Мое postscrиptum, брат Дашков!
Нельзя ли усмирить певцов
Твоею прозою целебной
И заглянуть с твоим пером
В Парнасский сумасшедший дом?
Какой-то, слышу, дух враждебной
Поэтов так перемутил,
Что Феб, озлясь, их заключил
В бедлам. Теперь за нумерами
Опутанные кандалами,
Обритые, табак жуют.
И все, как умные, поют.
Смотри, о горе! вот в чулане
Сидит наш друг, певец во стане,
И горькую микстуру пьет
И ей в бесовском исступленье:
„Хвала, Микстура“ — вопиет.
Вот наш Воейков в заточенье,
Наш стихотворец-готтентот
За то, что силой русска слога
Преобратил, забывши Бога,
Сады Делиля в огород
И на Вергилия грозился
Напасть с гекзаметром врасплох!
Три сотни б насчитать я мог!
Но видишь сам, я очутился
В конце страницы и письма!..
Войди! Здесь стихотворцев тьма:
В чулане каждый, с каждым лира!
Что здесь услышишь, запиши,
И будет добрая сатира —
Мы посмеемся от души!
Не грех ли вам, прекрасная графиня,
С Варварой Павловной соседа забывать?
Ее высочество великая княгиня
Сейчас за тайну мне изволила сказать,
Что вы давно уж прочитали
Тот розовый роман,
В котором нехристи так мучат христиан,
Где есть Малек-Адель, Матильда, Лузиньян,
И прочее. Вам нет заботы. Вы узнали,
Чем кончилась беда в Рихардовых шатрах:
Соединился ль он с женою,
И что случилось с той чудесною сестрою,
Которой нравится герой Малек-Адель,
Как итальянцу вермишель.
Но я, признаться вам, в великом затрудненье
И только что успел войти в Птолемаис,
Вокруг меня еще и драки и волненье,
И нехристи еще шуметь не унялись;
В таком опасном положенье
Кому приятно быть?
К тому ж, хотел бы я (готов и в том признаться)
Скорей до свадьбы дочитаться,
Малек-Аделя окрестить
И на монахине женить.
Прошу вас, горю помогите
И розовый роман Жуковскому пришлите.
По кочкам, колеям,
Преследуем суровым
Морозом, с Дербичовым
Я полетел к друзьям;
Кони меня крылаты
Безвредно донесли;
Встречать меня пришли
В передней Плещеняты,
Их мать и Букильон.
А сам Плещук копченой,
Быв страшно рассержен
Моей, друзья, изменой,
Ко мне не выходил
И с доктором долбил
В столовой шаропехом
Шары как на убой!
Вы спросите со смехом,
Какой привлек виной
От негра я презренье?
Причиною тому
К обеду неявленье.
Однако моему
Он все был рад приезду!
Пускай не выбегал
Он с моськами к подезду!
Но, верно, прошептал
Сквозь губы раз десяток
Он песню плещеняток:
„Тем лучше! как я рад!..“
Почто?.. зовут обедать!
Ах! голод мне не сват!..
Как быть! Извольте ж ведать,
Что я во всякий час
При вас моей душою,
И жертвовать собою
И всем готов за вас!
Сказал хоть не прекрасно —
Да коротко и ясно.(Приписка).А Светлана? Ох хороша!
— Как звать тебя, чудак? Кто ты? — Я бог Амур!
— Обманывай других! Ты шутишь, балагур!
— Ничуть! Свидетель Бог! Амуром называюсь!
— Быть так! Но кто тебе дал странный сей убор?
— Кто дал? Весь Божий свет! Обычай, город, двор!
— Какой бесстыдный взгляд! нахальность! Удивляюсь!
— Простак! невинности уж нынче негде взять!
— Куда ты дел свой лук, колчан, светильник, стрелы?
— На что они! без них могу торжествовать!
— Упорных больше нет! Мужчины стали смелы!
— Какой переворот!.. А где же твой покров,
— Омытый иногда прелестных глаз слезами?
