Высоко стоит
Солнце на небе,
Горячо печет
Землю-матушку.
Душно девице,
Грустно на поле,
Нет охоты жать
Колосистой ржи.
В те дни, как верил я в мир призрачных чудес,
Беспечным отроком зашел я в темный лес,
И самого себя я спрашивал, зачем
В прохладе спящий лес так пасмурен и нем?
Вдруг свежие листы дерев со всех сторон,
Как будто бабочек зеленых миллион,
Дрожа, задвигались; их ветер всколыхал…
По шепчущим листам шум смутный пробежал,—
И оглянулся я, встревоженный моим
Воображением пугливым и живым…
Нахмурилось небо, туманом одеты
Леса — и от теплых сторон
Повеял, не северным солнцем согретый,
Предвестник весны — Аквилон.
Летит; под могучим его дуновеньем
Бледнеют и тают снега,
И шуманых потоков повсюдным стремленьем,
Дивьи жены внушают нам страх.
Почему?
Вспоминаем ли саван при виде их белых рубах?
Пробуждает ли белый тот цвет в нашем сердце безвестную тьму?
Или людям встречать неуютно
В тенистых лесах
Не людей?
Человек с человеком, как с птицею птица, мелькают попутно,
Все удобно, знакомо, хоть встреть я разбойника между ветвей,
Знаю, как поступить:
В светлом инее берёзы.
Злы в Сибири холода!
Речка скрылась от мороза
Под тяжёлый панцирь льда.
Кедры в белых рукавицах
Молчаливо-высоки…
Жадно нюхает лисица
Деревенские дымки…
Там, у просеки лесной,
Веет новою весной;
Только жутко под ракитой
Близ могилы позабытой.
Там, тревожа листьев тень,
Бродит тень самоубийцы,
И порхающие птицы,
Щебетаньем встретив день,
Не боятся тени этой,
Есть на севере хороший городок,
Он в лесах суровых северных залег.
Русская метелица там кружит, поет,
Там моя подруженька, душенька живет.
Письмоносец, ей в окошко постучи,
Письмецо мое заветное вручи!
Принимайте весточку с дальней стороны,
С поля битвы жаркого, с мировой войны!
Сквозит на зареве темнеющих небес
И мелким предо мной рисуется узором
В весенние листы едва одетый лес,
На луг болотистый спускаясь косогором.
И глушь и тишина. Лишь сонные дрозды
Как нехотя свое доканчивают пенье;
От луга всходит пар… Мерцающей звезды
У ног моих в воде явилось отраженье;
Прохладой дунуло, и прошлогодний лист
Зашелестел в дубах… Внезапно легкий свист
На белом свете есть прекрасный белый цвет –
Он все цвета собрал как будто бы в букет.
По краскам осени хожу я, как во сне
И жду, когда вернётся тихий белый снег.На белом облаке неспелые дожди.
Ты приходи и никуда не уходи.
На белом море белым солнцем день оббит.
Ты полюби и никогда не разлюби.О, белизна твоей протянутой руки…
И льёт луна на крыши белые стихи.
Лежит под лампой белый снег твоих страниц,
И сквозь снега я вижу лес твоих ресниц.Потом был поезд, и какой-то человек
Рубил крестьянин дуб близ корня топором;
Звучало дерево, пускало шум и гром,
И листья на ветвях хотя и трепетали,
Близ корня видючи топор,
Но, в утешение себе, с собой болтали,
По лесу распуская всякий вздор. — И дуб надеялся на корень свой, гордился
И презирал мужичий труд;
Мужик же все трудился
И думал между тем: пускай их врут:
Как корень подсеку, и ветви упадут!
Прекрасно озеро Чудское,
Когда над ним светило дня
Из синих вод, как шар огня,
Встает в торжественном покое:
Его красой озарена,
Цветами радуги играя,
Лежит равнина водяная,
Необозрима и пышна;
Прохлада утренняя веет,
Едва колышутся леса;
Гармонией небесных сфер
И я заслушивался прежде,
Но ты сказал мне: «Люцифер!
Внемли земной моей надежде.
Сойди ко мне в вечерний час,
Со мной вблизи лесной опушки
Побудь, внимая томный глас
В лесу взывающей кукушки.
