1Затужился, запечалился
Муж Терентий, сокрушается,
Ходит взад-вперед по горенке
Да кручиной убивается.У Терентья, мужа старого,
Злое горе приключилося:
У жены его, красавицы,
Злая немочь расходилася.Началась она с головушки,
Ко белым грудям ударилась,
Разлилась по всем суставчикам…
Брал он знахарку — не справилась.И поили бабу травами,
Полдень. Тихо в поле.
Ветерок не веет,
Точно сон-дремоту
Нарушать не смеет.
Лишь в траве кузнечик,
Спрятавшись, стрекочет, —
Слышишь, точно кто-то
В поле косу точит.
В глуши
Внутри тюремного двора
Перед стеной, сырой и мшистой,
Согретый солнечным лучом,
Расцвел весной цветок душистый.
Был пуст и тих широкий двор
И мрачны каменные стены;
За ними хмурый часовой
Точно море в час прибоя,
Площадь Красная гудит.
Что за говор? Что там против
Места лобного стоит? Плаха чёрная далёко
От себя бросает тень…
Нет ни облачка на небе…
Блещут главы… Ясен день. Ярко с неба светит солнце
На кремлёвские зубцы,
И вокруг высокой плахи
В два ряда стоят стрельцы. Вот толпа заколыхалась, –
Ох, сторонка, ты, сторонка,
Сторона степная!
Едешь, едешь — хоть бы хата…
В небе ночь глухая.Задремал ямщик — и кони
Мелкою рысцою
Чуть трусят, и колокольчик
Смолкнул под дугою.По степным оврагам волки
Бродят, завывая,
В тростниках свою добычу
Зорко выжидая.«Эй, ямщик! ты дремлешь, малый?.
(Памяти А. В. Кольцова)«Мне грустно, больно, тяжело…
Что принесли мне эти строки?
Я в жизни видел только зло
Да слышал горькие упреки.Вот труд прошедшей жизни всей!
Тут много дум и песен стройных.
Они мне стоили ночей,
Ночей бессонных, беспокойных.Всегда задумчив, грустен, тих,
Я их писал от всех украдкой, —
И стал для ближних я своих
Неразрешимою загадкой.За искру чистого огня,
Вот моя деревня:
Вот мой дом родной;
Вот качусь я в санках
По горе крутой;
Вот свернулись санки,
И я на бок — хлоп!
Кубарем качуся
Под гору, в сугроб.
IЯ лесом шел, усталый, одинокий;
Дремучий лес вершинами шумел;
Внизу был мрак таинственно-глубокий…
И я невольно сердцем оробел.Последний луч румяного заката
Погас вверху, и лес одела тьма…
Я изнемог… душа рвалась куда-то…
Мне тяжки были посох и сума.Недолго шел я, — ноги подкосились,
И я упал под дерево, как сноп…
В моей груди все чувства притупились…
А лес был тих, как необъятный гроб.В глухой тюрьме уснуть мне было б слаще!
Зимний день. В холодном блеске
Солнце тусклое встает.
На широком перекрестке
Собрался толпой народ.У Можайского Николы
Церковь взломана, грабеж
Учинен на много тысяч;
Ждут, назначен тут правеж.Уж палач широкоплечий
Ходит с плетью, дела ждет.
Вот, гремя железной цепью,
Добрый молодец идет.Подошел, тряхнул кудрями,
Вот и лето. Жарко, сухо;
От жары нет мочи.
Зорька сходится с зарёю,
Нет совсем и ночи.
По лугам идут работы
В утренние росы;
Только зорюшка займётся,
Звякают уж косы.
Покой и тишь меня объемлют,
Я труд покинул и забыл;
Мой ум и сердце сладко дремлют,
Приятен отдых мне и мил.И вот, в молчании глубоком,
Мне чьи-то слышатся слова,
И кто-то шепчет мне с упреком:
«На жизнь утратил ты права.Ты бросил честную работу,
Покой и праздность возлюбил,
И создал сам себе субботу,
И духом мирно опочил.Твой светлый ум без дел заржавел,
Спишь ты, спишь, моя родная,
Спишь в земле сырой.
Я пришёл к твоей могиле
С горем и тоской.Я пришёл к тебе, родная,
Чтоб тебе сказать,
Что теперь уже другая
У меня есть мать; Что твой муж, тобой любимый,
Мой отец родной,
Твоему бедняге сыну
Стал совсем чужой.Никогда твоих, родная,
Что грустно мне? О чем я так жалею?..
Во мне уж нет ни силы, ни огня…
Слабеет взор… Я стыну, холодею…
И жизнь и свет отходят от меня.Меня зовет какой-то голос свыше.
