Глухая ночь! Не видно света.
Тяжелый гнет царит кругом,
И скорбным крикам нет ответа
В глубоком сумраке ночном.Здесь нет людей, людей свободных,
Лишь с плачем тяжким и больным
Толпы оборванных, голодных
Снуют по улицам пустым.О край унылый, без привета!
Когда ж утихнет крик больной?
Когда же луч тепла и света
Взойдет над скорбною страной?
Нет, не грядущее мне дико,
А прошлое небытиё!
Ужель с младенческого крика
Возникновение моё? Меня иному память учит.
Пусть жизнь из мрака начата,
Порой томит её и мучит
Воспоминания тщета.И часто по дороге древней
Я духом возвращаюсь вспять,
Чтоб проследить мой путь кочевный
И нить в прошедшем оборвать.Но нет конца ей, вдаль бегущей…
И я, раздумьем жизнь дробя,
На миг и в прошлом, как в грядущем,
Теряю в вечности себя!
Я помню — нежными горячими словами
Баюкал ты меня. И было счастье с нами.
Так сладко в полусне кружилась голова.
Но дни прошли… И вот засохшими губами
Шепчу самой себе бессонными ночами
Смешные, жалкие, забытые слова!
Нам больно от красивых лиц,
От музыки, от сини водной,
От душных шорохов зарниц,
От песни жалостной, народной.Всё, до чего коснулся Бог,
Всё, что без дум, без цели манит,
Всё, что уводит без дорог,
Земное сердце ранит, ранит…
Любовь, любовь, небесный воин!
Куда летит твоё копье?
Кто гнева твоего достоин?
Кто примет в сердце остриё? Ах, я боюсь, что мимо, мимо
Летит благословенный гнев!
О, будь, любовь, неумолима
Ко мне, надменнейшей из дев! Твоих небесных своеволий
Возжаждала душа моя.
Дай гибели, дай сердцу боли
Пронзающего острия!
Как на бульварах весело средь снега белого,
Как тонко в небе кружево заиндевелое!
В сугробах первых улица, светло-затихшая,
И церковь с колоколенкой, в снегу поникшая.
Как четко слово каждое. Прохожий косится,
И смех нежданно-радостный светло разносится.
Иду знакомой улицей. В садах от инея
Пышней и толще кажутся деревья синия.
А в небе солнце белое едва туманится,
И белый день так призрачно, так долго тянется.
Знаю, вижу только два пути.
Кто ж я, хищница или подвижница?
Мне ли кладь разбойничью нести,
В отреченьи ль сердце моё движется? Я познала радость пустоты,
Приняла сокровищницу Иова,
Но томят, томят порой мечты,
Память груза бренного, но милого.Не напрасно ль, мудрая, в пути
Все услады проходила мимо я,
Если сердце тяжело нести,
Сердце мне своё ненасытимое?
Сижу на траве у погоста.
Как холмики эти смирению учат!
Когда бы любить тебя просто,
Когда бы любить и не мучить! Напрасно учу своё сердце спартанству —
Неистово сердце, но хрупко.
Чуть вспомню, — опять постоянству
И слабостям старым уступка.Бежать бы за стены, в прохладные кельи
Черницею тихой укрыться!
Но сердце полно ещё зелья,
И в немощи сладкой томится, двоится.
П. Д. УспенскомуНапрасно мёртвый бледный лик
Нас пустотой своей тревожит.
Что было хоть единый миг,
Не быть уж никогда не может! Мы оживляли бедный тлен,
А ныне смерть над ним владычит.
Пускай в сомнительный свой плен
Несуществующее кличет! Воюй, угрюмый Дон-Кихот!
Коси вокруг земные тени!
Освобождённая, взойдет
Душа на новые ступени…
Идти в полях дорогой дальней,
Где тишина, где пахнет рожь,
Где полдень душный и хрустальный
Так по-знакомому хорош.Идти и встретить ветер тёплый,
Кусты полыни, вольных птиц,
Да странника в рубахе блёклой,
Да спины наклонённых жниц.И знать, что нет конца дороге,
Что будешь так идти, идти,
Пока не смёл погост убогий
В одну дорогу все пути!
Памяти братаНа плиты холодные, на дорожки пустынные
Роняют листья каштаны тёмные.
На камне разрушенном, на могиле заброшенной
Прочесть так трудно слова полустёртые: «О, Господи, Господи!
Пошли ему праздник, нетленный и радостный,
С прозрачной молитвой, с цветами белыми
И с тихой румяной песнею утренней,
Пошли ему, Господи!»На камне разрушенном, на могиле заброшенной
Прочесть так трудно слова полустёртые.
Средь шума победного всемогущих и радостных
Услышать так трудно молитвы забытые.
Не могу я вспомнить, что мне снилось,
Не могу ни вспомнить, ни забыть.
