Забвенье — сознанье — забвенье…
А сердце, кровавый скупец,
Все копит земные мгновенья
В огромный свинцовый ларец.
В ночи ли проснусь я, усталый,
На жарком одре бредовом —
Оно, надрываясь, в подвалы
Ссыпает мешок за мешком.
Тайно сердце просит гибели.
Сердце легкое, скользи…
Вот меня из жизни вывели
Снежным серебром стези…
Как над тою дальней прорубью
Тихий пар струит вода,
Так своею тихой поступью
Ты свела меня сюда.
Завела, сковала взорами
И рукою обняла,
Для сердца нежного и любящего страстно
Те поцелуи слаще всех наград,
Что с милых робких губ похищены украдкой
И потихоньку отданы назад.Но к обладанью нас влечет слепая сила,
Наш ум мутит блаженства сладкий яд:
Слезами и тоской отравленная чаша
Из милых рук приходит к нам назад.Не всякому дано любви хмельной напиток
Разбавить дружбы трезвою водой,
И дотянуть его до старости глубокой
С наперсницей, когда-то молодой.
Проходят дни и сны земные…
Кого их бренность устрашит?
Но плачет сердце от обид —
И далеки сердца родные. И утешенья сердцу нет,
А сердце утешенья просит,
И холоден окружный свет,
И свет — сиянья не приносит! Так медленно идут они,
Как в неживом круговращенье,
Мои нерадостные дни —
В мечтах, в слезах, в уединенье. Пусть ночи мчались бы скорей!
Темные тучи по небу ночному
Быстро над снежной поляной клубились,
Грусть навевавшие сердцу больному —
Думы в уме проносились.
Выплыв над степью таинственно белой,
Робко луна из-за туч проглянула;
В сумрачном сердце на миг просветлело,
В сердце надежда блеснула.
Прекрасен тихий блеск вечернего заката,
Но блеск твоих очей прекраснее его.
Вечерняя заря и эти очи смотрят
С гнетущею тоской вглубь сердца моего.
Вечерняя заря — то символ расставанья,
Сердечной темноты, сердечных старых ран…
Чрез несколько минут глаза твои отделит
От сердца моего широкий океан…
Прекрасен тихий блеск вечерняго заката,
Но блеск твоих очей прекраснее его.
Вечерняя заря и эти очи смотрят
С гнетущею тоской вглубь сердца моего.
Вечерняя заря — то символ разставанья,
Сердечной темноты, сердечных старых ран…
Чрез несколько минут глаза твои отделит
От сердца моего широкий океан…
Хотел я не любить: что ж делаю? люблю!
Любя терзаюся, крушу себя, гублю…
Но пользы нет в слезах; слезами я не смою
Того, что злой судьбе железною рукою
Угодно было начертать:
«Кокеткам торговать сердцами,
Мужьям ходить с рогами,
А Плаксе (то есть мне) бранить любовь словами,
Но сердцем обожать — ввек, ввек!»
Увы! слаб бедный человек!
Любовь, любовь, небесный воин!
Куда летит твоё копье?
Кто гнева твоего достоин?
Кто примет в сердце остриё? Ах, я боюсь, что мимо, мимо
Летит благословенный гнев!
О, будь, любовь, неумолима
Ко мне, надменнейшей из дев! Твоих небесных своеволий
Возжаждала душа моя.
Дай гибели, дай сердцу боли
Пронзающего острия!
(в день 50-летнего юбилея)Умиляя сердце человека,
Наслажденье чистое даря,
Голос твой не умолкал полвека,
Славен путь певца-богатыря.Не слабей под игом лет преклонных.
Тысячи и тысячи сердец,
Любящих, глубоко умиленных,
Благодарность шлют тебе, певец! Воплощая русское искусство
В звуках жизни, правды, красоты,
Труд, любовь и творческое чувство
На алтарь его приносишь ты…
Да, сей пожар мы поджигали,
И совесть правду говорит,
Хотя предчувствия не лгали,
Что сердце наше в нем сгорит.Гори ж, истлей на самосозданном,
О сердце-Феникс, очаге
И суд свой узнавай в нежданном,
Тобою вызванном слуге.Кто развязал Эолов мех,
Бурь не кори, не фарисействуй.