Я повторю тебе слова,
Земным взлелеянные горем.
Я попал в страну Неволи. Еду ночью, всюду лес,
Еду днем, и сеть деревьев заслоняет глубь небес
В ограниченном пространстве, меж вершинами и мной,
Лишь летучие светлянки служат солнцем и луной.
Промелькнут, блеснут, исчезнут, и опять зеленый мрак,
И не знаешь, где дорога, где раскрывшийся овраг.
Промелькнут, сверкнут, погаснут, — и на миг в душе моей
Точно зов, но зов загробный, встанет память прошлых дней.
И тогда в узорах веток ясно вижу пред собой
Письмена немых проклятий, мне нашептанных Судьбой.
Послала меня, послала любезная свекровь
За зимнею весной, за летним снегом.
литовская песня.
Послал меня, отправил причудник-чародей,
Он задал мне задачу, чтоб мне погибнуть с ней
— Ступай, сказал волшебник, за зимнею весной,
Еще за летним снегом — не то беда со мной. —
Смущенная, пошла я, куда глаза глядят,
Раздобыл где-то молодой ленивый Грач пару белых перчаток.
Кое-как натянул их на лапки и задрал клюв:
— Вот я какой!..
Полетели утром птицы на работу: жучков, паучков и мошек в лесах и на полях собирать.
Грач дома остался.— Летим с нами! — кричали птицы, пролетая мимо.
— Летите, летите! — отвечал им Грач. — Разве вы не видите, что я в белых перчатках? Не могу же я их замарать! Наработались птицы в лесах и на полях, сами досыта наелись, прилетели домой птенцов кормить.
— А мне? — крикнул Грач. — Накормите меня! Я голодный! Весь день ничего не ел!
— Как же ты будешь есть в белых перчатках? Ты их запачкаешь!
— А вы мне прямо в рот кладите — я буду жевать!
— Ну нет! — отвечали птицы. — Ты уже давно не птенчик! Ты уже носишь белые перчатки!
Прохладная страна! места преузорочны!
Где с шумом в воздух бьют стремленья водоточны;
Где роскоши своей весна имеет трон,
Где всюду слышится поющих птичек тон,
Где спорят меж собой искусство и природа
В лесах, в цветах, в водах, в небесном блеске свода,
И словом, кто эдем захочет знать каков, —
Приди и посмотри приморский дом Петров.
1771
Родил двенадцать деток год.
Пущу их аттестаты в ход!..
Январь — сын первый, он не глуп:
От стужи прячется в тулуп.
Гуляка-брат его, Февраль;
Рублей на масленой не жаль.
А Март пачкун и нравом дик;
Не надо.
Не просите.
Не будет елки.
Как же
в лес
отпустите папу?
К нему
из-за леса
ядер осколки
протянут,
Как милый голос, оклик птичий
Тебя призывно горячит,
Своих, особых, полн отличий.
Как милый голос, оклик птичий, —
И в сотне звуков свист добычи
Твой слух влюбленный отличит.
Как милый голос, оклик птичий
Тебя призывно горячит.В часы, когда от росных зерен
В лесу чуть движутся листы,
Твой взор ревнив, твой шаг проворен.
В березовом лесу, где распевают птицы,
Где в шелковой траве сквозь тень лучи горят,
Темнеют холмики — могил забытых ряд,
А под березами, как юные черницы,
Смиренно елочки зеленые стоят.
Был здесь когда-то скит, как говорят преданья,
И десять девственниц, отрекшись от земли,
В нем приняли обет святого созерцанья,
Держали строгий пост и, как цветы, цвели
Двухлетний сын ей обвил шею
Из-за спины; в руках другой;
А третий, старший, рядом с нею
Бежит иззябший и босой.
Отца застигли так нежданно!
Он за решеткой, за замком.
Что будет с бедной рыжей Жанной?
Взят браконьер в лесу с ружьем.
Я знал ее довольной, ясной;
У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом;
Идёт направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Пока заботой повседневной
Мы заняты и смущены,
Смеясь под ливнем, Март безгневный
Готовит таинства весны.