Целый день кому-то я молилась,
И так жутко, жутко было жить.Может быть, тот сон и не случайный,
И мечтой коснулась я на миг
Тех созвучий, что остались тайной,
И куда мой разум не проник.Только что-то в сердце прояснилось,
Протянулась солнечная нить.
Не могу я вспомнить, что мне снилось,
Не могу ни вспомнить, ни забыть.
Булонский лес осенним утром,
Туман, прохлада и роса,
И солнце, вялым перламутром
Плывущее на небеса.Красива ранняя прогулка,
Когда сентябрь зажёг костры.
Шаги в аллеях слышны гулко,
И камни гравия остры.Мне мил осенний холод зрелый.
Иду я с мальчиком моим
По этим светлым, опустелым
Дорогам, влажно-золотым.Лелея творческую скуку,
Мне хорошо без слов брести
И друга маленькую руку
В своей, уверенной, нести.
Иль у меня радуга от любви в глазах,
Что тебе я радуюсь, милый мой, в слезах.Нас любовь не балует, до того ли ей!
Только я не жалуюсь, жду погожих дней.А наступят дни мои, — их не уступлю!
Я тебя, любимого, для себя люблю!
Я не заплàчу, — пусть друг разлюбит.
Ветер, ветер меня приголубит.Людям прощу — пусть люди обидят.
Облакà, облакà… Они меня видят! Я не заплàчу, — пусть всё обманет!
Смерть в терема заманит, заманит…
Я вспомнила наш вечер первый,
Неву и быстрый бег коней.
Дворцы, сады… Во мгле аллей
Фигуру каменной Минервы.На мост въезжали, помню, шагом.
Ты волосà мне целовал,
Когда их ветр душистым флагом
В осеннем буйстве развевал.Была свободнее и чище
Неутолённая любовь.
Зачем мы утоленья ищем
И разбиваем сердце вновь?
Ветер прилёг в поля,
Раскинув крылья,
Сыро дымит земля,
Полна бессилья.Скоро накроет ночь.
Уж тень приколота…
Зори, плывите прочь,
Гасите золото! Вот уж и солнце в тень,
Сгорев, упало.
Жду тебя, новый день.
Мне жизни — мало!
И мне горит звезда в пустынном мире,
И мне грозит стрела на бранном поле,
И мне готов венок на каждом пире,
И мне вскипает горечь в каждой боли.
Не затеряешь, смерть, меня вовеки!
Я — эхо, брошенное с гор в долины.
Да повторюсь я в каждом человеке,
Как новый взлёт волны, всегда единой.
Моё смирение лукаво,
Моя покорность лишь до срока.
Струит горячую отраву
Моё подземное сирокко.И будет сердце взрыву радо,
Я в бурю, в ночь раскрою двери.
Пойми меня, мне надо, надо
Освобождающей потери! О час безрадостный, безбольный!
Взлетает дух, и нищ, и светел,
И гонит ветер своевольный
Вослед за ним остывший пепел.
Алексей — Человек Божий, с гор вода.
Календарь, 17 мартаАлексей — с гор вода!
Стала я на ломкой льдине,
И несёт меня — куда? —
Ветер звонкий, ветер синий.Алексей — с гор вода!
Ах, как страшно, если тает
Под ногой кусочек льда,
Если сердце утопает!
Покрой мне ноги тёплым пледом,
И рядом сядь, и руку дай,
И будет с ласковым соседом
Малиновый мне сладок чай.Пускай жарок, едва заметный,
Гудит свинцом в моей руке, —
Я нежности ветхозаветной
Прохладу чую на щеке. Все меньше слов, все меньше силы,
Я вздохом говорю с тобой,
И словно воздух льется в жилы,
Невыразимо голубой!
Как много на лице зажглось
Смешных веснушек золотистых!
И ландыша фарфор душистый
В девичьем узелке волос.Прикрыв рукою загорелой
Глаза, ты в поле смотришь, вдаль…
Морщинкой детскою, несмелой
У милых губ легла печаль.А там, в полях, устав от зноя,
Пылит дорогу чей-то конь,
И мимо, мимо… Солнце злое
Льёт белый, медленный огонь.Запомню этот деревенский
Горячий день, весну и даль,
И нежных губ, еще не женских,
Еще бесслезную печаль.
В чистом домике печаль,
Я живу, бедна грехами.
И о том, чего не жаль,
Говорю и лгу стихами.Пусть певучий этот щит,
Неправдивый и лукавый,
Дольше сердце защитит
От лихой, людской расправы! Если ж выдаст боль и дрожь
Голос, чересчур звенящий, —
Пусть ему поверят, — что ж! —
Ведь и он не настоящий.
Шатается по горенке,
Не сыщет уголка
Сестрица некрещёная,
Бессонная тоска.Присядет возле ног моих,
Колени обовьет,
Бормочет мне знакомый стих
И всё поёт, поёт.И руки бесприютные
Всё прячет мне на грудь,
Глядит глазами смутными,
Раскосыми чуть-чуть.
И всё ж!.. Приплыв к иному берегу,
Как молодость забыть, друзья?