— Хватился!.. Потерял. — О жалкий из богов!
— Но что? Ты весь в шерсти! с козлиными ногами,
— С гремушкой! маскою! в дурацком шушуне!
— Зачем такой наряд? Пожалуй, обяснися!
— По милости его весь мир подвластен мне!
— Ты царь? — Я бог! — Не мой! — Всесветный! — Отвяжися!
Друг! в тот миг, как из безвестной
Стороны ты в мир вошел,
Мне привиделся прелестный
Гений, Промысла посол.
Недозревшая душою,
Я младенец лишь была —
Он предстал — и предо мною
Вся природа расцвела.
Он душе моей смятенной
Даль грядущего открыл,
И с поры той незабвенной
Ясный луч мне спутник был;
Никогда не отвращала
От светила я очей,
Сколь душа бы ни страдала,
Все жила надежда в ней.
И всечасно сокровенной
Утешитель мне твердил:
„Ты в единой с ним вселенной,
Жребий вас уж обручил!
Ожидай, предстанет милой
С верным счастьем пред тобой...“
Скоро ль? Долго ль? Тайно было,
Но я верила душой!
Все сбылося! Провиденье
Свой исполнило обет!
Сердца стихнуло волненье,
Неизвестности уж нет!
Все, что в жизни сей бесценно,
Все в тебе судьбой дано!
Счастье мне мое священно!
Плод твоей любви оно.
Грянем песню круговую
Про Царя на русский лад.
Царь наш любит Русь родную,
Душу ей отдать он рад.
Прямо русская природа;
Русский видом и душой,
Посреди толпы народа
Выше всех он головой.
На коня мгновенно прянет,
Богатырь и великан,
В ратный стан командой грянет —
Огласит весь ратный стан.
Злися в море непогода —
Смех ему тревога вод,
Буря встань среди народа —
Взглядом он уймет народ.
Мир он любит, рад и бою
И на пушки сам вперед,
А по нужде и с чумою
Подерется за народ.
А семья-то золотая!.. —
Где видал такую свет?
А царица молодая?
Уж такой и в сказках нет.
Сыновьям пример он славы,
Благонравья дочерям!
Чистый в нравах, чисты нравы
Он в наследье даст и нам.
Славься, добрый царь с царицей,
Силой, здравием цвети,
И за нас тебе сторицей
Царь небесный заплати.
Любовь, Надежда и Терпенье:
На жизнь порядочный запас.
Вперед без страха; в добрый час!
За все порука Провиденье.
Блажен, кому Любовь вослед;
Она веселье в жизнь вливает
И счастья радугу являет
На самой грозной туче бед.
Пока заря не воссияла —
Бездушен, хладен, тих Мемнон;
Заря взошла — и дышит он!
И радость в мраморе взыграла!
Таков Любви волшебный свет,
Великих чувств животворитель,
К делам возвышенным стремитель!
Любви нет в сердце — жизни нет!
Надежда с чашею отрады
Нам добрый спутник — верь, но знай,
Что не земля, а небо рай;
Верней быть добрым без награды!
Когда ж Надежда улетит —
Взгляни на тихое Терпенье;
Оно утехи обольщенье
Прямою силой заменит.
Лишь бы, сокровище святое,
Доброта сохранилась нам;
Достоин будь — а небесам
Оставь на волю остальное!
Расстаемся, расстаемся
Мы с пределом детских лет!
Мы судьбе, зовущей в свет,
Невозвратно предаемся.
Будь, что нам пошлет она...
В этот час не упованьем,
Но святым воспоминаньем
В нас душа напоена.
Здесь спокойно протекали
Золотые наши дни —
Как младенчество, они
Сном пленительным пропали!
Часто в наш беспечный круг
Матерь милая являлась,
К нам приветливо ласкалась,
Нам была нежнейший друг!
Был у нас другой хранитель,
Честь земли, земли краса;
Он уж взят на небеса!
Небеса его обитель!
