Подобный жребий для поэта
И для красавицы готов:
Стихи отводят от портрета,
Портрет отводит от стихов.
Игра природы в нём видна,
Язык трибуна с сердцем лани,
Воображенье без желаний
И сновидения без сна.
Курант духовный, повсеместный:
Лишь только заведи
И прочь поди, —
Играет арии небесны.
Мундирный фрак и лавр артиста
Внести хотел он в свой девиз,
И в наказанье он повис
Немою жертвой трубочиста.
Она невинностью блистает,
Как роза прелестью цветет,
Любезным нравом восхищает
И всех сердца к себе влечет.
Петр Иванович Багратион (портрет работы Джорджа Доу).
Где Клии взять перо писать его дела?
У Славы из крыла.
Нет спора, что Бибрис богов язы́ком пел:
Из смертных бо никто его не разумел.
1810
Велик сей муж: царю он правду говорил;
Петр более его, что правду ту сносил.
1797
Говорит хоть очень тупо,
Но в нем это мудрено,
Что он умничает глупо,
А дурачится умно.
Он вышней волею небес
Рожден в оковах службы царской;
Он в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес,
А здесь он — офицер гусарской.
Свободу смелую приняв себе в закон,
Всезрящей мыслию над миром он носился.
И в мире все постигнул он —
И ничему не покорился.
Сей корсиканец целый век
Гремит кровавыми делами.
Ест по сту тысяч человек
И с...т королями.
1812?
Поэзия, честь, ум
Его были душою;
Юстиция, блеск, шум
Двора — судьбы игрою.
<Между 1813 и 1816>
Пускай мой старческий портрет
Вам повторяет, что уж нет
Во мне безумства прежней силы,
Но что цветете вы душой,
Цветете тонкою красой
И что по-прежнему вы милы.12 февраля 1886
В нем пунша и войны кипит всегдашний жар,
На Марсовых полях он грозный был воитель,
Друзьям он верный друг, красавицам мучитель,
И всюду он гусар.
Вселенну Слава пролетая,
Велит решить вопрос векам:
По имени она вторая,
Но кто же первый по делам?
1791
Смотрите, как летит, отвагою пылая…
Порой обманчива бывает седина:
Так мхом покрытая бутылка вековая
Хранит струю кипучего вина.
С ним дружен бог войны, с ним дружен Аполлон!
Певец любви, отважный воин,
По дарованиям достоин славы он,
По сердцу счастия достоин.
Судьба свои дары явить желала в нем,
В счастливом баловне соединив ошибкой
Богатство, знатный род — с возвышенным умом
И простодушие с язвительной улыбкой.
Твои права на славу очень хрупки,
И если вычесть из заслуг
Ошибки юности и поздних лет уступки, —
Пиши пропало, милый друг.
«В отечестве Зимы, среди ее снегов, —
Сказал парнасский бог, — к бессмертной славе россов
Родись вновь Пиндар, царь певцов!»
Родился… Ломоносов.
Под беломраморным обличьем андрогина
Он стал бы радостью, но чьих-то давних грез.
Стихи его горят — на солнце георгина,
Горят, но холодом невыстраданных слез.
Он стал известен сам собой;
На лире он любовь, героев воспевает;
Любимец муз соединяет
Прекраснейший талант с прекраснейшей душой.
Потомство! вот Петров,
Счастливейший поэт времен Екатерины:
Его герои, исполины;
И сам он по уму и духу был таков.
Не бойся, Глазунов, ты моего портрета!
Не генеральский он, но сбудешь также с рук,
Зачем лишь говорить, что он портрет поэта!
С карикатурами продай его, мой друг.
Развенчан нами сей кумир
С его бездейственной, фразистою любовью,
Умны мы стали: верит мир
Лишь доблести, запечатленной кровью… Год написания: без даты
Тоска глядеть, как сходит глянец с благ,
И знать, что всё ж вконец не опротивят,
Но горе тем, кто слышит, как в словах
Заигранные клавиши фальшивят.
Его стихов пленительная сладость
Пройдет веков завистливую даль,
И, внемля им, вздохнет о славе младость,
Утешится безмолвная печаль
И резвая задумается радость.
Ее сестра — ее портрет,
Ее портрет живой!
Пускай ее со мною нет,
Ее сестра со мной!
Я жду чарующего сна,
Надежду затая.
Пусть больше не моя она,
Ее сестра — моя!
Не большой он русский барин,
Дураком он не был ввек,
Он татарин, он татарин,
А не русский человек.
1817—1820, dubиa
Не бойся, Глазунов! ты моего портрета,
Он скоро с рук сойдет, хоть я не генерал.
К чему лишь говорить, что он портрет поэта?
Карикатурой ты давно б его продал.
Когда бы Урания
Сошла светлейших звезд в венце, —
Бессмертну красоту увидела б Россия
В ея и нраве и лице.
1797
Свободным гением натуры вдохновленный,
Он в пламенных чертах ее изображал
И в чувстве сердца лишь законы почерпал,
Законам никаким другим не покоренный.
В нем Совесть сделалась пророком и поэтом,
И Карамазовы и бесы жили в нем, —
Но что для нас теперь сияет мягким светом,
То было для него мучительным огнем.