Целовалась с нищим, с вором, с горбачом,
Со всей каторгой гуляла — нипочём!
Алых губ своих отказом не тружу,
Прокаженный подойди — не откажу!
Пока молода —
Всё как с гуся вода!
Никогда никому:
Нет!
Всегда — да!
Как звезды меркнут понемногу
В сияньи солнца золотом,
К нам другу друг давал дорогу,
Осенним делаясь листом,
— И каждый нес свою тревогу
В наш без того тревожный дом.Мы всех приветствием встречали,
Шли без забот на каждый пир,
Одной улыбкой отвечали
На бубна звон и рокот лир,
— И каждый нес свои печали
Как по синей по степи
Да из звёздного ковша
Да на лоб тебе да…
— Спи,
Синь подушками глуша.
Дыши да не дунь,
Гляди да не глянь.
Волынь-криволунь,
Хвалынь-колывань.
Уравнены: как да и нет,
Как чёрный цвет — и белый цвет.
Как в творческий громовый час:
С громадою Кремля — Кавказ.
Не путал здесь — земной аршин.
Все равные — дети вершин.
Равняться в низости своей —
Забота черни и червей.
С ласточками прилетела
Ты в один и тот же час,
Радость маленького тела,
Новых глаз.
В марте месяце родиться
— Господи, внемли хвале! —
Это значит быть как птица
На земле.
Имя твое — птица в руке,
Имя твое — льдинка на языке.
Одно-единственное движенье губ.
Имя твое — пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.
Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Между воскресеньем и субботой
Я повисла, птица вербная.
На одно крыло — серебряная,
На другое — золотая.
Меж Забавой и Заботой
Пополам расколота, —
Серебро мое — суббота!
Воскресенье — золото!
Есть на карте — место:
Взглянешь — кровь в лицо!
Бьется в муке крестной
Каждое сельцо.
Поделил — секирой
Пограничный шест.
Есть на теле мира
Язва: всё проест!
Капитан, пушкарь и боцман —
Штурман тоже, хоть и сед, —
Мэгги, Мод, Марион и Молли —
Всех любили, — кроме Кэт.Не почтят сию девицу
Ни улыбкой, ни хулой, —
Ибо дегтем тяготится,
Черной брезгует смолой.Потерявши равновесье,
Штурман к ней направил ход.
А она в ответ: «Повесься!»
Но давно уж толк идет, Что хромой портняжка потный —
Не любовь, а лихорадка!
Легкий бой лукав и лжив.
Нынче тошно, завтра сладко,
Нынче помер, завтра жив.Бой кипит. Смешно обоим:
Как умен — и как умна!
Героиней и героем
Я равно обольщена.Жезл пастуший — или шпага?
Зритель, бой — или гавот?
Шаг вперед — назад три шага,
Шаг назад — и три вперед.Рот как мед, в очах доверье,
Последняя прелесть,
Последняя тяжесть:
Ребёнок, у ног моих
Бьющий в ладоши.
Но с этой последнею
Прелестью — справлюсь,
И эту последнюю тяжесть я —
Сброшу.
..................
Ты помнишь? Розовый закат
Ласкал дрожащие листы,
Кидая луч на темный скат
И темные кресты.
Лилось заката торжество,
Смывая боль и тайный грех,
На тельце нежное Того,
Кто распят был за всех.
Из светлого круга печальных невест
Не раз долетали призывы.
Что нежные губы! Вздымались до звезд
Его молодые порывы! Что жалобы скрипок, что ночи, как мед,
Что мертвые статуи в парке?
Иному навстречу! Победа не ждет,
Не ждут триумфальные арки.Пусть пламенем пестрым кипит маскарад,
Пусть шутит с ним дед благосклонный,
Пусть кружатся пары, — на Сене парад,
Парад у Вендомской колонны! Родному навстречу! Как пламя лицо,
Семь холмов — как семь колоколов,
На семи колоколах — колокольни.
Всех счётом — сорок сороков.
Колокольное семихолмие!
В колокольный я, во червонный день
Иоанна родилась Богослова.
Дом — пряник, а вокруг плетень
И церковки златоголовые.
Что другим не нужно — несите мне:
Всё должно сгореть на моём огне!
Я и жизнь маню, я и смерть маню
В лёгкий дар моему огню.
Пламень любит лёгкие вещества:
Прошлогодний хворост — венки — слова…
Пламень пышет с подобной пищи!
Вы ж восстанете — пепла чище!
Еще один огромный взмах –
И спят ресницы.
О, тело милое! О, прах
Легчайшей птицы!
Что делала в тумане дней?
Ждала и пела?
Так много вздоха было в ней,
Так мало — тела.
Вере Аренской
Беженская мостовая!
Гикнуло — и понеслось
Опрометями колес.
Время! Я не поспеваю.
Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? — Чья победа? —
Кто побежден?
Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?
— Сколько у тебя дружочков?
Целый двор, пожалуй?
— После кройки лоскуточков,
Прости, не считала.— Скольких перепричащала?
Поди, целый рынок?
— А на шали бахроминок,
Прости, не считала.— А сердца покласть в рядочек —
Дойдешь до Китая?
— Нынче тиф косит, дружочек!
Помру — сосчитаю.* * *Две руки — и пять на каждой —
Улыбаясь, милым крошкой звали,
Для игры сажали на колени…
Я дрожал от их прикосновений
И не смел уйти, уже неправый.
А они упрямца для забавы
Целовали!
В их очах я видел океаны,
В их речах я пенье ночи слышал.
«Ты поэт у нас! В кого ты вышел?»
Die stille Strasse: юная листва
Светло шумит, склоняясь над забором,
Дома — во сне… Блестящим детским взором
Глядим наверх, где меркнет синева.
С тупым лицом немецкие слова
Мы вслед за Fräulein повторяем хором,
И воздух тих, загрезивший, в котором
Вечерний колокол поет едва.
Рас-стояние: версты, мили…
Нас рас — ставили, рас — садили,
Чтобы тихо себя вели
По двум разным концам земли.
Рас-стояние: версты, дали…
Нас расклеили, распаяли,
В две руки развели, распяв,
И не знали, что это — сплав
Ростком серебряным
Рванулся ввысь.
Чтоб не узрел его
Зевес —
Молись! При первом шелесте
Страшись и стой.
Ревнивы к прелести
Они мужской.Звериной челюсти
Страшней — их зов.
Ревниво к прелести
Самовластная слобода!
Телеграфные провода! Вожделений — моих — выспренных,
Крик — из чрева и на ветр!
Это сердце мое, искрою
Магнетической — рвет метр.— «Метр и меру?» Но чет — вертое
Измерение мстит! — Мчись
Над метрическими — мертвыми —
Лжесвидетельствами — свист! Тсс… А ежели вдруг (всюду же
Провода и столбы?) лоб
Заломивши поймешь: трудные
Пышно и бесстрастно вянут
Розы нашего румянца.
Лишь камзол теснее стянут:
Голодаем как испанцы.
Ничего не можем даром
Взять — скорее гору сдвинем!
И ко всем гордыням старым —
Голод: новая гордыня.