И напрасно мы хотим
Возвратить его мольбами:
Он невидимо над нами,
Но для нас невозвратим.
Ах, из той небесной сени,
Где таишься ты от нас,
Преклонись на детский глас,
Удалившийся наш гений!
Утешением слети
К сердцу матери томимой!
Будь сопутник ей незримой,
Снова мир ей возврати!
На древней высоте Кремля,
В великий праздник Воскресенья,
Узрела Русская Земля
Прекрасный день Его рожденья.
Сменялся быстро годом год:
Он сбросил детскую одежду,
И в Нем приветствует народ
России светлую надежду.
И умилительный обряд,
Встречая праздник Воскресенья,
Свершает ныне Петроград
В прекрасный день его рожденья.
В храм Божий входит царский сын,
И руку к небесам подемлет;
Пред ним Отец и властелин;
Присягу сына Царь приемлет.
С благословением вонми
Словам души его младыя,
И к небу руку подыми
С Ним вместе, верная Россия.
Молись, да, долго свой венец
Нося, пример владыкам славный,
Упрочит благостью Отец
И правдой трон самодержавный:
Чтоб Сыну власть легка была,
Чтоб мог свершать дела благия,
Чтобы на долги дни могла
Возблагоденствовать Россия.
Романс
Озарися, дол туманный;
Расступися, мрак густой;
Где найду исход желанный?
Где воскресну я душой?
Испещренные цветами,
Красны холмы вижу там…
Ах! зачем я не с крылами?
Полетел бы я к холмам.
Там поют согласны лиры;
Там обитель тишины;
Мчат ко мне оттоль зефиры
Благовония весны;
Там блестят плоды златые
На сенистых деревах;
Там не слышны вихри злые
На пригорках, на лугах.
О предел очарованья!
Как прелестна там весна!
Как от юных роз дыханья
Там душа оживлена!
Полечу туда… напрасно!
Нет путей к сим берегам;
Предо мной поток ужасный
Грозно мчится по скалам.
Лодку вижу… где ж вожатый?
Едем!.. будь, что суждено…
Паруса ее крылаты,
И весло оживлено.
Верь тому, что сердце скажет;
Нет залогов от небес;
Нам лишь чудо путь укажет
В сей волшебный край чудес.
Не тревожься, великан!
Мирно стой, утес наш твердой,
Отшибая грудью гордой
Вкруг ревущий океан!
Вихрей бунт встревожил воды;
Воем дикой непогоды
От поверхности до дна
Вся пучина их полна;
На тебя их буря злится;
На тебя их вой и рев;
Повалить тебя грозится
Обезумевший их гнев.
Но с главы твоей подзвездной
Твой орел, пространства князь,
Над бунтующей смеясь
У твоей подошвы бездной,
Сжавши молнии в когтях,
В высоте своей воздушной —
Наблюдает равнодушно,
Как раздор кипит в волнах,
Как они горами пены
Многоглавые встают
И толпою всей бегут
На твои ударить стены.
Ты же, бездны господин,
Мощный первенец творенья,
Стой среди всевозмущенья
Недоступен, тих, один;
Волн ругательные визги
Ветр, озливший их, умчит;
Их гранит твой разразит,
На тебя нападших, в брызги!
Володьковский Барон!
Пора из Петрограда.
Мне шепчет Аполлон,
Что Вам здесь будет рада
И добрая жена,
И рой детей веселый.
Каминная грустна,
И в ней осиротелый
Нахмурен круглый стол.
Итак, за лошадьми!
Являйтесь к нам с вестями
О том, что в добрый час
Случилось там у вас;
О том, как победитель
У Бельта встречен был;
Какой стихотворитель
Его в стихах хвалил?
Каков собор Казанский,
Каков и вахт-парад;
Поет ли старец Званский
О славе невпопад;
И Батюшков-ленивец,
Малютка и Герой,
В стихах всегда счастливец,
Не сделал ли какой
Парнасския проказы?
Какие вам указы
Открыл наш друг Дашков,
Чтобы от злой заразы,
И ябед, и крючков
Вам было избавленье?
