Лилеею, розой, голубкой, денницей
Когда-то и я восторгался сторицей.
Теперь я забыл их, пленяся одною
Младою, родною, живою душою.
Она всей любви и желаний царица,
Мне роза, лилея, голубка, денница.
Блеск солнышка, розу, голубку, лилею,
Любил я, когда-то, всей страстью моею
Теперь охладел к ним,—и полон одною
Прелестною, нежной, малюткой родною.
В ней все я нашел, все любимыя грезы:
Голубку, блеск солнца, лилеи и розы.
Голубка и роза, заря и лилея, —
Я прежде любил их, пылая и млея,
Теперь не люблю, и мила мне иная,
Иная, родная, моя неземная;
Ее одну я в сердце лелею —
Голубку и розу, зарю и лилею.
Лилею и розу, голубку и солнца сиянье
Когда-то любил я в блаженном любовном страданье;
Теперь не люблю их; люблю я одну не на шутку —
Одну, грациозную, чистую, чудо-малютку.
Она — всех любовных восторгов слиянье —
Лился и роза, голубка и солнца сиянье.
Покинув в полночь госпожу,
Безумьем и страхом обятый, брожу
И вижу: на кладбище что-то блестит,
Зовет и манит от могильных плит.
Зовет и манит от плиты одной,
Где спит музыкант под полной луной.
И слышится шопот: «Я выйду, вот-вот!»
И бледное что-то в тумане встает.
Покинув прекрасной владычицы дом,
Блуждал, как безумный, я в мраке ночном;
И мимо кладбища когда проходил,
Увидел — поклоны мне шлют из могил.
С плиты музыканта несется привет;
Луна проливает-мерцающий свет…
Вдруг шопот: «Сейчас я увижусь с тобой!»
И бледное что-то встает предо мной.