Мой друг утешительный!
Тогда лишь покинь меня,
Когда из души моей
Луч жизни скроется!
Тогда лишь простись со мной!
Источник великого,
И веры и радости,
И в сердце невинности;
Мне силу и мужество,
И твердость дающа,
Мой ангел — сопутница,
И в жизни и в вечности!
Справься, справься, мой голубчик,
Ты в который день был купчик
Тех лугов,
Что судьба тебе судила,
Что продал тебе Гаврила,
Сын Петров!
И скажи ты эскулапу,
Что по всем углам, по шкапу
Я искал
Им потерянного тома;
Знать, он был забыт им дома
Иль пропал.
Я счастлив был неизяснимо!
Семью вождя великого я зрел,
И то, что я смиренной лирой пел
В честь памяти его боготворимой,
Теперь вдове его дерзаю посвятить!
Дерзаю гордое в душе питать желанье:
С воспоминанием о нем соединить
И обо мне воспоминанье!
Моя вторая мать, друг юношеских лет,
На память о любви ее мне подарила,
И я, как памятник любви, ее хранила,
И вечно сохранить дала себе обет, —
И ныне мысль переменяю!
Мой друг, она — твоя!...
Но что ж, ужели чем обет свой нарушаю?
Ты — та же я!
Как все, мой нежный друг, неверно под луною!
Тебе докажет то комар своей судьбою.
Пленившись пеной золотою,
Он сладости в вине, как ты и я, искал.
Но в сладостном вине конец безумца ждал!
Он там находит смерть, где жизнь для нас с тобою.
Мы вспомнили прекрасно старину!
Через Кавказ мы пушки перемчали;
В один удар мы кончили войну,
И Арарат, и мир, и славу взяли!
И Русской — в том краю, где был
Утешен мир дугой завета —
Свои знамена утвердил
Над древней колыбелью света!
Платон, великий муж, когда ты прославлял
Нам кроткого отца в Зиждителе вселенной,
Тогда я с пламенной душою, восхищенной,
К Творцу Всемощному моленье воссылал:
Да благостью своей Платона сохранит,
И драгоценны дни Великого продлит.
Друг, для чего о породе моей меня вопрошаешь?
Листьям лесным племена человеков подобны. На землю
Ветер бросает увядшие листья; другие выводит
Лес, оживая с весной молодою. И люди подобно!
Племя одно настает — исчезает племя другое.
Ты все жива в душе моей!
Нет, не покинула ты землю...
Ты предо мной! Тебе я внемлю,
О светлый ангел прежних дней!
Но, ах! все та же в сердце младость!
А жизнь давно уж отцвела;
Я испытал любови сладость,
Но не воротится она!
Воейков, дай же знать,
Что Дерптские Немчурки!
Пора уж перестать
Играть нам с ними в жмурки!
Когда ж к тебе указ
В дорогу снаряжаться
И для Немецких глаз
В обширный наряжаться
Парик и епанчу?
На почте нет пакета...
Сон — утешитель! Пусть образу смерти твой образ подобен,
Я призываю тебя! посети одинокое ложе!
Дай мне покоя! Сколь сладко нам в жизни не чувствовать жизни,
Столько ж нам сладко и в смерти не чувствовать смерти.
Едва лишь что сказать удастся мне счастливо,
Как Древность заворчит с досадой: «Что за диво!
Я то же до тебя сказала, и давно!»
Смешна беззубая! Вольно
Ей после не прийти к невежде!
Тогда б сказал я то же прежде.
„Перун мой изостри, — сказал Юпитер Мщенью, —
Устал я миловать! погибель преступленью!“
Но Милосердие, услышав приговор,
Украдкой острие перуна притупляет.
С тех пор
Он только лишь страшит, но редко поражает.
Наш добрый Царь, тебе мы пьем —
Да слава путь твой увенчает!
Твой меч благословен Творцом!
Он не разит, но защищает!
Полней стаканы! Пейте в лад!
Так пили наши деды!
Царю великому виват!
Ему венец победы!
Тебе вменяют в преступленье,
Что ты милее всех детей!
Ужасный грех! И вот мое определенье:
Пройдет пять лет и десять дней,
Не будешь ты тогда милее всех детей:
Ты будешь страх сердец и взоров восхищенье!
Где всемогущие владыки,
Опустошители земли?
Их повелительные лики
Смирились в гробовой пыли!
И мир надменных забывает,
И время с их гробов стирает
Последний титул их и след,
Слова ничтожные: их нет!
Я предсказатель! Радость за горем пришла! Заменило
Небо, что отнято им! Будь же утешен, отец!
Двух ты имеешь сынов! Твой младший с тобою, твой старший
Будет, как ангел, с небес милого брата хранить.
Не имею я кирхгофа —
Он во власти у Фриофа,
Сей известный вам Фриоф
Есть поистине кирхгоф
Всех бумажек, книг, картинок,
Чашек, чашечек, корзинок,
Мосек, плошек, катехов...
Ох! ты чушечка Фриоф!
Задача трудная для бедного поэта.
У розы иглы есть, рога есть у быка —
Вот сходство. Разница ж: легко любви рука
Совьет из роз букет для милого предмета;
А из быков никак нельзя связать букета!
О, молю тебя, создатель,
Дай вблизи ее небесной,
Пред ее небесным взором
И гореть и умереть мне,
Как горит в немом блаженстве,
Тихо, ясно угасая,
Огнь смиренныя лампады
Пред небесною Мадонной.