Любовь водила Вашею рукою,
Когда писали этот Вы портрет,
Ни от кого лица теперь не скрою,
Никто не скажет: «Не любил он, нет».
Клеймом любви навек запечатленны
Черты мои под Вашею рукой;
Глаза глядят, одной мечтой плененны,
И беспокоен мертвый их покой.
1.
На голову
Где трудится голова,
Там труда для сердца мало;
Там любви и не бывало;
Там любовь — одни слова.
2.
На глазную повязку
Слушай, милый мальчик,
Слушай тихо-тихо.
Жил однажды зайчик,
И жила слониха.
И случилось горе,
Страсть приводит к лиху,
Серый заяц вскоре
Полюбил слониху.
К тебе, о чистый дух, источник вдохновенья,
На крылиях любви несется мысль моя:
Она затеряна в юдоли заточенья,
И все зовет ее в небесные края.
Но ты облек себя в завесу тайны вечной:
Напрасно силится мой дух к тебе парить.
Тебя читаю я во глубине сердечной,
И мне осталося надеяться, любить.
Всю жизнь любил он рисовать войну.
Беззвездной ночью наскочив на мину,
Он вместе с кораблем пошел ко дну,
Не дописав последнюю картину.
Всю жизнь лечиться люди шли к нему,
Всю жизнь он смерть преследовал жестоко
И умер, сам привив себе чуму,
Последний опыт кончив раньше срока.
Не вини меня, друг мой, — я сын наших дней,
Сын раздумья, тревог и сомнений:
Я не знаю в груди беззаветных страстей,
Безотчетных и смутных волнений.
Как хирург, доверяющий только ножу,
Я лишь мысли одной доверяю, -
Я с вопросом и к самой любви подхожу
И пытливо ее разлагаю!.. Ты прекрасна в порыве твоем молодом,
С робкой нежностью первых признаний,
С теплой верой в судьбу, с детски ясным челом
Ах! сокрылась в мрак ненастный
Счастья прошлого мечта!..
По одной звезде прекрасной
Млею, бедный сирота.
Но, как блеск звезды моей,
Ложно счастье прежних дней.
Пусть навек с златым мечтаньем,
Пусть тебе глаза закрыть,
Сохраню тебя страданьем:
Я вечор в саду, младешенька, гуляла,
И я белую капусту поливала,
Со пра́вой руки колечко потеряла;
Залилася я горючими слезами,
И за это меня матушка бранила:
«Стыдно плакать об колечке! — говорила. —
Я куплю тебе колечко золотое,
Я куплю тебе колечко с изумрудом».
— «Нет, нет, матушка, не надо никакого!
То колечко было друга дорогого;
Я долго шел и, выбрав для ночлега
Холм ледяной, поставил гибкий шест.
В полярной тьме не Сириус, не Вега,
Как знак Любви, сверкает Южный Крест.
Вот дунул ветер, поднял вихри снега;
Запел унылый гимн безлюдных мест…
Но для мечты есть в скорбной песне нега,
И тени белые — как сонм невест.
Да, я — один, во льдах пустых затерян,
Мой путь в снегах обманчив и неверен,
Хорошо, что в этом мире
Есть магические ночи,
Мерный скрип высоких сосен,
Запах тмина и ромашки
И луна.
Хорошо, что в этом мире
Есть еще причуды сердца,
Что царевна, хоть не любит,
Позволяет прямо в губы
Осыпаются алые клёны,
полыхают вдали небеса,
солнцем розовым залиты склоны —
это я открываю глаза.
Где и с кем, и когда это было,
только это не я сочинил:
ты меня никогда не любила,
это я тебя очень любил.
Отче наш! Сына моленью внемли!
Все-проникающую,
Все-созидающую,
Братскую дай нам любовь на земли!
Сыне, Распятый во имя любви!
Ожесточаемое
Оскудеваемое
Сердце Ты в нас освежи, обнови!