Над садом лунную истерику
И вдохновенье соловья.Ещё не жизнь, — а томный зуд,
Еще не полное цветение,
Когда все нервы в знойный жгут
Скрутило девичье томление.Но песнь любви, что наизусть
Все пели, — слушаю, как новую.
Ах, в свой черед, пусть каждый, пусть
Упьется — тысячевековою!
Яблоко, протянутое Еве,
Было вкуса — меди, соли, жёлчи,
Запаха — земли и диких плевел.
Цвета — бузины и ягод волчьих.Яд слюною пенной и зловонной
Рот обжёг праматери, и новью
Побежал по жилам воспалённым,
И в обиде Божьей назван — кровью.
Не голубые голуби
Спускаются на проруби
Второго Иордана, —Слетает вниз метелица,
Колючим вихрем стелется,
Свивает венчик льдяный.И рамена Крестителя
Доспехами воителя —
Не мехом сжаты ныне.Горит звезда железная,
Пятиугольной бездною,
Разверстою пустыней.Над голой кожей зябкою
Лишь ворон чёрной тряпкою
Взмахнет и отлетает.Новокрещён морозами,
Дрожит младенчик розовый,
Дрожит и замерзает.
День прошёл, да мало толку!
Потушили в зале ёлку.
Спит забытый на верхушке
Ангел, бледный от луны.
Золотой орешек с ёлки
Положу я под подушку, —
Будут радостные сны.В час урочный скрипнет дверца, —
Это сон войдет и ляжет
К изголовью моему.
— Спи, мой ангел, — тихо скажет.
Золотой орешек-сердце
Положу на грудь ему.
Босоногий мальчик смуглый
Топчет светлый виноград.
Сок стекает в жёлоб круглый.
В тёмных бочках бродит яд.Наклонись-ка! Не отрада ль
Слышать ухом жаркий гул,
Словно лавы виноградарь
С кислой пеной зачерпнул! Над сараем зной и мухи.
Пусть. Ведь сказано давно:
Были дни и ночи сухи —
Будет доброе вино.
Высокомерная молодость,
Я о тебе не жалею!
Полное пены и холода
Сердце беречь для кого? Близится полдень мой с грозами,
Весь в плодоносном цветении.
Вижу, — с блаженными розами
Колос и тёрн перевит.Пусть, не одною усладою —
Убылью, горечью тления,
Смертною тянет прохладою
Из расцветающих недр, —Радуйся, к жертве готовое,
На остриё вознесённое,
Зрей и цвети, исступлённое
Сердце, и падай, как плод!
Грехи — поводыри слепых,
А я — недвижная, но зрячая,
И не туманит кровь горячая
Раздумий медленных моих.Что делать тем, кто тишь на дне
Хранит, как влагу первородную,
Для грубой нивы непригодную,
Кого баюкают во снеНе руки душные любовника,
А дикая звезда Арктур,
Чей рот для поцелуя хмур
И горче ягоды терновника! Прости, что я тебе жена,
Что расплескала, нерадивая,
Усладу, не испив до дна
Что жизнь моя неторопливая
Просторна слишком для любви…
Забудь, не мучай, не зови!
Подняла я на солнце ладонь
И гляжу через тонкую кожу.
Пять теней омывает огонь, —
Кровь на огненный веер похожа.Вот он — жизни тоскующий жар,
Древний сок, не насытивший духа!
Этой юной ладони пожар
Вспомню ль я, когда буду старухой? Огневая моя колыбель,
Кровь моя, холодей и не сетуй! —
Уж давно голубая свирель
Ворожит над прохладою этой.
Мне воли не давай. Как дикую козу,
Держи на привязи бунтующее сердце.
Чтобы стегать меня — сломай в полях лозу,
Чтобы кормить меня — дай трав, острее перца.Верёвку у колен затягивай узлом,
Не то, неровен час, взмахнут мои копытца
И золотом сверкнут. И в небо напролом…
Прости, любовь!.. Ты будешь сердцу сниться…
Горит свеча. Ложатся карты.
Смущенных глаз не подниму.
Прижму, как мальчик древней Спарты,
Лисицу к сердцу своему.Меж чёрных пик девяткой красной,
Упавшей дерзко с высоты,
Как запоздало, как напрасно
Моей судьбе предсказан ты! На краткий миг, на миг единый
Скрестили карты два пути.
А путь наш длинный, длинный, длинный,
И жизнь торопит нас идти.Чуть запылав, остынут угли,
И стороной пройдет гроза…
Зачем же веще, как хоругви,
Четыре падают туза?
Уже пушистый хохолок
На кукурузах зацветает,
Уже утрами залетает
За ставни бодрый холодок, —
А розы всё ещё в цвету,
Как чудо радостное юга.
И вечерами на мосту
Целует рыбака подруга.
И медлит солнце на холмах,
На золотых струях Гаронны,
Покуда осень, как монах,
Кладёт смиренные поклоны.