Довольно… я решен: люблю тебя… люблю.
Давно признанию удобный миг ловлю,
И с уст трепещущих слететь оно готово,
Но взглянешь ты — смущаюсь я
И в сердце робкое скрываю от тебя
Всё бытие мое вмещающее слово.
Бегу тебя… вотще!.. полна
Безумная душа тобою,
В мечтах бессонницы и в жарких грезах сна,
Неотразимая! ты всюду предо мною.
Ты — женщина, и этим ты права.
Валерий Брюсов
Вся радость — в прошлом, в таком далеком и безвозвратном,
А в настоящем — благополучье и безнадежность.
Устало сердце и смутно жаждет, в огне закатном,
Любви и страсти; — его пленяет неосторожность...
Устало сердце от узких рамок благополучья,
Оно в уныньи, оно в оковах, оно в томленьи...
Отчаясь грезить, отчаясь верить, в немом безлучьи,
1Прости, прелестное виденье!
Ты к нам слетело с вышины,
И здесь тяжелые мученья
Тебе от бога суждены.С твоей страдающей душою
Ты бремя жизни не снесешь
И, недовольная землею,
В родное небо перейдешь.Пусть скажут: ранняя могила
Тебя безвременно взяла —
«Ты всё земное совершила,
Ты здесь любила и жила».2О, скажи мне, что с тобою?
Дух нечистый, дух порочный,
Как прокрался ты ко мне?
Для чего ты в час полночный
Здесь, со мной наедине?
Нет в очах твоих привета,
Как на давнем мертвеце,
Лед бесстрастья на лице,
Злобной радостью одетом, —
Только демонский восторг
Смех неистовый исторг
Сдвинув брови, твердыми шагами
Ходит парень возле перекрестка.
В этот вечер под его ногами
Снег хрустит решительно и жестко.
Час назад, в просторном зале клуба,
Пестрый вихрь кружился, бушевал,
Пело сердце, рокотали трубы —
Был в разгаре молодежный бал.
Среди рощицы тенистой
Разметавшись на цветах,
На постеле роз душистой,
В сладострастнейших мечтах
Мила Маша почивала;
Тихо ветви волновала
Липа над ее главой;
Под кустом Эрот с стрелой
Притаясь сидел безмолвно;
Ни тронулся, ни дышал,
Весь обвеян дыханием ночи
И встревожен нежданной мечтой,
Как безумный, в влюбленныя очи
Я смотрел с непонятной тоской.
В них, как сон, новый мир открывался,
Чуждый горя, забот и тревог,
И я счастью поверить боялся,
И не верить я счастью не мог.
И в тумане любви обаянья
Вдруг зажглась пред ожившей душой
Презрев и голос укоризны,
И зовы сладостных надежд,
Иду в чужбине прах отчизны
С дорожных отряхнуть одежд.
Умолкни, сердца шепот сонный,
Привычки давной слабый глас,
Прости, предел неблагосклонный,
Где свет узрел я в первый раз!
Простите, сумрачные сени,
Где дни мои текли в тиши,
(Памяти Мирры Лохвицкой)
Не слышу больше я песен страстных,
Горячих песен, любовных песен,
Не вижу взоров ее прекрасных,
И мир печален, и сер, и тесен.
Темнеет небо, и вянут розы;
Тоска мне сердце щемит уныло;
Сгубили юность певицы грозы,
Ее толкнули они в могилу.
В могиле дева — певица страсти.
Опять подошли «незабвенные даты»,
И нет среди них ни одной не проклятой.
Но самой проклятой восходит заря…
Я знаю: колотится сердце не зря —
От звонкой минуты пред бурей морскою
Оно наливается мутной тоскою.
И даже сегодняшний ветреный день
Я не знаю, найду ли иль нет
Я подругу в житейской тревоге,
Совершу ли священный обет
И пойду ли вдвоем по дороге.Но подруга является мне
Не в немецком нарядном уборе,
Не при бальном потешном огне,
Не с безумным весельем во взоре.Не в движеньях иль глупо пустых,
Иль бесстыдных и ветренных танцев,
Не в толпе шаркунов молодых —
И своих и чужих иностранцев, Не под звуки музыки чужой,
Потерял я сон,
Прекратил питание, —
Очень я влюблен
В нежное создание.То создание сидит
На окне горячем.