Ровный, плоский, одноцветный,
Безглагольный, беспредметный,
Солнцем выжженный песок
Был когда-то в безднах Моря,
И над ним, о силе споря,
Шквал со шквалом биться мог.
И чудовища морские,
Меж стихий морских стихия,
С зыбким праздником в крови,
В неземной глубинной дали,
О! не отринь, Отец Небесный, нас!
Все об одной Тебя мы умоляем!
Одно для нас желанье в этот час:
Храни ее! Тебе ее вверяем!
Твоей любви залог мы видим в ней!
Ее любовь наш круг одушевляет!
И счастие ее священных дней
Сопутницей-звездой для нас сияет!
Три времени года —
Всего лишь три дня.
Три дня —
Всё богатство моё.
Весной —
В первый день
Ты была для меня,
Надеждой и светом её.
Второй день
Ты — летом была для меня
Промчались годы. Я забыл,
Забыл я, что тебя любил,
Забыл за счастием в гоньбе,
Что нужен памятник тебе...
Я жил еще; любил опять!
И стал твой образ вновь мелькать,
И с каждым днем в душе моей
Пришлец становится ясней.
Я забыл, что такое любовь,
И под лунным над городом светом
Столько выпалил клятвенных слов,
Что мрачнею, как вспомню об этом.И однажды, прижатый к стене
Безобразьем, идущим по следу,
Одиноко я вскрикну во сне
И проснусь, и уйду, и уеду… Поздно ночью откроется дверь,
Невеселая будет минута.
У порога я встану, как зверь,
Захотевший любви и уюта.Побледнеет и скажет: — Уйди!
Не знаю, друг, с тоски ли, лени
Я о любви не говорю:
Я лучше окна растворю —
Так хорошо кусты сирени
Чадят в дождливую зарю! Садись вот так: рука к руке,
И на щеке, как на холстинке,
Лежавшей долго в сундуке,
Смешай с улыбкою морщинки:
Ведь нет уж слова без заминки
На позабытом языке! Да и о чем теперь нам спорить
Повторю в канун разлуки,
Под конец любви,
Что любила эти руки
Властные твои
И глаза — кого-кого-то
Взглядом не дарят! —
Требующие отчёта
За случайный взгляд.
Был старый король, — с сердцем мрачным, суровым;
Блистала в его голове седина.
Женился король, — и в дворце его пышном
Томилась его молодая жена.
Прекрасный был паж, — с головой белокурой;
Веселье он сердцем веселым любил;
Всегда с королевой он был неразлучно:
Он шелковый шлейф королевы носил.
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег на крутой.
Выходила, песню заводила
Про степного сизого орла,
Про того, которого любила,
Про того, чьи письма берегла.
Когда взошло твое лицо
над жизнью скомканной моею,
вначале понял я лишь то,
как скудно все, что я имею.
Но рощи, реки и моря
оно особо осветило
и в краски мира посвятило
непосвященного меня.
Замотало нас невозможно,
Закрутило туда-сюда,
Оттоптали в ночи таёжной
Забайкальские поезда.А вообще-то всё трын-трава, —
Здесь Курильские острова,
Что являют прекрасный вид
Бессердечности и любви.Здесь дымит вулкан Тятя-яма.
Только черти и дураки
Не готовятся постоянно
Каждый час откинуть коньки.Над вошедшим в гавань «японцем»
Дворец Любви не замкнут каменной стеной;
Пред ним цветы и травы пышны под росой,
И нет цветка такого, что цветет весной,
Который не расцвел бы на лужайке той.
В траве зеленой вьется быстрый ручеек;
Он, как слюда, прозрачен, светел и глубок.
Кто из мужчин, раздевшись, входит в тот поток,
Становится вновь юным, в самый краткий срок.
Любви начало было летом,
Конец — осенним сентябрем.
Ты подошла ко мне с приветом
В наряде девичьи-простом.
Вручила красное яичко,
Как символ крови и любви:
Не торопись на Север, птичка,
Весну на Юге обожди!