Что мой Тургенев-брат...
Скорей, скорей назад
В Володьково! Забвенье
Всем жалким суетам!
Здесь счастье! Скука там!
Там, где бьет источник чистой
В берег светлою волной, —
Там, под рощею тенистой,
С томной, томною душой,
Я грустил уединенный!
Там прекрасную узрел! —
Призрак милый, но мгновенный,
Чуть блеснул и улетел!
Вслед за ним душа умчалась!
С той поры прости, покой!
Жизнь изгнанием казалась, —
Келья бездной гробовой!
О страданье! О мученье!
Сладкий сон, возобновись!
Где ты, райское виденье?..
Ангел Божий, воротись!..
Мир лесов, дубравны сени,
Вечный мрак ужасных стен,
Старцы — горестные тени,
Крест, обеты, сердца плен, —
Вы ли страсти усмиренье?..
Здесь, в могиле дней моих,
В божества изображенье,
На обломках гробовых,
Пред святыней преклоненный,
В самый жертвы страшный час, —
Вижу образ незабвенный,
Слышу милый, милый глас!..
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Вот вам, слуга Фемиды верной,
Записка с просьбою усердной,
Состряпать маклерский патент,
По просьбе ж Зверева смиренной,
Здесь в копии вам приложенной.
Неприхотливый мой клиент
Получит все с сим даром скромным.
Он с маклерством головоломным
Давно на опыте знаком;
Он мещанином был в Белеве
Или купцом; имел свой дом
И торговал. Но рок во гневе
Судил клиенту моему
Безжалостно проторговаться,
Войти в долги и взять суму,
Чтоб только с честностью остаться.
Защитой будьте вы ему!
Слуга закона правосудный,
Я знаю, согласить не трудно
Для вас с достоинством закон.
Прекрасный будет маклер он,
Белевскому полезный свету.
Судья, поверьте в том поэту!
При первом ходе на Парнас,
С торжественным всех лир трезвоном
Перед блаженным Аполлоном —
Поставлю свечку я за вас!
Многи лета, многи лета,
Православный Русский Царь!
Дружно, громко песня эта
Пелась прадедами встарь.
Дружно, громко песню эту
И теперь вся Русь твердит;
С ней по целому полсвету
Имя царское гремит.
Ей повсюду отвечая,
Мчится Русское ура —
От Кавказа до Алтая,
От Амура до Днепра.
С ней во дни Петровы шведу
Русский путь загородил,
И за Нарвскую победу
Днем Полтавы отплатил.
С ней во дни Екатерины
Славен стал наш Русский штык,
И Кагульские дружины,
И Суворовский Рымник.
С нею грозно запылала
Венценосная Москва,
И небесной карой пала
На врагов ее глава.
В наши дни перешагнула
С нею рать Балканов грань,
Потрясла врата Стамбула,
Повалила Эривань.
Прогреми ж до граней света,
И по всем сердцам ударь,
Наша песня: многи лета,
Православный Русский Царь!
О Негр, чернилами расписанный Натурой,
На коем виден лак искусств;
Из-под экватора пролезший к нам фигурой,
Лица чудесного дивишь архитектурой,
Ты винегрет ролей и чувств;
Вдруг мамкой, цесарем... и се-карикатурой!
Но дело не об том,
Со всем твоим уменьем и умом,
Ты можешь сделаться великою скотиной,
То есть большим скотом,
Когда не подаришь друзей безделкой — днем,
И не останешься у нас сегодня с Ниной.
Плещук!
Не вдруг
Оставь
Друзей!
Ей! Ей!
Поправь
Свой план!
Надень
Кафтан;
Брось лень,
Побрей
Себя;
Друзей
Любя,
Им ты
Вещай:
„Скоты!
Вам рай,
Где я!
Одна
Моя
Жена,
Да рой
Святой
Плещат —
Ребят,
Каких
Других
Здесь нет,
Как нет
Мне вас,
Друзей,
Подчас
Милей!