Поет Трагедия: «Всё грех,
Что действие», Жизнь: «Все за всех»,
Среди несметных звезд полночи
Как эти две глядят мне в очи,
Не поглядит нигде звезда;
Но неизменна воля рока:
С заката той, а той с востока —
Им не сойтиться никогда.Среди людей так часто двое
Равно постигнули земное,
Затем что стали высоко,
И оба сердца пышут страстью,
И оба сердца рвутся к счастью,
Улыбка томительной скуки
Средь общей веселия жажды…
Вы, полные, сладкие звуки, —
Знать, вас не услышать мне дважды! Зачем же за тающей скрипкой
Так сердце в груди встрепенулось,
Как будто знакомой улыбкой
Минувшее вдруг улыбнулось? Так томно и грустно-небрежно
В свой мир расцвеченный уносит,
И ластится к сердцу так нежно,
И так умилительно просит?
Скрипнула дверь. Задрожала рука.
Вышла я в улицы сонные.
Там, в поднебесьи, идут облака
Через туман озаренные.
С ними — знакомое, слышу, вослед…
Нынче ли сердце пробудится?
Новой ли, прошлой ли жизни ответ,
Вместе ли оба почудятся?
Если бы злое несли облака,
Сердце мое не дрожало бы…
Будь жестока, будь упорна,
Будь спесива, несговорна;
Буде отныне могу еще осердиться,
То мой гнев в моем сердце имеет храниться.Ах, нет! хоть в какой напасти
Глаза явят мои страсти.
Но вы не увидите мое сердце смело,
Чтоб оно противу вас когда зашумело.
Я вас имею умолять,
Дабы ко мне милость являть.
Буде отныне могу еще осердиться,
Милую полюбя,
Я не играл с ней в прятки:
И сердце свое и себя —
Все отдал ей без остатка.
Но хоть смущена была,
Недолго она колебалась:
Сердце мое взяла,
А от меня отказалась.
Уж я золото хороню, хороню.
песня игорная.
Золото лучистое я в сказку хороню,
Серебро сквозистое приобщаю к дню.
Золото досталось мне от Солнца, с вышины,
Серебро — от матовой молодой Луны.
Песнь моя — разливная, цветут кругом луга,
Сказку-песнь убрал я всю в скатны жемчуга.
Было, доктор, правда, было
Сердце, полное огня.
Было, доктор, да и сплыло.
Нету сердца у меня!
Доктор, выслушайте, сверьтесь,
Помогите… буду рад.
Разве, доктор, станет сердце
Так стучаться невпопад?
О, друг ты мой, — как сердца струны
Все задрожали, все звучат!..
И лет минувших призрак юный,
Манящий издали назад;
И призрак старости жестокой,
Вперед торопящий меня,
Туда, к той грани недалекой,
Где нет уж завтрашнего дня;
И тех судьба, кто сердцу милы,
Кому черед пожить теперь;
Salut, salut, consolatrice!
Ouvre tes bras, je viens chanter.
Musset
Ты, уцелевший в сердце нищем,
Привет тебе, мой грустный стих!
Мой светлый луч над пепелищем
Блаженств и радостей моих!
Одно, чего и святотатство
Ты сердцем живешь, дорогая,
Страдая, надеясь, любя, —
Но злобствует свет, утверждая,
Что сердца и нет у тебя.
На очи твои набегая,
В них слезы порою блестят,
Но свет говорит, дорогая,
Что сух и бездушен твой взгляд.
Свет золотой в алтаре,
В окнах — цветистые стекла.
Я прихожу в этот храм на заре,
Осенью сердце поблекло…
Вещее сердце — поблекло… Грустно. Осень пирует,
Осень развесила красные ткани,
Ликует…
Ветер — как стон запоздалых рыданий.
Листья шуршат и, взлетая, танцуют.Светлое утро. Я в церкви. Так рано.
Зыблется золото в медленных звуках органа,
Пытался сердцем отдохнуть я —
Ужель не сбросить этих снов?
Но кто-то ждал на перепутьи
Моих последних, страшных слов…
Он ждет еще. Редеют тени,
Яснее, ближе сон конца.
Он спрятал голову в колени
И не покажет мне лица.
