Полна, как в детстве, каждая минута,
Часы опять текут неторопливо,
И сердце переполнено твоё.
Любовь — замена детства. Потому-то
Насмешливо, презрительно, ревниво,
Пугливо смотрит детство на неё.
В любви основа всех основ –
Осуществленье наших снов,
И самых поэтичных,
И самых неприличных.
Они внушают нам ретиво
Посредством кисти и пера,
Кино и фотообъектива,
Что голь на выдумки хитра.
Снова, как и много лет назад,
Захожу в знакомый двор и в сад.
Двор пустой. И никого в саду.
Как же я товарищей найду?
Никого… А всё же кто-то есть.
Пусто… Но они должны быть здесь.
Раз-два-три-четыре-пять,
Я иду искать! Я от глаз ладони оторву.
Эй, ребята! Кто упал в траву?
Кто в сарае? Кто за тем углом?
Чайки, чайки! Где ваш дом?
Чайки, чайки, где ваш дом?
На земле?
На волне?
Или в синей вышине?
Ну, конечно, на земле!
На земле рождаемся.
Ну, конечно, на волне!
На волне качаемся.
Денег мало в семье. Но зато в полутьме магазина
Книжек хоть отбавляй
«Мойдодыр», «Гулливер», «Буратино» –
Книжный рай!
Вот бы нынешних нас да к былому прилавку,
Мы б такую устроили давку.
А бывало, один я на весь магазин
И прекрасные книги листаю один.
О радость жизни, детская игра!
Век не уйти с соседского двора.
За мной являлась мать. Но даже маме
В лапту случилось заиграться с нами.
Чего ж ей, великанше, делать тут?
В неё ж мячом всех раньше попадут.
Кидать кидали, да не попадали.
И к ужину обоих долго ждали.
Я три пальмы твоих, честолюбьем болея,
Всё твердил и на школьном дворе и в саду.
Я мечтал, что на конкурсе всех одолею,
И прочту их в Москве на твоём юбилее,
И поеду в «Артек» в сорок первом году.Юбилей приближался как праздник народный,
И меня обучал педагог превосходный,
Театрал, почитаемый в нашей семье,
Что по-разному скажется слово «холодный»,
Если дело о пепле идёт, иль ручье.В те года, не берусь говорить о причинах,
Почему-то у нас годовщины смертей
Раньше были мы икрою, ква-ква!
А теперь мы все — герои, ать-два!
Головастиками были — ква-ква!
Дружно хвостиками били — ать-два!
А теперь мы — лягушата, ква-ква!
Прыгай с берега, ребята! Ать-два!
И с хвостом и без хвоста
Жить на свете — красота!
Голубь ждёт голубку на свиданье,
Как и мы, тревогою объят,
И глядит на солнце в ожиданье,
Как и мы глядим на циферблат.
В небе коршун, а в степи лисица, –
Все могли красавицей прельститься.
Круговая порука берёз
И пронзительный отблеск небес,
И нависший под тяжестью гнёзд
Лиловатый, отчётливый лес.
Как нарисовать портрет ребёнка?
Раз! — и убежит домой девчонка,
И сидеть мальчишке надоест.
Но художник, кисть макая в краски,
Малышам рассказывает сказки,
И они не трогаются с мест.
Как нарисовать портрет цветка?
Он не убежит наверняка,
А художник рвать его не станет.
Национальные идеи
Воспламеняют тьму людей.
«Мы — ангелы, а вы — злодеи!» –
Суть этих пламенных идей.
Медведь ярославский, кудлатый
Шагает, как знамя, подняв
Секиру, которой когда-то
Убил его князь Ярослав.
Ведьма, сев на помело,
Превратилась в НЛО.
Снова леший козни строит,
Но теперь он — гуманоид.
Пересел в тарелку джинн,
Устарел его кувшин.
Все живут в другой галактике
И летают к нам для практики.
Маленький, иду по городку.
Пятками босыми пыль толку.
