Для чего, певунья птичка,
Птичка резвая моя,
Ты так рано прилетела
В наши дальние края?
Заслонили солнце тучи,
Небо всё заволокли;
И тростник сухой и жёлтый
Клонит ветер до земли.
Еду я на пароходе,
Пароходе винтовом;
Тихо, тихо все в природе,
Тихо, тихо все кругом.
И, поверхность разрезая
Темно-синей массы вод,
Мерно крыльями махая,
Быстро мчится пароход,
Солнце знойно, солнце ярко;
Море смирно, море спит;
(Строфы)
Городская весна подошла, растопила
Серый снег, побежали упрямо ручьи;
Солнце, утром, кресты колоколен слепило;
Утром криком встречали тепло воробьи.
Утреню года
Служит природа:
С каждой крыши незримые брызжут кропила.
Шум колес неумолчно поет ектеньи.
Вот и солнце выходит, священник всемирный,
Тяжелые капли все реже и реже
С зарею стучатся в стекло.
Как листья омытые ярки и свежи!
Как солнце сияет светло!
Природа, забыв о полдневной истоме,
Прохладою веет в лицо;
Роса — на куртинах, безмолвие — в доме,
Я тихо схожу на крыльцо.
— Отчего под солнцем — разный
Виноград?
Ты скажи мне речью связной,
Я послушать буду рад.
— Я скажу тебе: зеленый
Оттого, что зелен сад,
Оттого, что дал законы
Нам Зеленый Вертоград.
Изумрудно-золотистый
Оттого, что в Небесах
Та, что любит эти горы,
Та, что видит эти волны
И спасает в бурю челны
Этих бедных рыбаков, —
От земного праха взоры
Мне омыла ливнем струйным,
Осушила ветром буйным,
Весть прислала с облаков.В небе радуга сомкнулась
Меж пучиной и стремниной.
Мрачный пурпур за долиной
1Праху — прах…
Я стал давно землей.
Мною
Цвели растенья,
Мной светило солнце.
Все, что было плотью.
Развеялось, как радужная пыль
Живая, безымянная.
И Океан времен
Катил прибой столетий…2Вдруг
Долго ль будет вам без умолку идти,
Проливные, безотрадные дожди?
Долго ль будет вам увлаживать поля?
Осушится ль скоро мать-сыра земля?
Тихий ветер свежий воздух растворит —
И в дуброве соловей заголосит.
И придет ко мне, мила и хороша,
Юный друг мой, красна девица-душа.
Соловей мой, соловей,
Солнце — ниже,
Небо — ниже,
Розовеет дальний край.
Милый друг, присядь поближе,
Хватит хмури —
Поболтай.
В этом гвалте,
В этом шуме
Нам трудненько уберечь
Закаляйся, если хочешь быть здоров!
Постарайся позабыть про докторов.
Водой холодной обтирайся, если хочешь быть здоров! Будь умерен и в одежде и в еде,
Будь уверен на земле и на воде,
Всегда и всюду будь уверен и не трусь, мой друг, нигде! Ты не кутай и не прячь от ветра нос
Даже в лютый, показательный мороз.
Ходи прямой, а не согнутый, как какой-нибудь вопрос! Всех полезней солнце, воздух и вода!
От болезней помогают нам всегда.
От всех болезней всех полезней солнце, воздух и вода! Бодр и весел настоящий чемпион,
Много песен, много шуток знает он.
В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето,
была жара,
жара плыла —
на даче было это.
Пригорок Пушкино горбил
Акуловой горою,
а низ горы —
деревней был,
кривился крыш корою.
За степью, в приволжских песках,
Широкое, алое солнце тонуло.
Ребенок уснул у тебя на руках,
Ты вышла из душной кибитки, взглянула
На кровь, что в зеркальные соли текла,
На солнце, лежавшее точно на блюде, —
И сладкой отрадой степного, сухого тепла
Подуло в лицо твое, в потные смуглые груди.
Великий был стан за тобой:
Скрипели колеса, верблюды ревели,
По самой средине бездонной пучины,
Откуда исходит зловещая тьма,
Сидел Ариман, притаясь, как убийца,
Свирепый, как лев, ядовитый, как змей.
Однажды с натугой он двинулся с места
И, страшною тьмою дохнувши кругом,
Пополз в темноте, как паук, пробираясь,
Туда, где сияет божественный свет.