Для него мой страстный вид
Ничего не значит.Этого создания
Нет милей и краше,
Нету многограннее
Милой Лиды нашей.Первый раз, когда я Вас
Все течет в никуда. С каждым днем отмирающим.
Слабже мой
Вой
В покорной, как сам тишине,
Что в душе громоздилось небоскребом вчера еще,
Нынче малой избенкой спокойствует мне.Тусклым августом пахнет просторье весеннеее,
Но и в слезах моих истомительных — май.
Нынче все хорошо с моего многоточия зрения,
И совсем равнодушно сказать вместо «Здравствуй» — «Прощай»! И теперь мне кажутся малы до смешного
Все былые волненья, кипятившие сердце и кровь,
Серебряные звезды, я сердце вам отдам,
Но только вы скажите — вы что ночным цветам
Сюда сияньем льете, сияя вечно там?
Серебряные мысли полночной тишины,
Вы нежны и нарядны на Празднике Весны,
Но что в вас тайно дышит? Какие в звездах сны?
Серебряные воды просторов неземных,
В зеркальностях Природы какой поете стих?
Вселенские озера! Потоки вод живых!
Так молча звезды с сердцем старался я сплести,
Когда душа твоя, страдая,
Полна любви, — а между тем
Ты любишь, сам не понимая,
Кого ты любишь и зачем.Из глубины, откуда бьется
Пульс жизни сердца твоего,
Мой голос смутно раздается:
Услышь его! пойми его! Кто я? — меня не видит око…
Но — близкий сердцу, как печаль.
Я, как мечта, ношусь далеко,
Зову и — увлекаю вдаль.Я не доступный мыслям праздным,
Ты говоришь: день свадьбы, день чудесный,
День торжества и праздничных одежд!
Тебе тот путь не страшен неизвестный,
Где столько гибнет радужных надежд.Все взоры к ней, когда, стыдом пылая,
Под дымкою, в цветах и под венком,
Стоит она, невеста молодая,
Пред алтарем с избранным женихом.Стоит она и радостна и сира.
Но он клялся, — он сердцем увлечен!
Поймет ли мир всё скрытое от мира —
Весь подвиг долга и любви? А он? Он понял всё, чем сердце человека
Опять сияют масляной
Веселые огни.
И кажутся напраслиной
Нерадостные дни. Как будто ночью северной
Нашла моя тоска
В снегу — листочек клеверный
В четыре лепестка. И с детства сердцу милая,
Ты возникаешь вновь,
Такая непостылая
И ясная любовь. Мороз немного колется,
Туманится небо, перун загремел...
Сокрылся за тучами луч яркий денницы...
Я страстью горел
И чашу восторгов на персях девицы
При шуме перуна мгновенно испил...
Все смолкло, все тихо, но нежны ланиты Шарлоты
Румянец покрыл,
И локоны зефир волнует развиты,
И перси лобзает под дымкой сквозной.
И грозное небо и громы щадят наслажденье.
Душа была тревогами томима
До первого решительного дня,
До первой пули, пролетевшей мимо,
Пронзившей воздух где-то близ меня.
Как будто в сердце мне она вонзилась,
Лишь для меня свершая свой полёт,
И странно всё во мне переменилось,
И знаю я, что я уже не тот.
И строй природы дивно перестроен,
И стал иным весь образ бытия.
Все кончено, меж нами связи нет…
А. ПушкинЭта светлая ночь, эта тихая ночь,
Эти улицы, узкие, длинные!
Я спешу, я бегу, убегаю я прочь,
Прохожу тротуары пустынные.
Я не в силах восторга мечты превозмочь,
Повторяю напевы старинные,
И спешу, и бегу, — а прозрачная ночь
Стелет тени, манящие, длинные.
Мы с тобой разошлись навсегда, навсегда!
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя,
То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как путник запоздалый,
К нам в окошко застучит.
Наша ветхая лачужка
К ней всюду относились с уваженьем:
И труженик и добрая жена.
А жизнь вдруг обошлась без сожаленья:
Был рядом муж — и вот она одна… Бежали будни ровной чередою.
И те ж друзья и уваженье то ж,
Но что-то вдруг возникло и такое,
Чего порой не сразу разберешь: Приятели, сердцами молодые,
К ней заходя по дружбе иногда,
Уже шутили так, как в дни былые
При муже не решались никогда.И, говоря, что жизнь почти ничто,
Вы были девочкой, а я
Уж юношей, так мы расстались;
С тех пор и молодость моя
И ваше детство миновались.