Мне кажется, что я уж не живу;
И шум людской становится все тише,
И смерти вздох я слышу наяву.Как лист в ручье, теченьем струй гонимый,
Поблекший лист, оторванный с куста, —
Куда-то вдаль я мчусь неудержимо.
Неслышно мчусь, как дух или мечта.Душа назад, как птица, рвется жадно;
Смотрит с неба месяц бледный,
Точно серп стальной;
По селу мороз трескучий
Ходит сам-большой.По заборам, по деревьям
Вешает наряд;
Где идет, в снегу алмазы
По следу горят.Шапка набок, нараспашку
Шуба на плечах;
Серебром сияет иней
На его кудрях.Он идет, а сам очами
В раздумьи на мосту стоял
Бедняк бездомный одиноко,
Осенний ветер бушевал
И волны вскидывал высоко. Он думал: «Боже, для чего ж
Нас честно в мире жить учили,
Когда в ходу одна здесь ложь,
О чести ж вовсе позабыли? Я верил в правду на земле,
Я честно мыслил и трудился,
И что ж? — Морщин лишь на челе
Я преждевременных добился. Не рассветал мой мрачный день,
Умирая в больнице, тревожно
Шепчет швейка в предсмертном бреду
«Я терпела насколько возможно,
Я без жалоб сносила нужду.
Не встречала я в жизни отрады,
Много видела горьких обид;
Дерзко жгли меня наглые взгляды
Безрассудных пустых волокит.
И хотелось уйти мне на волю,
И хотелось мне бросить иглу, —
Садится солнце. Едем тише…
Вдали виднеется село.
Чернеют хат беленых крыши
И ветхой мельницы крыло.Вот подъезжаем, — хаты, хаты —
И зелень яркая вкруг хат;
Садочки вишнями богаты,
И сливы зрелые висят.И там и сям кусты калины,
И мак качает головой,
И рдеют ягоды рябины,
Как щеки девушки степной.И залюбуешься невольно
Охвачен я житейской тьмой,
И нет пути из тьмы…
Такая жизнь, о боже мой!
Ужаснее тюрьмы.В тюрьму хоть солнца луч порой
В оконце проскользнет
И вольный ветер с мостовой
Шум жизни донесет.Там хоть цепей услышишь звук
И стон в глухих стенах, —
И этот стон напомнит вдруг
О лучших в жизни днях.Там хоть надежды велики,
Посетил я могилу твою,
Мой товарищ, мой друг позабытый;
Поросла вся крапивой она,
Крест свалился, дождями подмытый.И шумят над ней ивы, склонясь,
И поет над ней птичка уныло…
C невеселой я думою стал
Пред твоею заросшей могилой.Я припомнил былое твое, —
Дни печальные юности бедной.
Как сейчас предо мною стоишь
Ты, больной, исхудалый и бледный.Сквозь цветы, что стоят на окне,
Кони мчат-несут.
Степь всё вдаль бежит;
Вьюга снежная
На степи гудит.
Снег да снег кругом;
Сердце грусть берёт;
Про моздокскую
Степь ямщик поёт…
Как в сумерки легко дышать на берегу!
Померкли краски дня, картины изменились;
Ряды больших стогов, стоящих на лугу,
Туманом голубым, как дымкою, покрылись.
На пристани давно замолкли шум и стук;
Всё реже голоса доносятся до слуха;
Как будто стихло все, — но всюду слышен звук,
И тихий плеск воды так сладко нежит ухо.
День я хлеба не пекла,
Печку не топила —
В город с раннего утра
Мужа проводила.Два лукошка толокна
Продала соседу,
И купила я вина,
Назвала беседу.Всё плясала да пила;
Напилась, свалилась;
В это время в избу дверь
Тихо отворилась.И с испугом я в двери
Летний вечер. За лесами
Солнышко уж село;
На краю далёком неба
Зорька заалела;
Но и та потухла. Топот
В поле раздаётся:
То табун коней в ночное
По лугам несётся.
Я, весь измученный тяжелою работой,
Сижу в ночной тиши, окончив труд дневной.
Болит моя душа, истерзана заботой,
И ноет грудь моя, надорвана тоской.Проходит жизнь моя темно и безотрадно;
Грядущее мое мне счастья не сулит,
И то, к чему я рвусь душой моей так жадно,
Меня едва ли чем отрадным подарит.Мне суждено всегда встречать одни лишенья
Да мучиться в душе тяжелою тоской,
И думать об одном, что все мои стремленья
Бесплодно пропадут, убиты жизни тьмой.Суровых, тяжких дней прожито мной довольно,
Жизнь, точно сказочная птица,
Меня над бездною несет,
Вверху мерцает звезд станица,
Внизу шумит водоворот.
И слышен в этой бездне темной
Неясный рокот, рев глухой,
Как будто зверь рычит огромный
В железной клетке запертой.