в линейку бормочет:
— Грамматика!
А в клетку тетрадка ворчит:
— Математика!
На чём примирились тетрадка
с тетрадкой,
Для нас до сих пор остаётся загадкой.
Дом ходуном.
Мать ужасом объята:
— Опять дерутся!
Брат идёт на брата.
И гонит нас во двор,
В толпу ребят.
Двор ходуном:
Встаёт за брата брат!
Тучка с солнышком опять
В прятки начали играть.
Только солнце спрячется,
Тучка вся расплачется.
А как солнышко найдётся,
Сразу радуга смеётся.
Стригут барашку под машинку
Бочок кудрявенький и спинку.
Не плач, барашек. Через год
Погуще шёрстка отрастёт.
О чём поют воробушки
В последний день зимы?
— Мы выжили, мы дожили,
Мы живы, живы мы!
Глядится в воду сумрак бора.
Торжественно встаёт луна.
И слышу я сквозь шум мотора:
«Смотри, какая тишина!»
Порой и мне случалось быть предметом
Немого обожанья и забот.
Младенчество. Лужайка ранним летом.
И девочка сидит, венки плетёт.
И, возложив корону золотую
На стриженую голову мою,
Вся светится. А я не протестую.
Я сам себя кумиром сознаю.
В двенадцать лет я стал вести дневник
И часто перечитывал его.
И всякий раз мне становилось стыдно
За мысли и за чувства прежних дней.
И приходилось вырывать страницы.
И наконец раздумьями своими
Решил я не делиться с дневником.
Пусть будут в нем одни лишь впечатленья
О том, что я увижу и услышу…
И что же? Очень скоро оказалось,
Чего не знал великий Пушкин?
Не знал он ни одной частушки,
Не видел ни одной матрёшки
В их лакированной одежке.
Берёзу символом Руси
Не звал он, Боже упаси.
Она при нём для этой роли
Не подходила. Ей пороли.
Как хорошо уметь читать!
Не надо к маме приставать,
Не надо бабушку трясти:
«Прочти, пожалуйста, прочти!»
Не надо умолять сестрицу:
«Ну, прочитай еще страницу».
Не надо звать,
Не надо ждать,
А можно взять
И почитать!
Чему первым делом
Научится кошка?
— Хватать!
Чему первым делом
Научится птица?
— Летать!
Чему первым делом
Научится школьник?
— Читать!
Геометр отправился в Египет
Посмотреть на параллелепипед.
И представьте вы его обиду,
Когда он увидел пирамиду!
Ржавеют на кустах цветы сирени,
Теряя вид, теряя запах свой.
А яблоня стоит как существо
Стыдливое и полное смиренья,
Но больше, чем сирень, она грустит,
Когда с неё, белея, цвет летит.
Сирень что обещала, то свершила:
Себя сожгла и радость раздала.
А яблоня, хоть пышно расцвела,
Признания пока не заслужила.
В лесу недолго до беды,
Но заяц — не простак.
Умей запутывать следы —
Вот так!
Туда, сюда петляет след,
Вперёд, назад и вбок.
Где заяц был, там зайца нет.
Прыг-скок!
За уши зайца
Несут к барабану.
Заяц ворчит:
— Барабанить не стану!
Нет настроения,
Нет обстановки,
Нет подготовки,
Не вижу морковки!
Закидывая голову, как птица,
Пьёт верблюжонок воду из корытца.
Он пьёт и пьёт. Напился наконец.
— Пей про запас! — советует отец, –
Ведь то, что на верблюдах возят люди,
Наш брат верблюд везёт в самом верблюде.
Рассвет. Сокольники. Поляна.
Нам вместе ровно сорок пять.
Когда уходишь, как-то странно
Такие вещи вспоминать.
На наши первые объятья
Глядит последняя звезда.
Пусть запоздалые проклятья
Их не коснутся никогда.
Каким учёным Федя стал!
Кто б мог сравниться с Федею?
Он лето целое листал
Тома энциклопедии.
