Летний вечер. За лесами
Солнышко уж село;
На краю далёком неба
Зорька заалела;
Но и та потухла. Топот
В поле раздаётся:
То табун коней в ночное
По лугам несётся.
Чтоб заживить на сердце раны,
Чтоб освежить усталый ум,
Придите в Вильну к храму Анны,
Там исчезает горечь дум.
Изломом строгим в небе ясном
Встает, как вырезной, колосс.
О, как легко в порыве страстном
Он башенки свои вознес.
Содрогаясь от мук, пробежала над миром зарница,
Тень от тучи легла, и слилась, и смешалась с травой.
Все труднее дышать, в небе облачный вал шевелится.
Низко стелется птица, пролетев над моей головой.Я люблю этот сумрак восторга, эту краткую ночь вдохновенья,
Человеческий шорох травы, вещий холод на темной руке,
Эту молнию мысли и медлительное появленье
Первых дальних громов — первых слов на родном языке.Так из темной воды появляется в мир светлоокая дева,
И стекает по телу, замирая в восторге, вода,
Травы падают в обморок, и направо бегут и налево
Увидавшие небо стада.А она над водой, над просторами круга земного,
(Омонимические рифмы)Ты белых лебедей кормила,
Откинув тяжесть черных кос…
Я рядом плыл; сошлись кормила;
Закатный луч был странно-кос.
По небу полосы синели,
Вечеровой багрец кроя;
В цветах черемух и синели
Скрывались водные края.
Все формы были строго-четки,
Миг ранил сердце сотней жал…
Бодро несет меня тройка лихая,
Веселыя песни ямщик мой поет,
На небе, с тучами месяц играя,
Вдаль безконечную тройку зовет.
Мчимся мы, мчимся, снег лишь белеет,
Небо в тумане слилося с землей,
Там вдалеке пни деревьев чернеют,
Дальше избушек чернеется строй.
А колокольчик, вертясь под дугою,
Заунывную песню поет мне свою;
Жасминный сон в саду мимозном
И многоразно цветовом,
Под Небом бездным, Небом звездным,
Где много дружных звезд вдвоем.
Весенний сад акаций белых,
И апельсиновых ветвей.
Помедли, Ночь, в своих пределах,
О, тише, тише, ветер, вей.
Раскрыт балкон, сожжен цветник морозом.
Опустошен поблекший сад дождями.
Как лунный камень, холодно и бледно
Над садом небо. Ветер в небе гонит
Свинцовые и дымчатые тучи,
И крупный ливень с бурей то и дело
Бежит, дымится по саду… Но если
Внезапно глянет солнце, что за радость
Овладевает сердцем! Жадно дышишь
Мы продолжаем жить.
Мы читаем или пишем стихи.
Мы разглядываем красивых женщин,
улыбающихся миру с обложки
иллюстрированных журналов.
Мы обдумываем своих друзей,
возвращаясь через весь город
в полузамёрзшем и дрожащем трамвае:
мы продолжаем жить.
1И серое небо, и проволок сети,
Саней ускользающий бег;
И вдруг предо мной в электрическом свете
Вуаль, словно искристый снег.И взор промелькнул утомленной загадкой,
Я видел, и вот его нет.
Мгновение тайны так странно, так кратко,
— Но здесь он, он в сердце — ответ! 2И томлюсь я с тех пор,
Невозможно мне жить.
Тот мучительный взор
Не могу я забыть.Я и жду, и молю,
Черные тени узорной решетки
Ясно ложатся по белому снегу.
Тихие звезды — задумчиво-кротки,
Месяц пророчит истому и негу.
Черные окна немого собора
Смотрят угрюмо на белое поле.
Здесь ты и дремлешь, малюточка Кора,
Спишь беспробудно в холодной неволе!
Вижу я ночь твоей родины дальней,
Яркое небо, в пылающих звездах!
Смотрите: он летит над бедною вселенной.
Во прах, невинные, во прах!
Смотрите, вон кинжал в руке окровавленной
И пламень тартара в очах!
Увы! сия рука не знает состраданья,
Не знает промаха удар!
Кто он, сей враг людей, сей ангел злодеянья,
Посол неправых неба кар? Всего прекрасного безжалостный губитель,
Любимый сын владыки тьмы,
Всемощный, вековой — и наш мироправитель!
Ночами лета голубыми,
Когда поют стрекозы,
На Францию Бог пролил чашу звезд.
До губ моих доносит ветер
Вкус неба летнего — и пью
Пространство, что свежо осеребрилось.