И так,
Чудак
Плещук,
Ваш друг,
У вас,
Скотов,
Не час
Готов,
Но шесть
И шесть
Часов
Провесть!“
Ты, Плещепуп,
Весьма неглуп,
Уверен я,
Да, власть твоя!
Не на уме,
Так на письме
Ты короток!
Никак насморк
Тому виной!
И, ангел мой,
Хоть нос распух,
Да крепок дух!
Хвала судьбе!
Скажу тебе:
Гроза прошла,
И расцвела
Душа у нас!
В счастливый час
Наш Боергав,
Здесь прописав
Тово, сево,
Как ничево
Все смастерил
И протурил
Созданье тьмы,
Сестру чумы,
Врагушу в ад!
Не лекарь — клад.
Да вот что грех!
Ему на смех
Надежду бьет,
Несет и рвет!
Да захворал
Наш генерал!
Тот человек,
Каких в наш век
Немного есть:
Он любит честь,
Душою прям
И дорог нам!
Как Филемон
С Бавкидой, он
С женой живет...
Он хину пьет
Теперь как чай!
Мой друг, прощай!
И жди меня,
Как светла дня
Поп пьяный ждет,
И ложки — рот,
И мух паук,
И Павлов — крюк,
Вдовец кривой,
Жены другой!
Друзья! „прости“ — словцо святое,
Оно не значит розно жить;
Напротив — неразлучней быть
Воспоминанием и старой дружбой вдвое!
Сказав „прости“ моим друзьям,
Себя от них не отдаляю,
В одном лишь слове заключаю
И благодарность к ним, и веру к их сердцам!
„Прости!“ — надежды милый глас,
Предвозвещающий свиданье!
В минуту скорби — упованье
На восхитительный вознагражденья час!
Того ужасного „прости“,
Которое жестокой силой
Творит чужим, что было мило,
Не дай нам никогда, Творец, произнести!
„Прости!“ — святое завещанье
Быть вместе даже и вдали,
Залог бродящим на земли
Путями разными — на верное свиданье.
Никто: „прости, и жизнь и свет!“
Сказать не может без волненья,
Но то лишь знак переселенья
В тот край, где о „прости“ уж и помина нет!
Честные господа,
За что на нас гоненье?
Ведь радость не беда,
Она нам извиненье!
День первый Сентября
Стал Августа двадцатый!
Такое чудо зря,
Сержанты и солдаты,
Смягчите строгий взгляд!
Будь каждый с нами рад!
Кометы появленье
И милыя рожденье
Мы празднуем в сей час!
Но всяк скажи из нас:
Комета, Бог с тобою!
Иди своим путем!
Будь славною звездою,
Да нас не тронь хвостом!
А ты, Александрина,
Наш мир не покидай!
Будь счастья в нем причина!
Собою всех пленяй
И жизнью веселися,
Невинная душой!
Но только не сердися,
Что Август ясный твой,
По щучьему веленью,
По нашему прошенью,
Стал мрачным Сентябрем!
Какая нужда в том!
Все будешь прелесть света!
А тем, кому судьбой
Дано в нем быть с тобой,
И осень лучше лета!
И.
Боже, царя храни!
Сильный, державный,
Царствуй на славу нам,
Царствуй на страх врагам,
Царь православный;
Боже, царя храни!
ИИ.
Слава на небе солнцу высокому—
На земле государю великому!
Слава на небе утру прекрасному—
На земле государыне ласковой!
Слава на небе ясному месяцу—
На земле государю наследнику!
Слава ярким светилам полуночи—
Сыновьям, дочерям государевым,
И великому князю с княгинею!
Слава громам, играющим на небе—
Слава храброму русскому воинству!
Слава небу всему лучезарному—
Слава русскому царству великому!
Веселися ты, солнце небесное—
Многи лета царю благоверному!
ИИИ.
Боже, царя храни!
Славному долги дни
Дай на земли;
Гордых смирителю,
Слабых хранителю,
Всех утешителю
Все ниспошли!