Если любовь уходит, какое найти решенье?
Можно прибегнуть к доводам, спорить и убеждать,
Можно пойти на просьбы и даже на униженья,
Можно грозить расплатой, пробуя запугать.
Можно вспомнить былое, каждую светлую малость,
И, с болью твердя, как горько в разлуке пройдут года,
Поколебать на время, может быть, вызвать жалость
И удержать на время. На время — не навсегда.
Я безмолвно любуюсь красою твоей,
Полон радостных дум, светлых грез о любви.
Я ловлю чудный взор твоих ясных очей,—
И трепещет душа, как в минувшие дни…
Точно в нежном, ласкающем взоре твоем
Улыбается мне новой жизни весна,
И проснулась любовь в моем сердце больном,
И холодную грудь вновь согрела она.
В дыхании зефиров,
На крыльях благодати
Низлетит к нам весна —
Весна! Весна! Кроткая, любезная, вечно юная богиня! Весна низлетит к нам в дыхании любви отческой. Огнь любви разольется во вселенной, счастье озарит людей светлыми лучами в обятиях любви. Дух жизни — будет дух любви. Все восторжествует, все исполнится радости.
В врагах мы узрим братьев нежных
И в их обятиях прольем
Слезу прощенья, примиренья.
Три раза искушаема была Любовь моя.
И мужественно борется… сама Любовь, не я.Вставало первым странное и тупо-злое тело.
Оно, слепорождённое, прозрений не хотело.И яростно противилось, и падало оно,
Но было волей светлою Любви — озарено.Потом душа бездумная, — опять слепая сила, —
Привычное презрение и холод возрастила.Но волею горячею растоплен колкий лед:
Пускай в оврагах холодно, — черемуха цветёт! О, дважды искушённая, дрожит пред третьим разом!
Встаёт мой ярко-огненный, мой беспощадный разум! Ты разум человеческий, его огонь и тишь,
Своей одною силою, Любовь, — не победишь.Не победишь, живущая в едином сердце тленном,
Лишь в сердце человеческом, изменном и забвенном.Но если ты не здешнего — иного сердца дочь, —
Себя борьбою с разумом напрасно не порочь.Земная ярость разума светла, но не бездонна.
Красивых любят чаще и прилежней,
Веселых любят меньше, но быстрей, -
И молчаливых любят, только реже,
Зато уж если любят, то сильней.
Не кричи нежных слов, не кричи,
До поры подержи их в неволе, -
Пусть кричат пароходы в ночи,
Ну, а ты промолчи, промолчи, -
Поспешишь — и ищи ветра в поле.
Самая хмельная боль — Безнадежность,
Самая строгая повесть — Любовь.
В сердце Поэта за горькую нежность
С каждым стихом проливалась кровь.Жребий поэтов — бичи и распятья.
Каждый венчался терновым венцом.
Тот, кто слагал вам стихи про объятья,
Их разомкнул и упал — мертвецом! Будьте покойны! — всё тихо свершится.
Не уходите! — не будет стрельбы.
Должен, быть может, слегка уклониться
Слишком уверенный шаг Судьбы.В сердце Поэта за горькую нежность
— Скажи мне, веточка, где ты росла:
В аду или в райском саду?
И зачем она мне тебя принесла —
На радость иль на беду?
— Ах, там, где она меня сорвала,
Там близко от рая до ада:
У Древа познанья Добра и Зла
Кончается ограда…
Мне звёзды рассказали: «Любви на небе нет».
Я звёздам не поверил. Я счастлив. Я поэт.
Как сон тебя я вижу, когда влюблённый сплю,
И с грёзой просыпаюсь и вновь тебя люблю.
Не в царственных пространствах, где дышит Орион,
Не там, где блещет Вега, мой светлый небосклон.
В твоих глазах я вижу бессмертную мечту,
В стране, где все необычайно,
Мы сплетены победной тайной.
Но в жизни нашей, не случайно,
Разъединяя нас, легло
Меж нами темное стекло.
Разбить стекла я не умею.
Молить о помощи не смею;
Приникнув к темному стеклу,
Смотрю в безрадужную мглу,
И страшен мне стеклянный холод…
Всем душам нежным и сердцам влюбленным,
Кого земной Любви ласкали сны,
Кто пел Любовь во дни своей весны,
Я шлю привет напевом умиленным.
Вокруг меня святыня тишины,
Диана светит луком преклоненным,
И надо мной, печальным и бессонным,
Лик Данте, вдаль глядящий со стены.
Поэт, кого вел по кругам Вергилий!
Своим сверканьем мой зажги сонет,
Печальный друг, мой путь не прокляни,
Лукавый путь веселого порока.