И вот опять я встретил вас…
Ну, что ж вы делали? как жили?
Не скроете — из ваших глаз
Я узнаю, что вы любили,
Что с сердцем страсть была дружна
И познакомилось страданье,
Над морем, помнится, я видел раз утес,
Среди тропической природы.
Он сверху был покрыт кустами пышных роз,
Под ним же бушевали воды...
Пугаясь плеском волн, пеня́щихся окрест,
С утеса птицы улетали,
А в море корабли, дойдя до этих мест,
Его тревожно избегали.
Судьба поставила, казалось, ту скалу
Для гнева, мести и угрозы;
Праведны пути твои, царица,
По которым ты ведешь меня,
Только сердце бьется, словно птица,
Страшно мне от синего огня.С той поры, как я еще ребенком,
Стоя в церкви, сладко трепетал
Перед профилем девичьим, тонким,
Пел псалмы, молился и мечтал, И до сей поры, когда во храме
Всемогущей памяти моей
Светят освященными свечами
Столько губ манящих и очей, Не знавал я ни такого гнета,
В тишине темно-синей —
Бледный месяца рог,
И серебряный иней —
У окраин дорог.
Снеговая поляна,
Глубь ветвистых аллей —
В легкой ризе тумана
С каждым мигом — светлей.
Я не знаю, надо иль не надо
Сны свои рассказывать в стихах.
Только возле города Гренады
Я сегодня ночевал в горах.
Я видал, как проходили грозы,
Слышал — толпами издалека
Проплывали верхом бомбовозы,
Низом проплывали облака.
После снов тяжелых, после боя,
После гулких вздохов батарей
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил шум и звон:
Ветер буен пролетал,
По листочкам трепетал.
Я же, весела,
В глубь по саду шла.
Ветер буен в цветик ал
Закрутился, в нем запал.
Колдовал цветок,
Мне и невдомек.
Не умел я притворяться,
На святого походить,
Важным саном надуваться
И философа брать вид:
Я любил чистосердечье,
Думал нравиться лишь им,
Ум и сердце человечье
Были гением моим.
Если я блистал восторгом,
С струн моих огонь летел.
Не утешай, оставь мою печаль
Нетронутой, великой и безгласной.
Обоим нам порой свободы жаль,
Но цепь любви порвать хотим напрасно.
Я чувствую, что так любить нельзя,
Как я люблю, что так любить безумно,
И страшно мне, как будто смерть, грозя,
Над нами веет близко и бесшумно…
Благополучны дни
Нашими временами;
Веселы мы одни,
Хоть нет и женщин с нами:
Честности здесь уставы,
Злобе, вражде конец,
Ищем единой славы
От чистоты сердец.Гордость, источник бед,
Распрей к нам не приводит,
Споров меж нами нет,
Каждый день я умираю, каждый день рождаюсь вновь.
Утром с Солнцем в мир вступаю, ночью праздную любовь.
Ненасытно сердце хочет каждый день иной мечты,
Каждой ночью смотрят звезды с невозбранной высоты.
Опьяненное пространством. Солнце каждый день горит,
С неизменным постоянством Полночь сердцу говорит.
Слышу, слышу волны звона, то двенадцать бьет часов,
С голубого небосклона льются хоры голосов, —
Возрастающих в безгласьи, ясно внятных для души,
Гул растений ароматных, расцветающих в глуши.
О, Боже мой, благодарю
За то, что дал моим очам
Ты видеть мир, Твой вечный храм,
И ночь, и волны, и зарю…
Пускай мученья мне грозят, —
Благодарю за этот миг,
За всё, что сердцем я постиг,
О чем мне звезды говорят…
Везде я чувствую, везде
Тебя, Господь, — в ночной тиши,
Уж вечер надвинуться хочет,
Туман над волнами растет,
Таинственно море рокочет
И что-то, белеясь, встает.Из волн поднимается фея
И села со мной у зыбей.
Вздымаются груди, белея
Под легким покровом у ней.Она обняла, охватила,
Больнее мне всё и больней.
«Меня ты не в меру сдавила,
Прекрасная фея морей!» — «Тебя я руками сжимаю,