Выходит на лужок зеленый
И, притаясь, когда все спит,
Подснежников белит бутоны
И одуванчики желтит.
Всего лишь час дают на артобстрел —
Всего лишь час пехоте передышки,
Всего лишь час до самых главных дел:
Кому — до ордена, ну, а кому — до «вышки».
За этот час не пишем ни строки —
Молись богам войны артиллеристам!
Ведь мы ж не просто так — мы штрафники,
Нам не писать: «…считайте коммунистом».
Несется поезд… Дым змеистый
Клубами тает позади,
Картиной яркой и лучистой
Даль развернулась впереди…
Ручьев серебряных извивы
Мелькают всюду предо мной,
Кустов щетинистые гривы
Плывут зеленою волной;
Водой размытые долины
Хранят остатки снежных гор;
Ѳимиам—Богам, курящийся,
Человеку же хвала.
О, мудрец, не зря мудрящийся,
Твой завет нам—как скала.
Быстро, с криками веселыми,
Побежим в сосновый лес,
В красный лес, богатый смолами,
Для святилищных завес.
Вот он, мой домик невысокий, —
Как одряхлевший инвалид, —
Долины сторож одинокий,
Скривясь, над озером стоит!
Вокруг него не парк нарядный, —
А сад запущенный, как лес; —
И за стеною неприглядной
Не видно роскоши чудес:
Весь паутиною увитый,
Камин старинный у стены;
Будут времена, когда, мертвы и слепы,
Люди позабудут солнце и леса
И до небосвода вырастут их склепы,
Едким дымом покрывая небеса.
Будут времена: не ведая желаний
И включивши страсть в обычные дела,
Люди станут прятать в траурные ткани
Руки и лицо, как некогда тела.Но тогда, я знаю, совершится чудо,
Люди обессилят в душных городах.
Овладеет ими новая причуда —
Небо этого дня —
ясное,
Но теперь в нём броня
лязгает.
А по нашей земле
гул стоит,
И деревья в смоле —
грустно им.
Дым и пепел встают,
как кресты,
Почему лоси и зайцы по лесу скачут,
Прочь удаляясь?
Люди съели кору осины,
Елей побеги зеленые…
Жены и дети бродят по лесу
И собирают березы листы
Для щей, для окрошки, борьща,
Елей верхушки и серебрянный мох, —
Пища лесная.
Дети, разведчики леса,
(Отрывок). . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . .
Вечера настали мглистые —
Отсырели камни мшистые;
И не цветиками розовыми,
Не листочками березовыми,
Не черемухой в ночном пару,
Пахнет, веет во сыром бору —
Веет тучами сгустившимися,
Пахнет липами — свалившимися,
В воскресенье матушка замуж отдала,
В понедельник Горе привязалось к ней.
«Ты скажи мне, матушка, как избегнуть зла?
Горе привязалося, помоги скорей.
Я от Горя спрячуся в темные леса,
Там поют привольные птичьи голоса».
Горе вслед бежит за ней, Горе говорит:
«Лес срублю, тебя найду Чу, как лес шумит».
«Ты скажи мне, матушка, мне куда идти?
Может, я в полях смогу свой уют найти?»
Как часто говорят в делах: еще успею.
Но надобно признаться в том,
Что это говорят, спросяся не с умом,
А с леностью своею.
Итак, коль дело есть, скорей его кончай,
Иль после на себя ропщи, не на случай,
Когда оно тебя застанет невзначай.
На это басню вам скажу я, как умею.
Охотник, взяв ружье, патронницу, суму,
Люди добрые, вы большущие,
Сапоги у вас все с подошвами.
Ах, дожди, дожди, сверху льющие,
Чтоб ушли огни, стали прошлые!
Посудите же! Я Лесуночка.
Инструментик мой — балалаечка.
У меня своя в мыслях луночка,
Я в густом лесу многознаечка.
В заповедных и дремучих страшных Муромских лесах
Всяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх:
Воет воем, что твои упокойники,
Если есть там соловьи, то — разбойники.
Страшно, аж жуть!
В заколдованных болотах там кикиморы живут —
Защекочут до икоты и на дно уволокут.
Будь ты пеший, будь ты конный — заграбастают,
А уж лешие так по лесу и шастают.