Лишь тебя одну я искал повсюду,
Плыли в вышине звездные пути,
Я тебя искал, жил и верил в чудо.
Страшно, что тебя мог я не найти,
Ты в судьбе моей как весенний ветер,
Ты в любви моей вечное тепло.
Хорошо, что мы встретились на свете,
Но не знаю я, за что мне повезло.
Я люблю тебя,
Полно вам мысли в любви летати,
Кинь сердце ныне все суеты,
Не дай дни прежни воспоминати,
Не мучьте больше мя красоты.
Пленным не буду,
Вольным повсюду,
Вольность мя веселит.
И любить не велит;
Та моя часть,
Уж мой дух знает,
Неправильный круг описала летучая мышь,
Сосновая ветка качнулась над темной рекой,
И в воздухе тонком блеснул, задевая камыш,
Серебряный камешек, брошенный детской рукой. Я знаю, я знаю, и море на убыль идет,
Песок засыпает оазисы, сохнет река,
И в сердце пустыни когда-нибудь жизнь расцветет,
И розы вздохнут над студеной водой родника. Но если синей в целом мире не сыщется глаз,
Как темное золото, косы и губы, как мед.
Но если так сладко любить, неужели и нас
Безжалостный ветер с осенней листвой унесет. И, может быть, в рокоте моря и шорохе трав
«Не доверяй волшебным снам»,
Твердил мне голос постоянный,
Когда, во след моим мечтам,
Я уносился в край туманный.
«Не доверяй любви словам»,
Мне мудрость робкая шептала,
Когда душа, на зло годам,
Любить и чувствовать желала.
«Не доверяй морским волнам»,
Любовь мне тихо говорила:
Не молись за меня!.. Может быть, это грех,
Но в мольбу я не верю, не верю судьбе;
Помолись, моя милая, лучше за тех,
Кто еще не измучен в борьбе.
Помолись и за тех, в ком есть вера в себя,
Укрепи их в надежде, любовью возвысь…
Я любви не ищу, слишком много любя…
За меня, добрый друг не молись.
Забуду ли ее? — Она вилась, как змейка,
Сверкая искрами язвительных очей,
А всё ж была добра мне милая злодейка,
И за свою любовь я благодарен ей.
Мою докучливость она переносила,
Мое присутствие терпела; даже грусть,
Грусть вечную мою, глубокую — щадила,
Страдать позволила и говорила: ‘Пусть!
Пускай он мучится! Страдание полезно.
Пусть любит он меня, хоть любит нелюбезно!
Я тебя люблю, моя награда.
Я тебя люблю, заря моя.
Если мне не веришь, ты меня испытай, —
Всё исполню я!
Горы и моря пройду я для тебя,
Радугу в степи зажгу я для тебя,
Тайну синих звезд открою для тебя,
Ты во мне звучи, любовь моя!
Я пою о том, что я тебя люблю,
Все твой путь блестящей залой зла,
Маргарита, осуждают смело.
В чем вина твоя? Грешило тело!
Душу ты — невинной сберегла.
Одному, другому, всем равно,
Всем кивала ты с усмешкой зыбкой.
Этой горестной полуулыбкой
Ты оплакала себя давно.
Бунтовщик.
Посол небес летит в юдоль земyую,
Хватает грешника за шиворот: —
«Постой»,—он в гневе говорит—"чтить заповедь благую
"Я выучу тебя, я добрый ангел твой.
"Ты должен всех людей любить, смирясь душою:
"Тупицу, подлеца, лениваго скота,
"И подвиги любви, свершенные тобою,
"Сложить, как дар, к стопам грядущаго Христа.
"Покуда сердце биться не устанет,
У нас собака и петух
читать любили книги вслух.
Они тайком входили в дом,
снимали с полки толстый том.
Теперь уж нечего скрывать,
да я и не скрываю,
хотелось очень мне узнать,
про что они читают.
Читали книжки про принцесс
и про технический прогресс,