Людей известных, например,
Он знает всех… до буквы Р.— А ну-ка, Федя, дай ответ:
А кто такой был Нофелет? — Кто? Нофелет? Ах, Нофелет…
Скажу я вам на это,
Что стыдно людям ваших лет
Не знать про Нофелета!
Сидел смущённо в обществе лжецов.
Молчал. Словечка вставить не пытался,
И не заметил сам в конце концов,
Как, не сказав словечка, изолгался.
Не бойся сказок. Бойся лжи.
А сказка? Сказка не обманет.
Ребенку сказку расскажи —
На свете правды больше станет.
Шагает, как Наполеон,
Красавец мой петух.
Мне зренье услаждает он
И услаждает слух.Он любит бой. Он любит власть.
Он грозен, как орёл.
И что герою лисья пасть
И кухонный котёл! Отведать эти потроха
Мечтают все вокруг.
Но главный враг у петуха –
Другой такой петух.
С тобой мы дружили, как дружат мальчишки,
Сражались и спорили без передышки.
Бывало, лишь только сойдемся с тобой,
И сразу у нас начинается бой.
Опять в рукопашной иль шахматной схватке
Друг друга спешим положить на лопатки.
Где меч отсверкал, там покатится мяч.
Ликуй, победитель! Поверженный, плачь!
Нам эти сражения не надоели,
Хоть каждый сто раз погибал на дуэли.
Кто розе, кто берёзе, кто яблоне в цвету,
А предки поклонялись ракитову кусту.
Ни в печку, ни в постройку — чего с него возьмёшь?
Ну, разве что из прутьев корзиночку сплетёшь.
Но пел гусляр былину, где от избытка чувств
Микула сошку кинул за тот ракитов куст.
Здесь горьки слёзы лили вдова и сирота.
Невесту обводили вкруг этого куста.
Высокая осока под тем кустом росла
И луговая утушка всю ночку в ней спала.
То ручейком, то мелкою речушкой,
Что не спеша по камешкам течёт,
То чашей родника (с пробитым краем),
Чью гладь новорождённые ключи
Ребячьими вздымают кулачками, –
Водораздел лежит передо мной.
Извилисто, игриво, прихотливо
Бегут речушки и ручьи. Отсюда
Они сейчас расходятся навеки,
На много тысяч вёрст. Их разлучают
В конце припоминается начало.
Почти всё лето птица промолчала.
Зато к зиме, очнувшись от забот,
По-прежнему, по-вешнему поёт.
Если где-то нет кого-то,
Значит, кто-то где-то есть.
Только где же этот кто-то,
И куда он мог залезть?
Здесь сучья лип чернеют строго.
Морозный блеск и тишина.
И облетают понемногу
С продрогших веток семена.Кружат над снежною поляной
И падают, оцепенев,
И странно видеть бездыханный,
На снег ложащийся посев.Для невнимательного взора
Природа севера бедна.
Но разве беден лес, который
Доверил снегу семена? Весна придёт, весна растопит
В пустынях есть свои пустыни,
Где и песок-то не найдёшь.
Гладь серая. Кусты полыни.
А на пригорках норы сплошь.В них от жары таятся змеи.
Они презрели цвет земли
И, постепенно розовея,
Зари окраску обрели.В закатный час и утром рано
Их не отыщешь, как ни шарь.
И только в пыльной мгле бурана
Заметишь розовую тварь.
Циркуль мой, циркач лихой,
Чертит круг одной ногой,
А другой проткнул бумагу,
Уцепился и — ни шагу.
Фляга с черепахой очень схожи.
У обеих панцирь вместо кожи,
Обе круглобоки и плоски,
У обеих горлышки узки.
Фляга, фляга, странница, бродяга!
Черепахой стань, скрипя как скряга,
Медленно отмеривай глотки.
Впереди — пески.
В запасе вечность у природы,
А у людей — лишь дни и годы,
Чтобы взглянуть на вечный путь
И разобраться, в чем тут суть.