К чему влачить безрадостные дни?
Желания обуздывать жестоко.
Не хочешь ли загробного венца?
Иль на земле отрадна долговечность?
Греши со мной, люби мою беспечность, —
Нам далеко до темного конца.
Смотри, сняла я медленные платья,
И радостной сияю наготой.
Без веры в бога, без участья,
В скитаньи пошлом гибну я,
О, дай, любовь моя, мне счастья,
Спокойной веры бытия!
Какая боль, какая мука,
Мне в сердце бросили огня!
Подай спасительную руку,
Спаси от пламени меня!
О, нет! Молить Тебя не стану!
Еще, еще огня бросай,
(Из Шиллера)Ах! Сокрылась в мрак ненастный
Счастья прошлого мечта!..
По одной звезде прекрасной
Млею, бедный сирота.
Но, как блеск звезды моей,
Ложно счастье прежних дней.
………………
Пусть, навек с златым мечтаньем,
Пусть тебе глаза закрыть,
Сохраню тебя страданьем:
Пускай толпа клеймит презреньем
Наш неразгаданный союз,
Пускай людским предубежденьем
Ты лишена семейных уз.Но перед идолами света
Не гну колени я мои;
Как ты, не знаю в нем предмета
Ни сильной злобы, ни любви.Как ты, кружусь в веселье шумном,
Не отличая никого:
Делюся с умным и безумным,
Живу для сердца своего.Земного счастья мы не ценим,
Тревогой, болью и любовью,
и светлой радостью горя,
сияла роща Притамбовья
посередине сентября. Она сияла, трепетала
над коченеющим жнивьём…
Так вот чего мне не хватало
в великом городе моём! Лесного чистого рассвета,
тропы в некошеном лугу.
И вдруг подумалось: уеду.
Уеду! Хватит. Не могу. Но только снова, только снова
Вот уж был день! Пришло
к нам сразу столько людей.
Они привели с собой каких-то
совсем незнакомых. Ранее я
не мог ничего о них расспросить.
Хуже всего, что они говорили
на языках совсем непонятных.
И я улыбался, слушая их
странные речи. Говор одних
походил на клекот горных
Люби людей; люби природу…
Неволей ближних и родных
Не покупай себе свободу…
Учись у добрых и у злых:
Есть в небе место ясным зорькам,
Но там и темной ночи мгла,
И сладкий мед в растеньи горьком
Находит мудрая пчела.
Что сталось с дружбой!
Когда я допущен был
в обитель стовратную!
Если друг твой, некогда
милый тебе, прогневал тебя,
не карай его, Мощный,
по заслугам его. Все говорят,
что ты отвратился? Когда,
утешенный сердцем, увижу
тебя примиренным? Прими!
В ночах есть чара искони,
Издревле любятся впотьмах.
Закрой глаза. Усни. Усни.
Забудь, что в мире дышет страх.
Я древний перстень снял с перста,
Им мысль скрепляю как венцом.
Ужь ты не та. Не та. Не та.
Мы вместе скованы кольцом.
Календарей для сердца нет,
Все отдано судьбе на милость.
Так с Тютчевым на склоне лет
То необычное случилось,
О чем писал он наугад,
Когда был влюбчив, легкомыслен,
Когда, исправный, дипломат,
Был к хаоса жрецам причислен.
Он знал и молодым, что страсть
Не треск, не звезды фейерверка,
Перевод Роберта Рождественского
— Мой край огромным не зови, —
На карте он птенцом нахохлился…
Но в мире есть страна любви!
Страна любви, где ты находишься?..
— Я — здесь. Я — всюду и всегда.
Я в сердце — счастьем и страданием.
Звездой в твоих глазах, когда
Я не могу понять, как можно ненавидеть
Остывшего к тебе, обидчика, врага.
Я радости не знал — сознательно обидеть,
Свобода ясности мне вечно дорога.Я всех люблю равно любовью равнодушной,
Я весь душой с другим, когда он тут, со мной,
Но чуть он отойдет, как, светлый и воздушный,
Забвеньем я дышу — своею тишиной.Когда тебя твой рок случайно сделал гневным,
О, смейся надо мной, приди, ударь меня:
Ты для моей души не станешь ежедневным,
Не сможешь затемнить — мне вспыхнувшего — дня.Я всех люблю равно любовью безучастной,
Любовь приходит по вечерам,
А на рассвете она уходит.
Восходит солнце, и по горам,
И по долинам лучисто бродит,
Лучи наводит то здесь, то там.
Мир оживает то здесь, то там,
И кто-то светлый по миру бродит,
Утрами бродит, а к вечерам
Шлет поцелуи лесам, горам
И, миротворя весь мир, уходит.
