Тише, хвала!
Дверью не хлопать,
Слава!
Стола
Угол — и локоть.
Сутолочь, стоп!
Сердце, уймись!
Локоть — и лоб.
Локоть — и мысль.
Из рук моих — нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.
По церковке — все сорок сороков,
И реющих над ними голубков.
И Спасские — с цветами — ворота́,
Где шапка православного снята.
Часовню звёздную — приют от зол —
Мой путь не лежит мимо дому — твоего.
Мой путь не лежит мимо дому — ничьего.
А всё же с пути сбиваюсь,
(Особо — весной!),
А всё же по людям маюсь,
Как пес под луной.
Желанная всюду гостья!
Всем спать не даю!
Мне тебя уже не надо,
Милый — и не оттого что
С первой почтой — не писал.
И не оттого что эти
Строки, писанные с грустью,
Будешь разбирать — смеясь.
(Писанные мной одною —
Одному тебе! — впервые! —
Друзья мои! Родное триединство!
Роднее чем в родстве!
Друзья мои в советской — якобинской —
Маратовой Москве!
С вас начинаю, пылкий Антокольский,
Любимец хладных Муз,
Запомнивший лишь то, что — панны польской
Я именем зовусь.
Дарю тебе железное кольцо:
Бессонницу — восторг — и безнадежность.
Чтоб не глядел ты девушкам в лицо,
Чтоб позабыл ты даже слово — нежность.
Чтоб голову свою в шальных кудрях
Как пенный кубок возносил в пространство,
Чтоб обратило в угль — и в пепл — и в прах
Тебя — сие железное убранство.
Не для льстивых этих риз, лживых ряс —
Голосистою на свет родилась! Не ночные мои сны — наяву!
Шипом-шепотом, как вы, не живу! От тебя у меня, шепот-тот-шип —
Лира, лира, лебединый загиб! С лавром, с зорями, с ветрами союз,
Не монашествую я — веселюсь! И мальчишка — недурён-белокур!
Ну, а накривь уж пошло чересчур, —От тебя у меня, шепот-тот-шип —
Лира, лира, лебединый загиб! Доля женская, слыхать, тяжела!
А не знаю — на весы не брала! Не продажный мой товар — даровой!
Ну, а ноготь как пойдет синевой, —От тебя у меня, клекот-тот-хрип —
Лира, лира, лебединый загиб! 4 декабря
Бог! — Я живу! — Бог! — Значит ты не умер!
Бог, мы союзники с тобой!
Но ты старик угрюмый,
А я — герольд с трубой.Бог! Можешь спать в своей ночной лазури!
Доколе я среди живых —
Твой дом стоит! — Я лбом встречаю бури,
Я барабанщик войск твоих.Я твой горнист. — Сигнал вечерний
И зорю раннюю трублю.
Бог! — Я любовью не дочерней, —
Сыновне я тебя люблю.Смотри: кустом неопалимым
Поцеловала в голову,
Не догадалась — в губы!
А всё ж — по старой памяти —
Ты хороша, Любовь!
Немножко бы весёлого
Вина, — да скинуть шубу, —
О как — по старой памяти —
Ты б загудела, кровь!
Елисейские Поля: ты да я.
И под нами — огневая земля.
. . . и лужи морские
— И родная, роковая Россия,
Где покоится наш нищенский прах
На кладбищенских Девичьих Полях.Вот и свиделись! — А воздух каков! —
Есть же страны без мешков и штыков!
В мир, где «Равенство!» вопят даже дети,
Опоздавшие на дважды столетье, —
Там маячили — дворянская спесь! —
О, я помню прощальные речи,
Их шептавшие помню уста.
«Только чистым даруются встречи.
Мы увидимся, будь же чиста».
Я учителю молча внимала.
Был он нежность и ласковость весь.
Он о «там» говорил, но как мало
Это «там» заменяло мне «здесь»!
Вкрадчивостию волос:
В гладь и в лоск
Оторопию продольной —Синь полунощную, масть
Воронову. — Вгладь и всласть
Оторопи вдоль — ладонью.Неженка! — Не обманись!
