Это оне — соблазненныя! —
В час умилений ночных.
— Усыпленныя, полусонныя…
Не надо помнить об них.
Облака потянулись холодныя,
Птиц таинственный рой,
Цветы раскрылись безплодные.
— Зелень ярка под горой.
Вам близки отжившие, мертвые!
Дьяволы шепчут о чем?
Это мечты, — мечты полустертыя
В одиноком, далеком былом.
Луна была скрыта за тучей,
Мы сидели с тобою в саду,
И о счастии ветер летучий
Тебе шептал, как в бреду.
И о счастии ты мне шептала,
Наклоняясь к моим губам.
А липа цветы роняла
С вышины на колени нам.
И казалось, что будет сыпать
Свой дождь она вечный срок.
Отчего же сегодня липа
Роняет цветы на песок?
<1912>
Свой круг рисуя все ясней,
Над морем солнце опускалось,
А в море полоса огней,
Ему ответных, уменьшалась.
Где чары сумрака и сна
Уже дышали над востоком,
Всходила мертвая луна
Каким-то жаждущим упреком.
Но вдоль по тучам, как убор,
Сверкали радужные пятна,
И в нежно голубой простор
Лился румянец предзакатный.
На небо низкое до срока ночь нисходит,
Река померкшая во льдах недвижно спит,
Снежинки хоровод под фонарями водят,
Слабея, падают на сумрачный гранит.
И море заперто… и целый мир далеко,
Весь мир борьбы и гроз, где место есть живым!
И в смутном веянии полуночи глубокой
То Полюс царствует над городом своим.
Облеченные в одежды
Длинно тяжкия, — не мы
К красоте откроем вежды,
Мы — в темницах серой тьмы.
Грез прибежище и нега,
Тело женское! — в мехах,
В шерсти, в шарфах, в царстве снега
Ты лишь безобразный прах.
Есть живое возрожденье!
Краски, розы, нагота!
Так, творите вы мгновенье…
Кто же вас творит? — Мечта.
Рвется ветер одичалый,
Буря знак дала погонь…
С бурен споря, родич алый,
Машет сотней лап огонь.
Рамы трески, двери скрежет,
Балок грохот, гуд и рев…
Буря с боя вереск режет,
Гнет стволы в дуги дерев!
Страшен ты, Кащей летучий!
Но, как светлый сердолик,
Месяц вниз, сквозь щели тучи,
Клонит милосердо лик.
Сердце, полное унынием,
Обольсти лучем любви,
Все пределы и все линии
Безпощадно оборви!
Пусть во мраке неуверенном
Плачут призраки вокруг,
Пусть иду, в пути затерянный,
Через темный, страшный луг.
И тогда, обманам преданный,
Счастлив грезою своей,
Буду петь мой гимн неведомый,
Скалы движа, как Орфей!
В тени задремавшаго парка
„Люблю“ мне шепнула она.
Луна серебрилась так ярко,
Так зыбко дрожала волна.
Но миг этот не был желанным,
Мечты мои реяли прочь,
И все мне казалось обманным,
Банальным, как лунная ночь.
Сливая уста в поцелуе,
Я помнил далекие сны,
Другия сверкавшия струи,
Иное мерцанье луны.
В тени задремавшего парка
«Люблю» мне шепнула она.
Луна серебрилась так ярко,
Так зыбко дрожала волна.
Но миг этот не был желанным,
Мечты мои реяли прочь,
И все мне казалось обманным,
Банальным, как лунная ночь.
Сливая уста в поцелуе,
Я помнил далекие сны,
Другие сверкавшие струи,
Иное мерцанье луны.
(Азбука от А до Ѳ)
Алый бархат вечереет,
Горделиво дремлют ели,
Жаждет зелень, и июль
Колыбельной лаской млеет...
Нежно отзвуки пропели...
Разостлался синий тюль.
Улетели феи – холить
Царство чары шаловливой,
Щебет едких эпиграмм.
Начинает сны неволить,
Мѵро льет нетерпеливый,
Юга ясный өимиам.
В серебряной пыли полуночная влага
Пленяет отдыхом усталые мечты,
И в зыбкой тишине речного саркофага
Отверженный герой не слышит клеветы.
Не проклинай людей! Настанет трепет, стоны
Вновь будут искренни, молитвы горячи,
Смутится яркий день, — и солнечной короны
Заблещут в полутьме священные лучи!
— Вы бледны, моя синьора.
Что склонили вы глаза?
— Я, пока вы на охоте,
Убираю волоса.
— Чей же конь заржал так жарко
На конюшне у меня?
— Мой отец прислал в подарок
Вам прекраснаго коня.
— Чей-же в зале щит повешен?
— Братом прислан он моим.
— Чье копье стоит у двери?
— Сердце мне пронзите им.
О, когда бы я назвал своею
Хоть тень твою!
Но и тени твоей я не смею
Сказать: люблю.
Ты прошла недоступно небесной
Среди зеркал,
И твой образ над призрачной бездной
На миг дрожал.
Он ушел, как в пустую безбрежность,
Во глубь стекла…
И опять для меня — безнадежность,
И смерть, и мгла!
С шумом на белые камни
Черныя волны находят,
Мерно вставая рядами,
Пенныя головы клонят.
Море ночное — из дали
Вал за валами торопит,
Белые камни — телами
Мертвых воителей кроет.
Морем упорным, полночным,
Властвует дух-разрушитель.
С шумом покорным, немолчным
Толпы идут на погибель.
Золотистые феи
В атласном саду!
Когда я найду
Ледяные аллеи?
Влюбленных наяд
Серебристые всплески!
Где ревнивые доски
Вам путь преградят?
Непонятные вазы
Огнем озаря,
Застыла заря
Над полетом фантазий.
За мраком завес
Погребальные урны,
И не ждет свод лазурный
Обманчивых звезд.
Золотистыя феи
В атласном саду!
Когда я найду
Ледяныя аллеи?
Влюбленных наяд
Серебристые всплески!
Где ревнивыя доски
Вам путь преградят?
Непонятныя вазы
Огнем озаря,
Застыла заря
Над полетом фантазий.
За мраком завес
Погребальныя урны,
И не ждет свод лазурный
Обманчивых звезд.
И снова дрожат они, грезы бессильные,
Бессильные грезы ненужной любви;
Как сестры, как братья, ряды кипарисные
Задумчиво слушают думы мои;
С упреком лаская тростинки росистые,
О будущем горе лепечут ручьи,
А в сердце дрожат, невозможные, чистые,
Бессильные грезы ненужной любви.
И снова дрожат оне, грезы безсильныя,
Безсильныя грезы ненужной любви;
Как сестры, как братья, ряды кипарисные
Задумчиво слушают думы мои;
С упреком лаская тростинки росистыя,
О будущем горе лепечут ручьи,
А в сердце дрожат, невозможныя, чистыя,
Безсильныя грезы ненужной любви.
Моей мечте люб кругозор пустынь,
Она в степях блуждает вольной серной.
Ей чужд покой окованных рабынь,
Ей скучен путь проложенный и мерный.
Но встретив Холм Покинутых Святынь,
Она дрожит, в тревоге суеверной,
Стоит, глядит, не шелохнет травой,
И прочь идет с поникшей головой.
Что просто — странно! — этого завета
Не забывайте! он — жестоко прав!
Мне ж пусть концом послужит правда эта!
Составил я покорно шесть октав,
Теперь седьмая — мной почти допета,
Я, эту форму старую избрав,
Сказал, что по канве узоры вышью,
И нитку рву на узелок двустишью!