Вечерний воздух — край холодной чаши.
Полузакрыв свои глаза,
Пью жадным ртом, как будто сок граната,
По бездорожьям царственной пустыни,
Изнемогая жаждой, я блуждал.
Лежал песок, за валом вал,
Сияли небеса, безжалостны и сини…
Меж небом и землей я был так мал.
И, встретив памятник, в песках забытый,
Повергся я на каменный помост.
Палили тело пламенные плиты,
И с неба падал дождь огнистых звезд.
По в полумгле томительного бреда
Есть песня у меня старинная,
Я нам спою теперь ее:
Как хороша ты, степь пустынная,
Житье привольное мое! Как над тобою, безграничною,
Раскинулся небесный свод,
А по небу, стезей привычною,
Светило вечное идет! Был в городах я и измучился:
Нет, не житье там для меня!
Я скоро по тебе соскучился
И оседлал себе коня! К тебе бежал я: здесь мне весело,
Клубятся тучи сизоцветно.
Мой путь далек, мой путь уныл.
А даль так мутно-безответна
Из края серого могил.Вот кем-то врезан крест замшенный
В плите надгробной, и, как тень,
Сквозь камень, Лазарь воскрешенный,
Пробилась чахлая сирень.Листы пожёлкли, обгорели…
То гнет ли неба, камня ль гнет, —
Но говорят, что и в апреле
Сирень могилы не цветет.Да и зачем? Цветы так зыбки,
Вспомни, вспомни, друг мой милой,
Как сей день приятен был!
Небо радостно светило!
Мнилось, целый мир делил
Наслаждение со мною!
Год минувший — тяжкий сон!
Смутной, горестной мечтою
Без возврата скрылся он.
Снова день сей возвратился,
Лунным лучом и любовью слиянные,
Бледные, страстные, нежные, странные,
Оба мы замерли, счастием скованы,
Сладостным, радостным сном зачарованы.
В Небе — видения облачной млечности,
Тайное пение — в сердце и в Вечности,
Там, в бесконечности — свет обаяния,
Праздник влияния правды слияния.
Утро! вот утро! Едва над холмами
Красное солнце взыграет лучами,
Холод осеннего, светлого дня,
Холод веселый разбудит меня.
Выйду я… небо смеется мне в очи;
С сердца сбегают лобзания ночи…
Блестки крутятся на солнце; мороз
Мы выйдем в сад с тобою, скромной,
И будем странствовать одни.
Ты будешь за травою темной
Искать купальские огни.
Я буду ждать с глубокой верой
Чудес, желаемых тобой:
Пусть вспыхнет папоротник серый
Под встрепенувшейся рукой.
Ночь полыхнет зеленым светом, —
Ведь с нею вместе вспыхнешь ты,
Лишь тебя одну я искал повсюду,
Плыли в вышине звездные пути,
Я тебя искал, жил и верил в чудо.
Страшно, что тебя мог я не найти,
Ты в судьбе моей как весенний ветер,
Ты в любви моей вечное тепло.
Хорошо, что мы встретились на свете,
Но не знаю я, за что мне повезло.
Я люблю тебя,
1На небе закат меланхолический полусмерк.
Вселенной
Горизонт раздвинулся —
Головокружительно… Пылью засверкал фейерверк
Планетный. Дух кинулся
В вожделенный
Метафизический мир — неизведанный верх.2Ходули логические, мучившие — я снял. —
Трясины
Заблуждений, мудрости
Силлогистической — пройдены; дух радостно внял
Прошлое мира
В душу глядится язвительно.
Ветром рыдает устало.
С неба порфира
Ниспала
Стремительно —
Черною, мягкою тенью ниспала.
Прямо на легкие плечи
Порфиру летящую
С неба приемлю,
Днем небо так ярко: смотрел бы, да больно;
Поднимешь лишь к солнцу взор грешных очей —
Слезятся и слепнут глаза, и невольно
Склоняешь зеницы на землю скорей
К окрашенным легким рассеянным светом
И дольнею тенью облитым предметам.
Вещественность жизни пред нами тогда
Вполне выступает — ее череда!
Кипят прозаических дел обороты;
Тут счеты, расчеты, заботы, работы; От ясного неба наш взор отвращен,
Когда же, Господин,
На жизнь мою сойдет
Спокойствие седин,
Спокойствие высот.
Когда ж в пратишину
Тех первоголубизн
Высокое плечо,
Всю вынесшее жизнь.