Так заглаживают мысль
Злостную: разрыв — разлуку —Лестницы последний скрип…
Так заглаживают шип
Розовый… — Поранишь руку! Ведомо мне в жизни рук
Многое. — Из светлых дуг
1
Не возьмёшь моего румянца —
Сильного — как разливы рек!
Ты охотник, но я не дамся,
Ты погоня, но я есмь бег.
Не возьмёшь мою душу живу!
Та́к, на полном скаку погонь —
Пригибающийся — и жилу
Сказавший всем страстям: прости —
Прости и ты.
Обиды наглоталась всласть.
Как хлещущий библейский стих,
Читаю я в глазах твоих:
«Дурная страсть!»
В руках, тебе несущих есть,
Читаешь — лесть.
И смех мой — ревность всех сердец! —
О, дева всех румянее
Среди зеленых гор —
Германия!
Германия!
Германия!
Позор!
Полкарты прикарманила,
Астральная душа!
Встарь — сказками туманила,
Так, левою рукой упершись в талью,
И ногу выставив вперед,
Стоишь. Глаза блистают сталью,
Не улыбается твой рот.
Краснее губы и чернее брови
Встречаются, но эта масть!
Светлее солнца! Час не пробил
Руну — под ножницами пасть.
. . .коль делать нечего!
Неужели — сталь к виску?
В три вечера я, в три вечера
Всю вытосковала — тоску.Ждала тебя на подоконничке
— Ревнивее, чем враг — врага. —
Легонечко, любовь, легонечко!
У низости — легка нога! Смотри, чтобы другой дорожкою
Не выкрался любовный тать.
Бессонная моя душа, сторожкая,
За молодость отвыкла спать! Но все же, голубок неласковый,
И не спасут ни стансы, ни созвездья.
А это называется — возмездье
За то, что каждый раз,
Стан разгибая над строкой упорной,
Искала я над лбом своим просторным
Звезд только, а не глаз.
Что самодержцем Вас признав на веру,
— Ах, ни единый миг, прекрасный Эрос,
В светлом платьице, давно-знакомом,
Улыбнулась я себе из тьмы.
Старый сад шумит за старым домом…
Почему не маленькие мы?
Почернела дождевая кадка,
Вензеля на рубчатой коре,
Заросла крокетная площадка,
Заросли тропинки на дворе…
Помни закон:
Здесь не владей!
Чтобы потом —
В Граде Друзей: В этом пустом,
В этом крутом
Небе мужском
— Сплошь золотом —В мире, где реки вспять,
На берегу — реки,
В мнимую руку взять
Мнимость другой руки… Легонькой искры хруст,
Кричали женщины ура
И в воздух чепчики бросали…
Руку на сердце положа:
Я не знатная госпожа!
Я — мятежница лбом и чревом.
Каждый встречный, вся площадь, — все! —
Подтвердят, что в дурном родстве
Мальчик к губам приложил осторожно свирель,
Девочка, плача, головку на грудь уронила…
— Грустно и мило! —
Скорбно склоняется к детям столетняя ель.Темная ель в этой жизни видала так много
Слишком красивых, с большими глазами, детей.
Нет путей
Им в нашей жизни. Их счастье, их радость — у Бога.Море синет вдали, как огромный сапфир,
Детские крики доносятся с дальней лужайки,
В воздухе — чайки…
Мальчик играет, а девочке в друге весь мир… Ясно читая в грядущем, их ель осенила,
Дети — это взгляды глазок боязливых,
Ножек шаловливых по паркету стук,
Дети — это солнце в пасмурных мотивах,
Целый мир гипотез радостных наук.
Вечный беспорядок в золоте колечек,
Ласковых словечек шепот в полусне,
Мирные картинки птичек и овечек,
Что в уютной детской дремлют на стене.
Чуть светает —
Спешит, сбегается
Мышиной стаей
На звон колокольный
Москва подпольная.
Покидают норы —
Старухи, воры.
Ведут разговоры.
Быть мальчиком твоим светлоголовым,
— О, через все века! —
За пыльным пурпуром твоим брести в суровом
Плаще ученика.
Улавливать сквозь всю людскую гущу
Твой вздох животворящ
Душой, дыханием твоим живущей,
Как дуновеньем — плащ.