Жизнь бывает жестока,
Как любая война:
Стала ты одинока —
Ни вдова, ни жена.
Это горько, я знаю —
Сразу пусто вокруг,
Это страшно, родная, —
Небо рушится вдруг.
Над ними древность простирает длани,
Им светит рок сияньем вещих глаз,
Их каждый миг — мучительный экстаз.
Вы перед ними — щепки в океане!
Для них любовь — минутный луч в тумане,
Единый свет немеркнущий — для вас.
Вы лишь в любви таинственно-богаты,
В ней все: пожар и голубые льды,
Последний луч и первый луч звезды,
Сонет из ШекспираЯ нежно вас люблю, но сердцем, не глазами:
Лишь недостатки зрит мой неподкупный взор,
А сердце любит их. Все то, что в вас, что с вами,
Оно клялось любить глазам наперекор.
Спокойный голос ваш мне слуха не чарует,
Блаженства не сулит пожатье ваших рук,
И чувственный восторг мне крови не волнует,
Когда наедине вас жду, мой строгий друг.
Но сердце ни уму, ни чувствам не подвластно.
Его желание — одной лишь вам служить.
Не говори: меня он, как и прежде, любит,
Как прежде мною дорожит…
О, нет! он жизнь мою безчеловечно губит,
Хоть, вижу, нож в руке его дрожит.
То в гневе, то в слезах, тоскуя, негодуя,
Увлечена, в душе уязвлена,
Я стражду, не живу… им, им одним живу я,
Но эта жизнь… о, как горька она!
Ночь… и к чему говорить о любви?
Кончены розы и соловьи, Звезды не светят, леса не шумят,
Непоправимое… пятьдесят.С розами, значит, или без роз,
Ночь, — и «о жизни покончен вопрос».… И оттого еще более ночь,
Друг, не способный понять и помочь, Друг моих снов, моего забытья,
Счастье мое, безнадежность моя, Розовый идол, персидский фазан,
Птица, зарница… ну, что же, я пьян, Друг мой, ну что же, так сходят с ума,
И оттого еще более тьма, И оттого еще глуше в ночи,
Что от немеркнущей белой свечи, Если сознание, то в глубине,
Если душа, то на самом дне, —Луч беспощадный врезается в тьму:
Мне не жаль, что тобою я не был любим, —
Я любви недостоин твоей!
Мне не жаль, что теперь я разлукой томим, —
Я в разлуке люблю горячей;
Мне не жаль, что и на́лил и выпил я сам
Унижения чашу до дна,
Что к проклятьям моим, и к слезам, и к мольбам
Оставалася ты холодна;
Ручьи сливаются с Рекою,
Река стремится в Океан;
Несется ветер над Землею,
К нему ласкается Туман.
Все существа, как в дружбе тесной,
В союз любви заключены.
О, почему ж, мой друг прелестный,
С тобой мы слиться не должны? —
Смотри, уходят к Небу горы,
Меня, во мраке и в пыли
Досель влачившего оковы,
Любови крылья вознесли
В отчизну пламени и слова.
И просветлел мой темный взор,
И стал мне виден мир незримый,
И слышит ухо с этих пор,
Что для других неуловимо.И с горней выси я сошел,
Проникнут весь ее лучами,
И на волнующийся дол
Мы любим и любви не ценим,
И жаждем оба новизны,
Но мы друг другу не изменим,
Мгновенной прихотью полны.
Порой, стремясь к свободе прежней,
Мы думаем, что цепь порвем,
Но каждый раз все безнадежней
Мы наше рабство сознаем.
Поэт посвятил свою песню тебе,—
Богач тебе золота дать обещал…
Поэт называл тебя „жизнью своей“,—
Богач же „красавицей“ только назвал…
„Дай руку твою!“ так шепнул он тебе,
„И это богатство—все будет твоим!“
Поэт только плакал, в тоске, пред тобой,
Несчастной любовью своею томим…
Угодила я тебе травой,
зеленями да кашками,
ширью моей луговой,
сердцами золотыми — ромашками.Ты про них слагаешь стихи,
ты любишь меня играющей…
Кто же раны мои да грехи
покроет любовью прощающей? Нет, люби ядовитый туман,
что встает с болотца поганого,
подзаборный сухой бурьян,
мужичка моего пьяного… А коль тут — презренье и страх,
Опять утрами — лучезарный иней
на грядках, на перилах, на траве.
Оцепененье.
Воздух дымно-синий.
Ни ласточки, ни тучки в синеве.
Сияющая обнаженность рощи,
лиловых листьев плотные пласты.
Наверно, нет
пронзительнее, проще
и одухотворенней красоты.Все чаще думается мне с тоскою,