(Дума)
Что ты значишь в этом мире,
Дух премудрый человека?
Как ты можешь кликнуть солнцу:
«Слушай, солнце! Стань, ни с места!
Чтоб ты в небе не ходило!
Чтоб на землю не светило!»
Выдь на берег, глянь на море —
Что ты можешь сделать морю,
Мы ехали ночью из Гатчины в Пудость
Под ясной улыбкой декабрьской луны.
Нам грезились дивные райские сны.
Мы ехали ночью из Гатчины в Пудость
И видели грустную милую скудость
Природы России, мороза страны.
Мы ехали ночью из Гатчины в Пудость
Под светлой улыбкой декабрьской луны.
Лениво бежала дорогой лошадка,
Скрипели полозья, вонзаяся в снег.
Позабыв о блеске Солнца, в свете призрачных огней,
Проходя по лабиринту бесконечных ступеней,
С каждым шагом холодею, с каждым днем темнее грусть|
Все, что было, все, что будет, знаю, знаю наизусть.
Было много… Сны, надежды, свежесть чувства, чистота
А теперь душа измята, извращенна, и пуста.
Я устал. Весна поблекла. С Небом порван мой завет.
Тридцать лет моих я прожил. Больше молодости нет.
Я в бесцельности блуждаю, в беспредельности грущу,
И, утратив счет ошибкам, больше Бога не ищу.
Горит свод неба, ярко-синий;
Штиль по морю провел черты;
Как тушь, чернеют кроны пиний;
Дыша в лицо, цветут цветы;
Вас кроют плющ и сеть глициний,
Но луч проходит в тень светло.
Жгла вас любовь, желанье жгло…
Ты пал ли ниц, жрец, пред святыней?
Вы, вновь вдвоем, глухой пустыней
Шли — в глуби черной пустоты;
Я не люблю церквей, где зодчий
Слышнее Бога говорит,
Где гений в споре с волей Отчей
В ней не затерян, с ней не слит.Где человечий дух тщеславный
Как бы возносится над ней, —
Мне византийский купол плавный
Колючей готики родней.Собор Миланский! Мне чужая
Краса! — Дивлюсь ему и я.—
Он, точно небу угрожая,
Свои вздымает острия.Но оттого ли, что так мирно
Ржавый ключ как будто зверь
Мой замок грызет сурово,
И окованную дверь
Затворили на засовы.
В круглой башне я сижу.
Сверху — тусклое оконце:
Из потемок я гляжу,
Как сияет в небе солнце.
Солнце — Савлита — красивая дева,
Месяц женился на ней.
Светы — направо, и светы — налево,
Солнце поет, и под звуки напева
Розы раскрылись на сетке ветвей.
Солнце взошло, и по Небу блуждало,
Месяц сказал: «Целовались мы мало»,
Месяц бледнеет от трепета сил.
Слышит в ветвях он поющую птицу,
Видит блестящую деву Денницу,
Тихо, мягко над Украйной.
Обаятельною тайной
Ночь июньская лежит:
Небо так ушло глубоко,
Звезды светят так высоко,
И во тьме Донец блестит.
Сладкий час успокоенья:
Звон, литии, псалмопенья
Святогорския молчат;
Небо висит надо мною, прозрачно и сине;
Ходят внизу облака…
Слава осеннему утру на горной вершине!
С сердца спадает тоска.Вижу далекие горы, долины, озера,
Птиц подо мною полет;
Чую, что за растущею силою взора
Сила и духа растет.Крепнет решимость — расстаться с привычкою горя,
Волю воздвигнуть мою;
Мыслью спокойной я жизнь, не ропща и не споря,
Как она есть признаю.Холодно, мрачно, пустынно без милого друга;
Тема Райдера Хаггарда
Лесная птица, влетевшая в сумрачный зал;
Рука ребенка, зажавшая острый кинжал, —
Ты облик Жизни узнал ли? узнал ли? — Узнал!
Красиво небо в уборах вечерней зари,
Но солнце тонет в крови, все в крови, все в крови.
Звезды сиянье в воде непрозрачной пруда,
Расцвет фиалок в равнине, где скачет орда, —
Милый друг, мне жизнь не полюбить,
Но люблю я жизни отраженье,
И мила мне золотая нить
Меж земным и неземным свершеньем.
И дворец, что в зеркале пруда
Опрокинул ясныя колонны,
Пусть не будет нашим никогда, —
Тяжесть царской знаем мы короны.
На престол тобой возведена,
Я тебя венцом моим венчаю.—