Я великой страстью обуян:
Я люблю трудящихся всех стран
И хочу, чтоб мир об этом знал,
И пою «Интернационал».Вот сейчас бы встретить иностранца:
Итальянца, немца иль испанца,
Сжать бы руку правую в кулак
И над головой поднять вот так,
И сказать: «Рот фронт!» или «Салют!»
Отворяй, Лиса, калитку!
Получай, Лиса, открытку!
На открытке есть картинка:
Хвост морковки и дубинка.
А написано в открытке:
«Собирай свои пожитки
И убирайся вон из нашего леса!!!
С приветом, Заяц».
Вот уж кто не певец никакой.
И не тем, так сказать, интересен.
Дребезжащий, неверный, глухой,
Этот голос совсем не для песен.
Но пою. Понимаешь, пою,
(У тебя мои песни в почёте),
Чтобы голову видеть твою
В горделивом её повороте,
Чтоб в глаза поглядеться твои,
Чтоб они и сейчас заблистали,
В острых блёстках снег,
Весь в полосках снег.
Окна в облаках заголубели.
Легче лыжный бег.
Звонче женский смех.
Крепче сон младенца в колыбели.
В дневнике заданья на дом
И стоят отметки рядом.
До чего же хороши!
Ну-ка, мама, подпиши!
Незаметные бациллы
Нас доводят до могилы,
И ничтожнейший микроб
Загоняет прямо в гроб.
А скелет с косою длинной –
Образ грозный, но невинный.
Ей дали порядковый номер. Сполна,
По титулам называя,
Парадно её именуют — Война
Вторая Отечественная, Мировая.
И люди словно привыкли к ней,
Томясь повседневной бедой и славой,
Как ожиданием (столько дней!)
В вокзальной сумятице и суетне
Задерживающегося состава.
Горячая седая голова –
Авачинский вулкан. А рядом два –
Корякский и Козельский — великана.
Что твой Неаполь! Сразу три вулкана!
Но не дымил Авачинский, а спал
В тот день, как в Петропавловск я попал.
Вот бухта. Грязных льдин синеют грани.
А дальше в белом блеске, как в сметане,
Скользят за ледоколом корабли.
Вот дремлет сопка на краю земли
Пески преобразились в пляж.
Река блестит. Леса густые
В ней отражаются. Мираж!
Ты — память или мечта пустыни?
Садились мы за шахматы, бывало.
Одной доски стратегам было мало.
И гордая отточенная рать
Судьбою человечества играть
Спускалась на пол, в мир простых игрушек —
Корабликов, коробок и катушек.
И вот на трон садятся короли,
А пешки в танки и на корабли.
Парады. Смотры. Заговоры. Смута.
Чего-то кто-то не простит кому-то.
О этот день, до полуночи утренний!
Вышли на улицы всею Москвой.
Можно ли было ещё целомудренней
По-деревенски встречать торжество!
Вот девочка Марина.
А вот её машина.
— На, машина, чашку.
Ешь, машина, кашку.
Вот тебе кроватка,
Спи, машина, сладко.
Я тобою дорожу,
Деньги и в детстве приятно иметь,
Особенно медь,
Чтоб ею греметь.
Пальцами раскрутишь пятачок,
Станет он вертеться, как волчок,
Спляшет на столе и на полу.
А зимой прижмёшь его к стеклу,
К белому,
Совсем заиндевелому, –
Два года для школьника страшная разница.
Вот рядом со мною сидит старшеклассница.
И вдруг на меня устремляется взгляд,
Которым пленен мой двоюродный брат.
Мне все старшеклассницы кажутся старыми,
Но дрогнул и я перед этими чарами.
Глядит на меня, будто я — это он.
О счастье, что я ни в кого не влюблён!
Отец мой не свистел совсем,
Совсем не напевал.
Не то, что я, не то, что я,
Когда я с ним бывал.
Не в полный голос, просто так,
Не пел он ничего.
Все говорят, что голос был
У папы моего.