Но в день последний, в час бездонный,
Нарушив всяческий закон,
Не говори, что сердцу больно
От ран чужих;
Что слезы катятся невольно
Из глаз твоих!
Будь молчалива, как могилы,
Кто ни страдай,
И за невинных бога силы
Не призывай!
Эдип
Гремит ужасный гром, небесный свод пылает —
О боги! час настал погибели моей!
Эдип, Эдип сей мир навеки оставляет
И сердца своего любезнейших друзей!..
Простите!.. гром гремит!
Хор
Красу твою я проклинаю:
Покоя я больше не знаю,
Нет сердцу отрады тепла.Чем дети мои виноваты?
Кольцо и червонцы взяла ты,
Что знал я, чем был я, взяла, Я вынес ужасную пытку,
Но губ к роковому напитку,
Клянусь, не приближу я вновь.С детьми помолюсь я сегодня:
Слова их до Бога доходней,
Целительней сердцу любовь.Год написания: без даты
Странно! Мы почти что незнакомы —
Слова два при встречах и поклон…
А ты знаешь ли? К тебе влекомый
Сердцем, полным сладостной истомы, -
Странно думать! — я в тебя влюблен! Чем спасусь от этой я напасти?..
Так своей покорна ты судьбе,
Так в тебе над сердцем много власти…
Я ж, безумный, думать о тебе
Не могу без боли и без страсти…
Моими слезами земля орошена
На мысе маленьком при речке быстрой устьи,
Есть там высокая тоскливая сосна,
Есть в песне дерева немало нежной грусти.
Моими грезами впервые создана,
Запечатлелась ты в нежизненном убранстве;
И та высокая тоскливая сосна —
Моя любовь к тебе в священном постоянстве.
Мне снилось, дух Мильтона, мощный, встал.
Взял лютню с древа жизни, глянул ясно,
И нежный гром в струнах зарокотал;
И тот, в ком сердце к сердцу безучастно,
Кто людям в человеческом не друг,
Затрепетал, услышав этот звук.
И покачнулись варварские троны.
Распались тюрьмы мрачные вокруг…
Как на казнь, я иду в лазарет!
Ах, пойми! — я тебя не увижу…
Ах, пойми! — я тебя не приближу
К сердцу, павшему в огненный бред!..
Ты сказала, что будешь верна
И меня непременно дождешься…
Что ж ты, сердце, так бешено бьешься?
Предбольничная ночь так черна…
Я пылаю! Я в скорби! И бред
Безрассудит рассудок… А завтра
Я простился и помчался,
Мыслью, сердцем был с тобой
И звенел, и заливался
Колокольчик почтовóй.
Было скучно мне и больно,
Пыль клубилась предо мной;
Грустно слушал я невольно
Колокольчик почтовóй.
Посв. П.М. Кокорину
Сердцу больно-больно,
Сердце недовольно,
Жалобно так плачет,
Стонет и болит.
Осень грустно-грустно,
Нагибаясь грузно,
В сад вошла, и значит —
Будет сон разлит.
Где вы, краски лета?
Прекрасная рыбачка,
Причаль свою ладью,
Приди и сядь со мною,
Дай руку мне свою.
Не бойся и головкой
Склонись на сердце мне.
Ты ж на́ море беспечно
Вверяешься волне.
Что море — мое сердце,
То тихо, то кипит,
Сладостны слезы для сердца в тоске безотрадной.
Есть они у меня, но жалко мне их проливать.
Раны души облегчил бы я ими, я знаю,
А все-таки их берегу я до лучшей поры.
Фиал многоценный души я все наполняю слезами
И жду той минуты, когда, жизни и чувств в полноте,
Млея, паду я на грудь к моей ненаглядной,
А сердце забьется, заплещет и брызнет алмазным ключом.
Думы волнуются, сердце печалится,
Песня унылая мерно слагается.
Сумерки мутныя; звезды встающия
В небе темнеющем яркими искрами,
Птички последний раз томно поющия —
Все мне пахнуло мечтаньями быстрыми.
Блеск догорающей розовой зореньки,
Тени прозрачныя, тени волшебныя,
Робко спустившися в низенькой горенке,
Словно колдуньи снадобья целебныя