И вот, на границе меж светом и тьмою,
Он встал, озираясь, и поднял глаза.—
Слава борцам, что за правду вставали,
Знамя свободы высоко несли,
Партию нашу они создавали,
К цели заветной вели.Долгие, тяжкие годы царизма
Жил наш народ в кабале,
Ленинской правдой заря Коммунизма
Нам засияла во мгле.Под солнцем Родины мы крепнем год
от года,
Мы беззаветно делу Ленина верны.
Зовет подвиги советские народы
Что, ужь поздно?—Да не рано:
Под окном снует народ;
Из морознаго тумана
Солнце весело встает.
Резкий звук дневного шума
Гонит грез пугливый рой,
И одна лишь только дума
Все летает надо мной.
Безпредельной пеленою
Вкруг далекаго села
Было… Я от этого слова бегу,
И никак убежать не могу.
Было… Опустевшую песню свою
Я тебе на прощанье пою.
Было… Упрекать я тебя не хочу,
Не заплачу и не закричу.
Было… Не заплачу и не закричу.
Ладно. Пронеслось, прошумело, прошло.
Ладно. И земля не вздохнет тяжело.
Была врагами скована свобода,
Душил страну тысячелетний гнет,
Но в недрах мук недремлющий рабочий
Ковал свой меч на развращенный мир.
В его душе взошло иное солнце,
Сверкнувшее сквозь рабство и позор.
Он видел все: как властвует позор,
Как в шуме торга попрана свобода,
Как в дымных сводах гаснет жизни солнце
Я молод был. Я чужд был лени.
Хлеб молотил я на гумне.
Я их упрашивал:
— Олени!
Олени, помогите мне! Они послушались. И славна
работали мы дотемна.
О, как смеялись мы, как сладка
дышали запахом зерна! Нас солнце красное касалось
и отражалось в их рогах.
Рога я трогал — и казалась,
Я не верю в черное начало,
Пусть праматерь нашей жизни ночь,
Только солнцу сердце отвечало
И всегда бежит от тени прочь.
Я не верю. Нет закона веры.
Если верю, знает вся душа,
Что бессильны всякие примеры
И что жизнь в основе хороша.
Середина мая и деревья голы…
Словно Третья Дума делала весну!
В зеркало смотрю я, злой и невеселый,
Смазывая йодом щеку и десну.Кожа облупилась, складочки и складки,
Из зрачков сочится скука многих лет.
Кто ты, худосочный, жиденький и гадкий?
Я?! О нет, не надо, ради бога, нет! Злобно содрогаюсь в спазме эстетизма
И иду к корзинке складывать багаж:
Белая жилетка, Бальмонт, шипр и клизма,
Желтые ботинки, Брюсов и бандаж.Пусть мои враги томятся в Петербурге!
Я себе построил дом посреди дубравы.
Посадил вокруг него шелковые травы.
И серебряным его окружил я тыном.
И живу теперь я в нем полным властелином.
В этом доме — терема, не один, четыре.
В этом доме свет и тьма радостней, чем в мире.
Светит солнце с потолка, за день не сгорает.
Месяц с звездами в ночах серебром играет.
После солнца чарующей ласки
И зеленых уборов земли,
Грустно видеть осенния краски,
Что свинцом на природу легли…
Замечаем мы всюду утраты,
В резком воздухе нет теплоты,
Унеслись без следа ароматы
И завяли уныло цветы…
Все в холодные тоны одето,
Все невольную будит печаль
Огнем к тебе горят мой дух;
Твой образ носится вокруг.
Куда ни иду я — ты за мной,
То с наслажденьем, то с тоской.Тебя встречаю я во всем:
В лесу и в небе голубом.
Гремит ли песня соловья —
Твой сладкий голос слышу я.Сияют звезды в небесах —
Какой огонь в твоих глазах!
Благоуханья ночь полна —
Твое дыханье льет она.И звездный блеск, душистый луч
Каждый день на косогоре я
Пропадаю, милый друг.
Вешних дней лаборатория
Расположена вокруг.
В каждом маленьком растеньице,
Словно в колбочке живой,
Влага солнечная пенится
И кипит сама собой.
Эти колбочки исследовав,
Словно химик или врач,
Свете тихий пречистыя славы негасимых сияний Отца,
Свете тихий, сияй нам, сияй нам, Свете тихий, сияй без конца.
Мы пришли до закатнаго Солнца, свет вечерний увидели мы,
Свете тихий, сияй нам, сияй нам, над великим разлитием тьмы,
Свет вечерний увидев, поем мы—Мать и Сына и Духа-Отца,
Свете тихий, ты жизнь даровал нам, Свете тихий, сияй без конца.
Ты во все времена есть достоин в преподобных хвалениях быть,
Свете тихий, сияй нам, сияй нам, научи нас в сияньях любить.
Свете тихий, весь мир тебя славит, ты, сияя, нисходишь в псалмы,
Ты спокойная радуга мира, над великим разлитием тьмы.
Померкли очи голубые,
Погасли чёрные глаза —
Стареют школьницы былые,
Беседки, парки, небеса.
Исчезли фартучки, манжеты,
А с ними весь ажурный мир.
И той скамейки в парке нету,
Где было вырезано «Б.Р.».
1
Грядой пурпурной
проходят облачка все той же сменой.
В них дышит пламень.
Отхлынет прочь волна, разбившись бурной
шипучей пеной
о камень.
Из чащи вышедший погреться, фавн лесной,
смешной
и бородатый,
Лицо его было как Солнце — в тот час когда Солнце в зените,
Глаза его были как звезды — пред тем как сорваться с Небес,
И краски из радуг служили как ткани, узоры, и нити,
Для пышных его одеяний, в которых он снова воскрес.
Кругом него рдянились громы в обрывных разгневанных тучах,
И семь золотых семизвездий как свечи горели пред ним,
И гроздья пылающих молний цветами раскрылись на кручах,
«Храните ли Слово»? — он молвил, — мы крикнули с воплем: «Храним».
Утомилось ли солнце от дневных величий,
Уронило ль голову под гильотинный косырь, -
Держава расплавленная стала — ка бычий,
Налитый медной кровью пузырь.
Над золотою водой багровей расцвел
В вереске базальтовый оскал.
Медленно с могильников скал
Взмывает седой орел.
Дотоле дремавший впотьмах
Царственный хищник раскрыл
Ливень ли проливмя, дождь ли солнц,
Или метели косой хлыст,
Празднество листьев ли, или сон
Омута с бурей в одно сплелись?
Апрельский сок ли бродит в сукáх,
Мягчит зеленое кружево;
Июль клубнику ль несет в горшках;
Сентябрь по-охотничьи ль, в осоках,
Зайдя по колено, кружится?
На самом крае света,
Где красный пламень, Солнце,
Из синей Бездны всходит,
Как утренний цветок, —
Есть терем златоверхий,
На нем четыре башни,
На башне по оконцу,
У каждой есть глазок.
Одно оконце красно,
Благословенна русская земля,
открытая для доброго зерна!
Благословенны руки ее пахарей,
замасленною вытертые паклей!
Благословенно утро человека
у Кустаная
или Челекена,
который вышел рано на заре
и поразился
вспаханной земле,
Народонаселение всей империи —
люди, птицы, сороконожки,
ощетинив щетину, выперев перья,
с отчаянным любопытством висят на окошке.
И солнце интересуется, и апрель еще,
даже заинтересовало трубочиста черного
удивительное, необыкновенное зрелище —
фигура знаменитого ученого.
Свете тихий пречистые славы негасимых сияний Отца,
Свете тихий, сияй нам, сияй нам, Свете тихий, сияй без конца.
Мы пришли до закатного Солнца, свет вечерний увидели мы,
Свете тихий, сияй нам, сияй нам, над великим разлитием тьмы,
Свет вечерний увидев, поем мы — Мать и Сына и Духа-Отца,
Свете тихий, ты жизнь даровал нам, Свете тихий, сияй без конца.
Ты во все времена есть достоин в преподобных хвалениях быть,
Свете тихий, сияй нам, сияй нам, научи нас в сияньях любить.
Свете тихий, весь мир тебя славит, ты, сияя, нисходишь в псалмы,
Ты спокойная радуга мира, над великим разлитием тьмы.
Ай, тяжела турецкая шарманка!
Бредет худой, согнувшийся хорват
По дачам утром. В юбке обезьянка
Бежит за ним, смешно поднявши зад.И детское и старческое что-то
В ее глазах печальных. Как цыган,
Сожжен хорват. Пыль, солнце, зной, забота.
Далеко от Одессы на Фонтан! Ограды дач еще в живом узоре —
В тени акаций. Солнце из-за дач
Глядит в листву. В аллеях блещет море…
День будет долог, светел и горяч.И будет сонно, сонно. Черепицы